Мама Одвал села рядом с двумя другими женщинами, а сама Одвал забралась на кровать с ногами и шепнула на ухо Изабель:
– Дзуд – это долгая и суровая зима. Мы называем её белой смертью. В прошлом году у нас умерло много животных.
Ещё какое-то время мужчины спорили, перебивая друг друга. В конце концов папа Одвал покачал головой и объявил:
– Нельзя убивать снежного барса. Вы сами знаете, что нельзя. Мы получаем хорошие деньги за наши ремесленные изделия. Нам нужны эти деньги. – Он взглянул на маму Одвал, и та кивнула. – Мы можем их потерять, если нарушим свои обязательства. К тому же снежные барсы… – он помедлил, подбирая слова, – это не просто звери. В них воплощаются духи гор. Вы забыли историю с моим троюродным братом? Убьёшь снежного барса – накличешь беду.
Остальные мужчины неловко заёрзали, пряча глаза, а папа Одвал продолжал:
– Мой троюродный брат подстрелил снежного барса. Раненый зверь ушёл в горы и укрылся в своей берлоге. Брат караулил его три дня. Все эти три дня барс выл и стонал как призрак. Наконец он затих. Брат вернулся домой победителем, а вскоре пришло сообщение из монастыря, где учился его сын. Мальчик внезапно слег. Никто не понял, что это был за недуг. Три дня он проплакал в постели, а потом умер.
– Это всё суеверия, – пробормотал один из братьев Одвал, тот, который был выше ростом и, наверное, старше. Второй брат кивнул, но при этом смотрел себе под ноги, словно всё-таки сомневался. Остальные мужчины сидели нахмурившись и что-то тихо бормотали себе под нос, но, кажется, были согласны с Юлом. Они допили чай и ушли по своим делам, на ходу обсуждая, что надо бы прямо сегодня заняться починкой стены в овечьем загоне, пока она не обрушилась окончательно.
Изабель повернулась к Одвал и прошептала:
– Кажется, всё хорошо.
– Да, если барс больше не будет таскать наш скот. – Одвал слезла с кровати и сбегала за тарелкой с едой, стоявшей на столике у печи. – Ты, наверное, проголодалась? – спросила она, забравшись обратно на кровать. – Тут осталось немного сыра и творога. Он вкусный, попробуй.
Изабель отщипнула на пробу маленький кусочек творога. Она не знала, что это такое. Кажется, что-то молочное. И действительно вкусное, даже чуть сладковатое. Изабель только теперь поняла, как сильно проголодалась.
– А ты уверена, что никто больше не знает, где их пещера? – тихо спросила она.
Одвал покосилась на маму, хлопотавшую у печки, и прошептала:
– Никто не знает. Но снежные барсы оставляют следы на снегу и царапают скалы. И мои братья и дядя могут их выследить, если захотят. Или устроить Грейс западню с приманкой. Я не уверена, что Алтан и Сухэ послушаются папу.
Изабель вздрогнула.
– Может быть, надо вернуться к пещере и проследить, чтобы до них никто не добрался?
Одвал кивнула, но потом поморщилась:
– Я сейчас не могу. Мне нужно помочь маме с войлочными игрушками. И сделать домашнее задание.
– А тут есть школа? – удивилась Изабель.
– Нет, школа в городе. На следующий год я поеду туда и буду жить в интернате при школе и ходить на уроки.
– Одна? Без родителей? – Изабель посмотрела на Одвал с сочувствием. – Тебе не страшно?
Одвал, кажется, удивилась такой постановке вопроса:
– Нет. Сухэ и Алтану нравилось в интернате. Там у меня будут подружки, мои ровесницы. И настоящий учитель! Здесь мне приходится заниматься самой, по учебникам. Сейчас я не могу никуда уйти. Надо помогать маме. – Она слезла с кровати и с тревогой взглянула на входную дверь. – Я понимаю, что надо пойти, но…
Изабель закусила губу. А вдруг Алтан и Сухэ уже отправились выслеживать Грейс? Она решительно встала с кровати:
– Можешь вырвать листок из тетрадки и нарисовать мне карту, как добраться до их пещеры? Я схожу и проверю, всё ли с ними в порядке.
Одвал радостно закивала, а потом вдруг нахмурилась:
– А ты сама сможешь подняться?
– Смогу, – твёрдо проговорила Изабель. На самом деле она не была в этом уверена и холодела от страха при одной только мысли о предстоящем подъёме, но ведь если кто-то обидит Грейс и её малышей, это будет ещё страшнее. – Что мне делать, если кто-то приблизится к их пещере?
Одвал снова нахмурилась:
– Наверное, громко кричать. Чтобы спугнуть барсов. – Она улыбнулась. – Так даже лучше. Мои братья и дядя тебя не услышат.
– Точно! – хихикнула Изабель. – Они просто решат, что барсы услышали, как они поднимаются. – Она обняла Одвал, и та на секунду застыла от удивления, но потом тоже обняла Изабель. «Конечно ей одиноко, – подумала Изабель. – В школу не ходит, подружек нет, а оба брата намного старше, уже почти взрослые». Ей просто не с кем дружить. Других детей, кроме младенца, здесь нет. Братья не в счёт. Она нашла снежных барсов и полюбила их как друзей.
Одвал нарисовала ей карту на листочке, вырванном из тетрадки. Изабель снова надела дэгэл, сапоги, тёплую меховую шапку и выскользнула из юрты, приоткрыв дверь, когда мама Одвал смотрела в другую сторону.
Ей предстоял долгий подъём в одиночестве.
Глава шестая
Подниматься одной было намного труднее. Ещё только добравшись до обо, Изабель уже задыхалась. А когда она вышла к крутому склону и посмотрела вверх, то едва не сдалась и чуть было не повернула назад – они с Одвал вместе сходят к барсам попозже. Замёрзшие руки болели – ей приходилось хвататься за ледяную траву, помогая себе подниматься, – и однажды она не заметила острый край камня под снегом и оцарапала пальцы. И ещё ей не давали покоя мысли об острых зубах и когтях снежных барсов. А вдруг Грейс испугается и набросится на неё?
Но потом она подумала о котятах, и особенно о маленькой Куне, стиснула зубы и полезла вверх. Каждый раз, когда у неё из-под ног сыпались камешки, она останавливалась, чтобы перевести дух, и продолжала подъём.
Наконец она вышла к камням у тропинки, где они сидели с Одвал, наблюдая на барсами на скалистом выступе.
Не было слышно ни звука, и Изабель решила, что барсы, наверное, спят в пещере. Или не спят, а просто затаились, услышав её шаги. Она сама ничего не слышала, но почему-то была уверена, что они там – может быть, даже наблюдают за ней. Она сидела, пряча замёрзшие руки в длинные рукава и боясь лишний раз пошевелиться. Наконец из пещеры выглянули котята, Куне и Тень. Они деловито обнюхали снег у входа, а потом вышли на середину выступа, стараясь двигаться осторожно и грациозно, как их мама.
