— А это — Лунный ангел! Невероятно, просто невероятно! Евгений, где вы нашли эту парочку?
Откуда он знает, что мы с Каринкой — «ангелы»? И, главное, что мне сказать предкам? В голове воцарился полный сумбур, происходящее казалось сном. Да не сплю ли я, на самом деле?
— Да-да, уважаемые, объясните нам, пожалуйста, как здесь оказались эти девушки! — а это был голос папы, и в нем тоже не прозвучало ни намека на жалость к двум растерянным и испуганным «ангелам» — нам с Кариной.
Родители стояли плечом к плечу, и никогда еще я не видела их такими сердитыми. Камера в руках отца выглядела боевым оружием, и я бы не удивилась, если бы она вдруг начала стрелять.
— Мамочка… Папочка… Не волнуйтесь… Не переживайте… Вы же видите — со мной все в порядке… — залепетала я.
— В порядке? Как бы не так! — громыхала мама. — Вот тут ты ошибаешься!
Оставалось только молиться о чуде — каком угодно, только бы избежать скандала. И мои мольбы были услышаны. Спасение пришло в виде истошного крика Вовика, раздавшегося с одного из экранов за нашими спинами.
— Пожар! Спасайтесь! Горим!
Уже не в первый раз за этот день я почувствовала горячую благодарность мелкому за его шутку. Всеобщее внимание переключилось на него, но не успела я перевести дух, как в комнате вдруг погас свет, и экраны, один за другим, тихо умерли, оставив после себя голубое свечение.
Несколько мгновений стояла гробовая тишина. А потом раздался спокойный голос Гены:
— Не волнуйтесь, все в порядке! Мальчик, как всегда, просто пошутил. Если бы в здании действительно возник пожар, сработала бы автономная противопожарная система. А свет скоро включится — здесь стоит мощный генератор. Наверное, что-то где-то перегорело, вот и все.
Перегорело? Но ведь… Я, кажется, знаю, что именно перегорело. Курицы! Я забыла их выключить!
Раздумывать было некогда. Воспользовавшись общим замешательством, я рванулась к двери и в темноте сшибла папу. Что-то тяжелое бухнулось на пол, раздался звон разбитого стекла, и мне в спину ударил отчаянный вопль родителя:
— Камера! Моя камера!
Это что, наказание у меня такое — крушить папины оптические приборы?! Бедный папочка… Но каким же облегчением было услышать голос мамы:
— Ты разбил камеру?! Немедленно к машине, там есть запасная! Нужно снимать — все, что тут происходит!
Как хорошо, когда твои предки так преданны работе! Настолько преданны, что могут забыть о проделках дочери. В тяжелые моменты жизни это очень выручает.
Я бежала по коридору, впереди мчался Рекс, за мной топали Каринка и Гена. Последний задыхался и отставал — ну еще бы, на костылях-то! Наконец он остановился, и в самом конце коридора меня нагнал его голос:
— Ты куда рванула-то? Я же сказал, все в порядке!
— Курицы! — крикнула я в темноту, обернувшись. — Я забыла их выключить!
— А тебе и не надо! — далеким эхом отозвался Гена. — Они и так уже выключились!
Выключены? Некоторое время я еще неслась на автопилоте, пока до меня не дошло: гриль-то тоже электрический! Значит, когда погас свет, он тоже отключился!
Я остановилась так резко, что бежавшая следом Каринка врезалась в меня.
Мы стояли посреди ресторана. Света не было, но вокруг мерцали, переливались, танцевали в темноте крохотные светлячки.
— Свечи! — догадалась Каринка. — Это наши свечи!
Гена доковылял, наконец, до нас.
— Все пропало, — упавшим голосом сказал он. — Они все-таки добились своего.
— Кто?
— Конкуренты.
— Ты о тех отморозках? Думаешь, это все они подстроили? Да не волнуйся ты! Все будет нормально. Видишь, люди сидят, едят…
— Это же по телевизору покажут… Позор на всю страну! Пятно на репутации заведения… Как клеймо, понимаешь? Пожар во время презентации! Перебои со светом! Все будут знать, что в это место лучше не соваться.
— Никто ничего не будет знать! Я же только что разбила папулину камеру! А Вовиковым шуткам вообще никто не поверит.
Но Гена лишь тяжело вздохнул.
22.00
Однако, вопреки его опасениям, все шло своим чередом. Гости бодро разговаривали, громко смеялись, бойко орудовали ножами и вилками. Скорее всего, многие решили, что так и было задумано — презентация при свечах, романтика, таинственность… Мне доставило несказанное удовольствие увидеть, что первыми опустели миски с «маринскими» салатами — мои эксперименты всем явно пришлись по вкусу!
— Интересно, а куда подевались Евген с Петюней? И девицы? И Вовик с Рексом? — беспокойно оглядывалась Каринка.
У меня тоже был повод для волнений — я смотрела, как опустошаются тарелки, и думала, чем же кормить народ дальше. Обугленными курицами? Сырым мясом? Кефиром? Или сразу подавать десерт?
— Все. Это конец, — подвел итог Гена. — Просто не представляю, как быть дальше!
На этот раз у меня не нашлось слов ободрения. Ситуация действительно была — хуже некуда. Что мы будем делать с этими людьми, когда кончатся закуски? Без света, без музыки, без помощников… И это после всего, что нам пришлось вынести! Сердце заныло от жалости, я взяла Гену за руку — его пальцы были холодными и безжизненными. Мне так захотелось бросить все, оставить как есть и бежать, бежать — вместе с парнем, подальше отсюда, спрятаться от проблем, родителей и преследующих нас неудач. Но куда бы он мог побежать на своих костылях? И куда я могла бы удрать без него?
А потом его рука потеплела и ожила в моей ладони, и я ожила вместе с ней, вновь поверив в чудо, которое, уже не в первый раз за этот день, не замедлило произойти.
Вначале в окне запрыгали огни подъезжающей машины. А потом Каринка со словами «Я знаю, что делать!» двинулась в сторону сцены.
В зале, освещенном тусклым мерцанием свечей, было полутемно, поэтому я догадалась о том, что задумала подруга, только когда услышала бренчание струн и ее голос.
«Каринские» песни! Подруга решила дать сольный концерт! Я зажмурилась и подняла было руки, чтобы заткнуть уши, но тут услышала, что она поет. Это была баллада — та самая, которую она пела в первый раз утром. Мощные аккорды наполнили зал. Голос ее звучал звонко, сильно, он разносился по залу и долетал до самых дальних столиков безо всяких микрофонов. Вот что значит — гены! Или Гена? Во всяком случае, я никогда не слышала, чтобы Каринка так классно пела. Абсолютно профессионально, не хуже своих родителей. Да что там, даже лучше! У ее предков все-таки старомодный репертуар, а Каринка распелась что надо, хоть сейчас на «Наше радио» неси.
Шум вокруг стих, не слышно было даже стука приборов и звона бокалов. Где-то в углу какие-то мужики продолжали смеяться и с жаром обсуждать что-то, но вскоре и они замолчали, придавленные мощью Каринкиного голоса. Подруга разошлась и все пела и пела, нон-стопом, одну песню за другой. И когда только она успела столько насочинять? Потом вдруг я начала узнавать кое-что из ее старого репертуара и поразилась, насколько иначе все это звучит со сцены — а может, просто я по-другому слушаю?
