Паломбара заставил себя улыбнуться:
– Если вы получили документы, принадлежавшие вашей матери, осмелюсь предположить, что вам стало известно много такого, о чем не знают другие. Некоторые из этих сведений могут оказаться весьма опасными. Но вы, вероятно, и сами это уже знаете?
– О да! Они действительно очень опасны, – чуть слышно подтвердила Елена. – Но вы напрасно притворяетесь, будто знаете, о чем идет речь, ваше высокопреосвященство, – недобро улыбнулась женщина. – Вы понятия об этом не имеете!
Что же ее так забавляло? Елена смотрела на него со злорадством. Почему?
– Похоже, что нет, – согласился легат, опустив глаза.
Елена рассмеялась, пронзительно, зло.
– Я вижу, моя мать не делилась с вами сведениями, – заметила она. – Но она выяснила, что ваш драгоценный евнух, которого вы так превозносите, на самом деле бессовестный лжец. Вся его жизнь – сплошной обман.
Паломбара замер. В его груди закипал гнев. Елена смотрела на него с откровенной насмешкой.
– Впрочем, нужно говорить «вся ее жизнь», – продолжила она. – Анна Заридес – такая же женщина, как и я. Должно быть, произошло что-то отвратительное, что заставило ее все эти годы притворяться евнухом, как думаете? Разве это не грех? Что, по-вашему, мне делать, епископ Паломбара? Должна ли я стать соучастницей обмана? Разве это правильно?
Легат был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова. И все же, когда Елена это сказала, он сразу же ей поверил. Паломбара смотрел в ее лицо, горевшее злобой, – и ненавидел ее.
Но все-таки он улыбнулся. Было очевидно, что Елена завидует Анне. Зои не стало, и теперь она не могла сполна насладиться своей победой. Без матери ее триумф был неполным. Но она могла уничтожить Анну. Ее Зоя предпочла бы родной дочери.
Паломбара снова посмотрел в глаза Елены. В них сверкала ярость.
– Примите мои соболезнования, – повторил он, поклонился и вышел.
Выйдя на улицу, епископ ощутил, как торжество сменяется страхом. Если Анастасий на самом деле женщина и Елене это известно, тогда самозванка в серьезной опасности. Если Елена решит ее выдать… Ему было неизвестно, какое именно наказание ждет Анастасия, но оно, безусловно, будет жестоким.
Зоя знала тайну лекаря и не выдала ее. Еще одна загадка. Должно быть, она уважала врачевателя и даже испытывала к нему своеобразную привязанность.
Епископ шел по оживленной улице, вокруг него сновал народ. Новость о том, что флот Карла отправился в Мессину, достигла Константинополя благодаря матросам с корабля, на котором прибыл Паломбара. Страх, граничивший с паникой, распространился по городу, словно огонь, раздуваемый ветром. Людей охватила истерика: угроза вдруг стала не ночным кошмаром, а неотвратимой реальностью.
Паломбара зашагал быстрее навстречу ветру. Чем больше он думал над тем, что сказала Елена, тем сильнее его это пугало. Следует ли найти Анну Заридес и предупредить ее? Но какая от этого польза? Она ничего не сможет сделать, разве что сбежит, как многие другие. Но станет ли она это делать? Это навело епископа на мысль о том, для чего она вообще затеяла весь этот маскарад.
В женской одежде она была бы прекрасна. Почему Анна пренебрегала своей красотой? Что могло заставить ее столько лет играть чужую роль? Кто или что было для нее настолько важным, что она готова была заплатить такую цену?
Паломбара решил это выяснить и начал с человека, которого хорошо знал и который некоторое время был пациентом Анастасия. От него Паломбара услышал о людях, которых она лечила бесплатно, сопровождая епископа Константина.
Итак, Анна посвятила себя медицине, поглощена ее практической стороной, но страстно увлечена тонкостями врачевания, его особенностями, необходимостью бесконечного совершенствования и изучения. Однако и у нее были недостатки. Она допускала ошибки в суждениях и была подвержена переменам настроения. Паломбара понял, что ее мучит чувство вины, хоть и не знал, чем оно вызвано. Чем больше ему становилось известно, тем больше он ею очаровывался и тем сильнее была потребность ее защитить.
Анна Заридес настойчиво расспрашивала об убийстве Виссариона Комненоса.
Имела ли она к нему какое-то отношение? Но она не была в Константинополе раньше, а Виссарион ни разу не покидал его, с тех пор как вернулся из изгнания почти двадцать лет назад. Должен быть кто-то еще… Наиболее подходящей кандидатурой был Юстиниан Ласкарис, этого человека сослали за убийство Виссариона. Юстиниан был в изгнании недалеко от Иерусалима, это Паломбара тоже выяснил. Он муж Анны? Тогда она тоже была бы Ласкарис. Будучи членом одной из императорский семей, Анна должна была страстно мечтать о том, чтобы отомстить династии Палеологов.
Паломбаре важно было увидеться с Анной Заридес так, чтобы об этом не узнал Виченце. Любопытство его напарника было неуемным и жестоким, он по-прежнему хотел отомстить за подмену иконы Богородицы.
Поэтому Паломбара расспрашивал обо всем вскользь, словно не предавая этому особого значения. Прошло три дня, прежде чем он наконец оказался на пороге дома, в котором жила Анна.
Епископ заметил, что она выглядит усталой, – вокруг глаз залегли мелкие морщинки, кожа была бледной. Анна, должно быть, гораздо лучше него была осведомлена о панике, охватившей город, и о том, как скоро ждать конца.
– Чем могу помочь, епископ Паломбара? – спросила она, глядя ему в глаза, на его лицо и позу.
Анне не удалось разглядеть в нем следы болезни, потому что никакой болезни не было.
– Я огорчился, услышав о смерти Зои Хрисафес, – ответил легат.
Он увидел на лице Анны ответные эмоции. Ее печаль была острее, чем он ожидал, и это вызвало в его душе еще бóльшую симпатию.
– Я пошел к Елене Комнене, чтобы выразить ей свои соболезнования…
– Это было очень любезно с вашей стороны, – заметила Анна. – Как это отразилось на вашем здоровье?
– Никак. – Паломбара не сводил с нее внимательного взгляда. – Елена рассказала мне, что в бумагах своей матери нашла нечто… удивительное. Боюсь, если ее не остановить, она использует эту информацию в своих целях.
Анна понятия не имела, что он имел в виду. Ему очень не хотелось продолжать, но ее неосведомленность заставила его действовать.
– Юстиниан Ласкарис ваш муж или брат? – спросил Паломбара прямо.
Анна стояла совершенно неподвижно, но ее лицо побелело как полотно. Сначала в ее глазах ничего не отразилось – она была слишком потрясена, чтобы как-то реагировать; потом появился страх, яростный, всепоглощающий. Анна медленно дышала, стараясь справиться с эмоциями.
– Он мой брат, – наконец сказала она. – Брат-близнец.
– Я пришел, чтобы предупредить вас, – осторожно произнес легат. – Возможно, вы захотите уехать из города…
На лице Анны промелькнуло подобие улыбки.
– Но, когда Константинополь падет, для лекаря тут будет много работы. – Ее голос дрогнул от сдерживаемых эмоций, словно ей трудно было говорить.
