Анне потребовалось несколько недель, чтобы добиться приглашения в дом Ирины. Эта женщина сразу же понравилась Анне. Даже измученное болезнью, ее некрасивое лицо светилось умом. Анна понимала, что причиной тому была внутренняя сила. Консультация была довольно короткой. У Анны сложилось впечатление, что ее пациентка пытается решить, доверяет она Анастасию или нет.
Однако, когда Анна пришла во второй раз, Ирина встретила ее с радостью и без промедления провела в личные покои, окна которых выходили во внутренний дворик. На стенах была только одна фреска – изображение виноградной лозы, но рисунок имел столь идеальные пропорции, что казалось, он образует стену, а не украшает ее.
– Боюсь, боль становится все сильнее, – призналась Ирина.
Она стояла перед Анной, опустив руки вдоль тела. Казалось, даже перед лекарем ей было неудобно говорить о столь интимных вопросах.
Анна не удивилась. В движениях Ирины ощущалась неуклюжесть, скованность, которая выдавала напряженность мышц – и прежде всего страх. Остановившись, женщина приподняла левую руку, обхватив ее правой.
– И в груди вы тоже чувствуете боль? – уточнила Анна.
Ирина улыбнулась:
– Ты хочешь сказать, что у меня слабое сердце? Мне следует сразу признаться в этом, чтобы избавить тебя от необходимости искать слова утешения.
В этой шутке ощущалась горечь, но не жалость к себе.
– Нет, – ответила Анна.
– Ты думаешь, что это из-за моих грехов? – Брови Ирины взлетели вверх. – Я слышала о тебе совсем другое. Зоя Хрисафес сказала, что ты не любитель смирения и не особо веришь в непогрешимую защиту веры.
– Я даже не подозревал в ней такую наблюдательность, – ответила Анна. – И не знал, что она вообще обращает на меня внимание – в том, что не касается моих профессиональных способностей.
Ирина широко улыбнулась – и ее уродливое лицо осветилось, словно блеклый пейзаж под лучами солнца.
– Зоя замечает все, особенно если речь идет о людях, которые, по ее мнению, могут быть ей полезны. Не принимай это за лесть. Просто Зоя взвешивает и оценивает каждый инструмент до мельчайших деталей, прежде чем его использовать. А теперь дай мне откровенный ответ. Что со мной не так? Ты достаточно внимательно осмотрел меня в прошлый раз.
Анна была еще не готова ответить на этот вопрос. Она знала, что супруг Ирины все еще жив, потому что его имя упоминали в этом доме во время ее первого посещения.
– Где ваш муж? – спросила она.
Лицо Ирины вспыхнуло от гнева, глаза сердито сверкнули:
– Отвечай на мой вопрос, наглец! Состояние моего тела касается меня, а не моего мужа!
Анна была потрясена. Реакция Ирины многое объясняла. Какой поступок мужа так мучит Ирину, что ее душевная рана кровоточит от легчайшего прикосновения?
– Вероятнее всего, причиной вашего заболевания стала тревога, – сказала Анна, понизив голос и следя за тем, чтобы в нем не было жалости. – Из ваших слов я понял, что ваш сын сейчас в Константинополе. И предположил, что муж сейчас путешествует по опасной местности. Впрочем, где сейчас безопасно? Морские бури, скалы, водовороты… Время от времени на торговых путях появляются пираты.
Ирина смущенно вспыхнула.
– Я не знаю, угрожает ли ему опасность. И не беспокоюсь об этом, потому что это бессмысленно.
Она с трудом отвернулась и направилась через арку во внутренний дворик, к высоким ярким цветам.
Значит, Григорий по-прежнему в Египте, несмотря на то что прошло уже много лет с тех пор, как остальные изгнанники вернулись в Константинополь.
Анна последовала за Ириной во двор. Он был довольно просторным и хорошо спланированным. Фонтан ронял струи в тенистый бассейн, солнце касалось их только в верхней точке.
Анна дала Ирине общие рекомендации, которые лекари обычно держат про запас: о правильном питании, здоровом сне и пользе пеших прогулок.
– Думаешь, я об этом не знаю? – спросила Ирина, и в ее голосе снова послышалось разочарование.
– Уверен, что все это вам известно, – ответила Анна. – Но следуете ли вы этим правилам? Они вас не вылечат, но позволят вашему телу самоисцелиться.
– Ты такой же, как и мой духовник, – заметила Ирина. – Ты тоже посоветуешь мне десять раз прочитать «Отче наш»?
– Если вы умеете делать это, не отвлекаясь от других мыслей, – ответила Анна совершенно серьезно, – тогда не стану.
Ирина посмотрела на нее с интересом.
– Это что, утонченный намек на то, что причиной всему все-таки является грех? Меня не нужно оберегать от жестокой правды. Я такая же сильная, как и Зоя Хрисафес. – Глаза Ирины на мгновение заискрились смехом. – Или ей ты тоже не говоришь правду, маскируя горькое лекарство медом?
– Я бы не осмелился на это, – ответила Анна. – Во всяком случае, если бы не был уверен, что она никогда об этом не узнает.
На этот раз Ирина громко рассмеялась. В ее сочном смехе ощущалась масса оттенков. Была в нем и злость. Чем же Зоя ее обидела?
– У меня есть для вас один травяной сбор… – начала Анна.
– Что это? Успокоительное? Что-то, чтобы я не чувствовала боли? – Лицо женщины исказила презрительная гримаса. – Это твой ответ на житейские невзгоды, лекарь? Закрывать на них глаза? Не смотреть на то, что может причинить тебе боль?
Анне следовало бы оскорбиться, но она сохраняла хладнокровие.
– Успокоительное расслабит мышцы, чтобы ваше тело не боролось само с собой, сжимаясь в спазме. Вы сможете поесть, не заглатывая воздух, и несварение не будет сводить судорогой ваш желудок. Шея перестанет болеть из-за того, что вы держите голову слишком высоко, и кровь не будет пульсировать в висках, пытаясь проникнуть к сжавшимся сосудам.
– Полагаю, ты знаешь, что говоришь, – поежилась Ирина. – Можешь сказать Зое, что в моем доме всем известно о том, что ты явился по ее рекомендации. И, если со мной что-нибудь случится, виновата будет она. Приходи завтра.
Вернувшись на следующий день, Анна обнаружила Ирину в прежнем состоянии. Если боль немного и утихла, это можно было объяснить ночным отдыхом после приема успокаивающего травяного сбора. Ирина по-прежнему выглядела усталой и весьма раздраженной.
Позже Анна встретилась с ожидавшим ее Деметриосом, сыном Ирины. Он озабоченно поинтересовался состоянием здоровья матери. Анна легко могла понять, почему он привлек Елену.
– Как там мама? – требовательно спросил Деметриос.
– Думаю, ее снедают беспокойство и страх, – ответила Анна, стараясь не встречаться с ним взглядом, поскольку чувствовала, что ее совесть не совсем чиста.
– Чего же она боится? – Деметриос внимательно наблюдал за лекарем, скрывая любопытство под маской презрения.
– У каждого из нас есть свои страхи – как реальные, так и вымышленные, – ответила Анна. – Например, мы боимся, что, если начнется очередной Крестовый поход, Константинополь снова захватят. – Краем глаза она заметила, как он нетерпеливым жестом отмахнулся от ее слов. – Или что к союзу с Римом нас будут принуждать силой, – продолжила она, и на сей раз Деметриос остался неподвижным. – Мы опасаемся беспорядков и вспышек насилия в городе, – добавила Анна, тщательно взвешивая слова, – а также попыток узурпировать власть Михаила над Церковью. – Ее голос дрогнул. – Людьми, которые выступают категорически против союза с Римом.
