– Видишь, какие мы с тобой – полные скрытых ресурсов. Да мы сами себя не знаем, даже представления не имеем, на что мы способны. И заметь, я не имею в виду нас – женщин. Я говорю о нас с тобой – конкретно, – я пила вино быстрее, чем Лизавета – свой омерзительный, очень полезный травяной отвар.
– Считаешь, то, что мы справились с пакетом вина, – это как раз правильный пример? – хихикала она.
– Почему нет? Знаешь, мне кажется, что Игорь вообще не считает меня способной даже на это. Вроде бы мы с ним живем, у нас вроде как любовь, а у меня не проходит ощущение, что он просто взял надо мной шефство из жалости. Знаешь, как дети из школ берут шефство над каким-нибудь кроликом из зоопарка. Они его кормят, поят, даже разговаривают с ним. Только это никак не меняет того факта, что они – люди, а он – кролик. Ведь я нисколько не ревную его к нашей Оксане Великой и Ужасной. Она, кстати, не такая уж и ужасная.
– Серьезно?
– Вполне! Я это говорю, как человек, который провел с ней ночь… в одном коттедже.
– Значит, не ревнуешь?
– Да нет, не ревную. Хуже, Лизка, хуже. Когда они разговаривают друг с другом или с этим их Кириллом, опять же я вижу, что это группа людей, равных друг другу. Они, как говорится, выросли на одной грядке, мир видят одинаково. Почетные граждане Рима на летающих колесницах с крыльями. Они – другие. Мы – не такие, как они. Трудно объяснить, но, когда я подхожу к ним, я все время немного опасаюсь, что придет какой-нибудь охранник и попросит меня проследовать за ограждения. Своеобразный фейс-контроль, который я не пройду. Причем самое забавное, что с Оксаной я этот барьер ощущаю гораздо меньше, чем с Апрелем. Сквозь ее королевский фасад просвечивает живой человек. Как Мишель Обама, которая сажала в своем Белом доме морковку. Нормальная живая баба.
– Обама? – хмыкнула Лизавета.
– При чем тут Обама? Метлицкая! – выпалила я и опрокинула на себя бокал. Именно так, не внутрь, а на себя. Я постоянно все проливала и разбрызгивала. Неудивительно, что в свое время никого не удивило, когда именно я предположительно пролила кофе на рабочий компьютер начальницы.
– Файка! – вскрикнула сестрица, подпрыгивая от неожиданности.
– Черт, ну вот, опять. Видишь? – сказала я с упреком, словно именно сестра была ответственна за мою криворукость.
– Что? Ну что я должна увидеть, Файка? Что ты снова хочешь сбежать от нормальных отношений? Да, возможно, они не идеальны.
– Или, возможно, они слишком идеальны, понимаешь? – добавила я. Сестра уже втирала зачем-то в мою футболку соль, а я только стояла, пассивно наблюдая за процессом моей «засолки». – Вернее, он слишком идеален. Чересчур спокоен, хорошо умеет держать себя в руках. Даже иногда умеет контролировать МОИ чувства. Видит все на много ходов вперед. Умеет думать.
– Никак не ожидала услышать об этом как о недостатке. Мужчина умеет думать, какая катастрофа, – рассмеялась сестра. Вовка вбежал на кухню и задумчиво посмотрел на нас, пытаясь понять, чего это мы с его матерью такое делаем. Что за «дымовуку» мы тут устроили!
– Тебя когда-нибудь дрессировали? Тебе когда-нибудь говорили слова, которые ты ожидаешь услышать? Именно эти слова, никакие другие, даже именно в том порядке, в котором ты их представляла, что дает тебе смутное ощущение, что именно из твоей дурной головы он их и взял. Подключился каким-то образом, скачал, посмотрел – и сказал именно то, что ты хотела услышать. Немного страшно, да?
– Страшно, что ты почти все вино уже допила.
– Да нестрашно это, я еще куплю.
– К своему Игорю ты сегодня, как я понимаю, возвращаться не собираешься. Ночуешь, видимо, у меня.
– А ты хотела бы, чтобы я заставила нервничать нашу с тобой мать? Пошла ночевать к ней, пьяная и полная всех этих мыслей? – спросила я с укором. И прыснула со смеха.
– Значит, ты не хочешь с ним оставаться, потому что Игорь Вячеславович Апрель – идеал?
– Во-первых, кто сказал, что я не хочу с ним оставаться?
– Знаешь, Файка, ты из тех людей, кто голосует ногами. Ты же здесь? Ты же не там, у него?
– А во-вторых, – прервала ее я, – проблема не в том, что Игорь – идеал. Идеала не существует, знаешь ли. Это утопия. Нельзя вот так просто одновременно измерить положение частицы в пространстве и скорость ее полета. Нельзя быть идеалом и человеком в одно и то же время. Но можно идеалом казаться. Мне как-то кто-то рассказывал о мужчине, который обладал всяческими достоинствами и тоже казался идеалом. Был он не стар, не уродлив и богат. Ухаживал красиво, свидания, цветы – понятно. Рестораны – да. Но еще – прогулки на яхте, полет на самолете, ужин в Париже. Колье в подарок. Фейерверк вечером у дома. В общем, красиво, кучеряво, забористо. Любая с ума сойдет. Все и сходили. А потом выяснилось, что у этого мужчины была скидка на пакет сервиса «первое свидание». И он со всеми девушками проворачивал одну и ту же программу. Потому что, знаешь ли, оптом дешевле. Даже если речь идет о колье.
– И что? – спросила сестра, некоторое время помолчав.
– Как – что? Да то, что он всю эту красивую чепуху делал не от искренних чувств, а потому что скидка. Пускал пыль в глаза. Тоже эдакий киношный принц, из тех, которых Голливуд клепает в день по сотне. Но выглядело это совершенно по-другому. Девушкам казалось, что это и есть их большая любовь. Вот и с Апрелем, я постоянно ловлю себя на мысли, как бы вся эта его хваленая искренность, открытость, готовность обсуждать любые вопросы – как бы это все не оказалось не более чем бравадой. Это ведь игра, в которой он – профессионал.
– А ты, конечно, хотела бы быть во всем уверенной на сто процентов? Ты же истинная дочь нашего отца, да, Файка? Для вас мир – поле для постановки эксперимента? Тебе же во всем нужна определенность?
– И чего в этом плохого? Отрицательный результат – тоже результат. Только ты никогда и ни в чем не можешь быть уверена с таким человеком, как мой Апрель. Он – как бы это тебе объяснить… Это же не человек, а фотон в дорогом костюме. Квант света, летящий куда-то с невообразимой скоростью.
– Так, только без тяжелой артиллерии, пожалуйста. Обойдемся без квантовой физики.
– Как волна и как частица, – продолжала говорить я. – Знаешь феномен наблюдателя?
– Ну вот, началось. Ты хочешь, чтобы я тут сегодня родила?
– Никого ты не родишь. Мне кажется, ты навечно останешься беременной. Во всяком случае, на то, что ты до завтра не родишь, я могу поставить деньги.
– Я бы приняла ставку, – недовольно пробормотала Лиза, – но и сама не думаю, что сегодня рожу. Ну, давай, режь меня без ножа. Что там твой «эффект наблюдателя»?
– Если предположить, что мой Игорь – как световая волна, то на провал обречена сама попытка что-то понять про него или выяснить любыми активными средствами. Иным словом, стать наблюдателем явления будет означать оказать влияние на него.
– Почему?
