— Я даже не знаю, что, собственно, могу рассказать, —
озаботилась я и плечами пожала. — Мы ведь аварии не видели. Володя, он
впереди сидел, говорит: «Притормозиэ Витя» — и вышел посмотреть. Вернулся,
сказал: «Авария». Он водителя в окно увидел, дверь открыть побоялся, знаете,
как бывает… вернулся за нами.
— Долго он ходил?
— Нет, он очень быстро вернулся.
— Быстро, это как?
— Полминуты, минута, не больше.
— В руках у него было что-нибудь?
— В руках? Нет. Он ничего с собой не брал.
— И что дальше?
— Мы пошли все вместе, нет, моя подруга осталась в машине,
испугалась, а мы пошли. Я хирург по профессии, думала, если водитель ранен,
помогу, но…
— Как вы думаете, долго он там лежал?
— Я затрудняюсь ответить. Может быть, час, может,
больше. Это работа патологоанатома. Парни переглянулись.
— Значит, у машины вы все вместе были?
— Да, вчетвером. Открыли дверь, я убедилась, что он
мертв, и мы поехали к посту ГАИ.
— Кто-нибудь из вас садился в машину?
— Нет, конечно, зачем?
— Ну, посмотреть документы, они могли лежать в сумке, и
все такое…
— Извините, но находиться рядом с покойником занятие не
из приятных. Как только стало ясно, что ничем ему не поможешь, мы ушли.
— Все вместе? Я имею в виду, может быть, кто
задержался, нехорошо стало, или в туалет…
— Нет, мы ушли все вместе.
— А когда ехали, встречных машин много было, за вами
кто-то ехал или впереди?
— Дорога пустынной была, в сторону города вообще
никакого движения, и, пока ехали, от Глебовского навстречу никто не попадался.
Тут входная дверь хлопнула, из прихожей послышался шум,
словно там резвились два взрослых слона, потом прогрохотало по коридору, первый
этаж сотрясся в конвульсиях, и появилась Люська. Я поняла, что неприятности
только начинаются. Кухня сжалась до размеров консервной банки, парни выказали
легкое замешательство, а Люська победно хмыкнула, удовлетворясь произведенным
эффектом, и сказала:
— Привет.
— Здравствуйте, — сказали парни несколько
неуверенно, их чувства были мне понятны.
— Да у тебя гости, — громыхнула Люська. — А
чего в куртках сидят?
— Это из милиции, по поводу аварии, — ласково
ответила я.
— Серьезно, а удостоверения ты у них проверила? —
Люська сурово уставилась на парней. — Так, граждане, удостовереньица
предъявим. А то Татьяна Михайловна у нас святая простота, цыганам на бедность
подает.
Парни переглянулись, поднялись как по команде.
— Ну что ты, Люда, — забубнила я, изображая
неловкость. — Нельзя же так.
— Извините, до свидания, — сказали парни и
направились к двери. Люська стала гневаться:
— А удостоверения-то где, мальчики? Ты, Танька, дура неувязанная,
они ей по ушам ездят, а она и рада. Нужна им твоя авария, обворуют квартиру,
прости господи.
Не вступая в перепалку, парни покинули квартиру. Я
прислонилась к двери и стала сверлить Люську особенным взглядом. Люська
растянула рот до ушей, хохотнула и спросила:
— Здорово я их?
— Жаль, что ты не подзадержалась малость.
— А по-моему, все как по нотам. Ты простая и доверчивая
девчонка, а я подозрительная и злющая. Про то, что мы к машине никакого
отношения не имеем, ты им напеть успела?
— Успела.
— Вот и ладненько. А начни и я блеять, показалось бы
подозрительным. Психология.
— Для твоих-то нервов, — ввернула я. Люська
усмехнулась, прошла в комнату и села в кресло.
— Значит, и мне гостей ждать. Как думаешь, отбрешемся?
— Как будут спрашивать.
— Что значит, как будут спрашивать? Это ты про увечья,
что ли?
— Это я про них. Люська задумалась.
— Миллионы, конечно, вещь, но что делать, если эти
жлобы мне утюг на брюхо поставят?
— А ты на них сядь.
— На кого? — удивилась Люська.
— На жлобов.
— И что?
— Думаю, ты их раздавишь.
— Хорошая мысль, — миролюбиво согласилась
она. — Однако безопасность — дело серьезное и шуток не терпит. Поэтому
обеспечение безопасности я беру на себя. И уже предприняла кое-какие шаги.
— Бронежилет купила? — ввернула я.
— Узко мыслишь. Богатые люди во всем мире имеют
телохранителей.
Я подозрительно разглядывала Люськину физиономию с лихо
вздернутым носом и смеющимися глазами, пытаясь понять, до чего она смогла
додуматься. Люська излучала довольство.
— Кто у нас в телохранителях будет? Кевин
Костнер? — спросила я.
— На что он годится, твой Кевин Костнер? Опять же,
трудности с языком.
Тут я всерьез забеспокоилась, Люська не зря на целых четыре
дня оставила меня в покое, чем-то она эти дни занималась.
— Слушай, — начала я, — только не говори мне,
что ты нашла какого-то чокнутого алкоголика из бывших боксеров и все ему
разболтала.
— Ты за кого меня принимаешь? — обиделась
Люська. — Чокнутого алкоголика! Наша любимая родина, с которой ты все
никак не свалишь, двигает к цивилизации, наемные убийцы у нас уже есть, и
телохранители, слава богу, появились.
Я закатила глаза и попросила:
— Скажи мне сразу, где ты его откопала?
— Сейчас, — обрадовалась Люська и потопала в
прихожую, вернулась она оттуда, держа в руках газету, которая подозрительно
пахла.
— Ты что, ее на помойке нашла? — спросила я.
— Нет. Я на ней селедку разделывала. Разделываю я
селедку и думаю о нашей безопасности, и тут взгляд мой упал на газету.
Объявление видишь? Молодой человек, окончивший спецкурсы, предлагает свои
услуги в качестве телохранителя. Дураку ясно — это судьба. Я ему написала, он
мне позвонил.
— И что?
Люська взглянула на часы.
— Сейчас придет.
— А почему ко мне?
