— По кочану.
Тут прозвенел звонок.
— Видала? — обрадовалась Люська. —
Пунктуальный, — и пошла к двери.
— Подожди, — зашипела я. — Что ты ему
скажешь?
— Найду, что сказать, не боись.
— Про машину даже не заикайся.
Я вышла в кухню, грохнула чайник на конфорку, слыша, как
Люська в прихожей приветствует кого-то сладким голосом. Небольшое стадо смирных
бегемотов прошло по коридору, и в кухне возникла сияющая Люська рядом с
огромным и очень серьезным детиной. При виде его у меня схватило зубы. Я
застонала и села на диван.
— Что ж, будем знакомиться, — сказала
Люська. — Это Сережа, а это Татьяна Михайловна, женщина она деликатная, я
бы даже сказала — нервная, вам это тоже придется учитывать в своей работе.
Сережа был выше Люськи на целую голову, оба возвышались надо
мной, точно гоблины из сказки.
— Садитесь, — скомандовала я, и они сели, мне
стало легче дышать.
Сережа бросил внимательный взгляд на мою кухню, сел в углу,
откуда хорошо просматривалось все пространство, и замер. Обманчивое спокойствие
маскировало напряжение и готовность в любую минуту отразить удар. Мне стало
совсем худо: американские боевики Серега смотрел не зря.
Люська рассматривала его, как подарок под елкой, и только
что не мурлыкала. Он был хорош: бицепсы, трицепсы и прочие достоинства
перекатывались под легким свитером, мужественное лицо с ярко-синими глазами,
прямой нос, губы нежно-розового цвета, зубы, которым не смогла бы нанести
ощутимого вреда даже Люська, чистый лоб и густые светлые волосы со стрижкой Ван
Дамма. Зубы у меня опять заныли.
— Я думаю, нам есть что обсудить, — серьезно
сказал Сережа, вообще он был очень серьезным парнем. — Чтобы моя работа
была максимально эффективной, я должен знать об охраняемом мною человеке
практически все.
— У меня никаких секретов не будет, — промурлыкала
Люська, темперамент ее наружу рвался, это уже и Серега почувствовал и сделал
слабую попытку отодвинуться, но не тут-то было. Люська сдвинула коленку влево,
а вслед за ней и свою руку, которая сразу же оказалась в опасной близости от
его беззащитной руки.
— Сережа, — спросила я, — вам сколько лет?
— Двадцать пять, — слегка растерялся он. Если ему
и исполнилось двадцать пять, то не иначе как вчера.
— Вы имеете опыт работы подобного рода?
— Нет, — честно ответил он, теряя недавнюю
уверенность. — Я только закончил курсы.
— Ясно, — кивнула я.
— Я вам не подхожу? — с достоинством спросил он.
— Еще как подходишь, — замурлыкала Люська и грозно
на меня посмотрела. — Идем-ка, Татьяна Михайловна, пару слов сказать
надо. — Мы вышли в комнату, Люська навалилась на меня бюстом и, размазывая
по стене, сказала:
— Он нам нужен.
— Ты чокнутая старая обезьяна, — зашипела я. —
На кой он тебе черт? Под ногами путаться? Единственное, на что он годен, так
это на двухдневный отдых на моей даче.
— Может, так, а может, и нет. Кулаки у него будь
здоров, и чему-то его на этих курсах все ж таки учили. Мужик нам нужен,
пропадем без мужика. Ты, что ль, кулаками начнешь махать?
В кулачном бою я была не сильна.
— Ладно, — кивнула я. — Делай что хочешь.
— Вот и чудненько.
Мы вернулись в кухню, Серега пытливо взглянул на нас, я
выдала улыбку, а Люська сказала:
— Если цена нас устроит, считай, сговорились. О цене
Серега говорил деликатно, едва ли не стыдясь, вопрос этот решили быстро.
— Так в чем ваша проблема? — покончив с тарифными
ставками, спросил он. Тут опять встряла я:
— Проблема у нас такая: два года назад близкий друг
Людмилы Сергеевны сел в тюрьму. — Люська удивленно вскинула брови, выкатив
красивые глаза цвета спелой вишни, посмотрела на Серегу и кивнула, а я
продолжила:
— Перед тем как отбыть в Горьковскую область, он
завещал ей небольшую сумму денег, которая с нашей инфляцией очень быстро
растаяла. Людмила Сергеевна, по понятным причинам, прекратила всякие отношения
со своим бывшим другом, он же, тоскуя по былому счастью, не прекращает ее
беспокоить, маскируя свои домогательства желанием вернуть деньги. Он все еще в
местах лишения свободы, но его многочисленные друзья не дают Людмиле Сергеевне
спать спокойно. Ваша работа — это скорее не предотвращение реальной угрозы, а
некий психологический фактор.
Люська, чуть приоткрыв рот, взирала на меня с уважением,
если честно, я и сама себя зауважала.
— Ясно, — кивнул Серега. Было заметно, что ему
ничего не ясно.
— В общем, — подвела Люська черту под моей
речью, — если кто из этих бандюг сунется, дай ему по морде, чтобы знал, за
меня есть кому вступиться.
Однако Серега оказался не таким уж простачком; помолчав, он
задал вполне разумный вопрос:
— Я хотел бы знать, этот ваш друг — он сам сел в тюрьму
или ему кто-то помог? Люська обиделась.
— Чтоб я любимого человека ментам сдала? Другое дело —
обобрать до нитки. Я порядочная женщина. — Люська хмыкнула и плотоядно
уставилась на Серегу, тот кашлянул и в поисках спасения воззрился на меня.
— Машина у вас есть? — спросила я.
— Нет, — словно извиняясь, ответил он.
— А права?
— Есть.
— Вот и чудненько, — опять влезла Люська, —
будет на твоей «копейке» ездить. Что ж, вроде обо всем договорились, соглашение
наше вступает в силу с этой минуты. Надо бы это обмыть.
— Я не пью, — торопливо заверил Серега.
— Людмила Сергеевна имеет в виду чай, — сказала я
и сняла с плиты чайник.
Мы стали чай пить, однако и тогда Люська не оставила своих
поползновений, смотрела на Серегу со значением и все норовила за руку схватить.
Серега мужественно сохранял достоинство и выдержку, сидел подобравшись, словно
ожидая удара.
— Я думаю, мы останемся довольны друг другом, —
мяукнула Люська, а Серега, наверное, от счастья опрокинул на себя чайник.
Чайник, задержавшись на верхней части его ноги, грохнулся на пол, а Серега
взвыл, вскочив ошпаренным (слово «как» я по понятным причинам опускаю).
— О господи, — всполошилась Люська. — Очень
больно?
