– Купаться пойдешь? – Воздушный маг в одно мгновение оказался рядом с другом.
– Никто не купается в такую холодину, – отозвался Муромец, равнодушно глядя и на предложенные гостям напитки из «Медвежьего угла» и на гору сладкой выпечки.
– Живина ночь – главный ритуал снежинок. Они пойдут на речку, – заметил Сева.
– И что, ты собираешься с ними?
– Они меня позвали! – ответил Сева, слишком уж расслабленно улыбнувшись, и вмиг исчез.
Митя не понял, пошутил он или нет. Конечно, после зелий Василия от гостей можно было ожидать чего угодно, и снежинки вполне могли сойти с ума и пригласить искупаться вместе с ними Сирену. Главное, чтобы Сева оставался в своем уме и понимал, во что себя втягивает.
Муромец из вежливости наполнил тарелку фруктами, выбрал маленький кусок торта – еда вставала поперек горла – и решил пройтись. Вечерняя прохлада ощущалась лишь вдали от костров, отсюда – с края украшенной для свадьбы поляны – виднелись танцующие. Взгляд без особого труда отыскал ту, чьи волосы сливались по цвету с языками пламени. Василиса держалась на некотором расстоянии от огня. Она танцевала медленно, нехотя, словно была не в силах справиться с волей звучащей музыки. Рядом с ней точно так же без энтузиазма двигалась Полина. То ли обеим не нравилась песня, то ли их больше интересовал разговор: они то и дело наклонялись друг к другу и обменивались фразами, хмурясь и пожимая плечами.
Заметив, что, обходя гостей, столы и стулья, к нему движется дама из числа Ульяниной родни, Муромец сделал вид, будто увидел кого-то знакомого и быстро покинул свой пункт наблюдения. Вдали от импровизированной сцены, куда не долетал свет от костров и где было развешено меньше фонариков, собирались ворковавшие парочки и небольшие группы друзей. Они растягивались на траве и смотрели на звезды. Над ними порхали десятки ночных мотыльков, мерцая бледным лунным светом. Музыка слышалась отчетливо, но производила совершенно другое впечатление. Митя различил нежный женский голос, выводящий слова вслед за солистом-парнем. Он попытался вслушаться, о чем она поет, но теперь слова заглушала флейта.
За углом первой избушки, стоявшей в самом начале улицы Гроз, послышались возня и отчетливые звуки поцелуев. Муромец хотел незаметно проскользнуть мимо, сделав вид, что не заметил влюбленных, но в следующий миг едва не столкнулся лбом с Алешей Поповым, который бросил кому-то «Сейчас сбегаю за напитками» и вылетел прямо из-за этого угла. Колдуны разминулись с неловкими улыбками, и, поравнявшись с избушкой, Митя все же бросил на нее любопытный взгляд. В тени крылечка застыла Анисья. Муромец тут же подскочил к ней и схватил за локоть.
– Чего тебе? – Анисья выдернула свою руку и недовольно нахмурилась.
– Послушай. – Брат, не обращая внимания на сопротивление, потащил ее к следующей избушке. Людей там как раз не было. – Ты что, с ума сошла? – Он вгляделся в ее порозовевшее лицо.
– Я-то?
– Сколько ты выпила, дурында? – Митя покачал головой, пытаясь поймать рассеянный взгляд сестры.
– Капельку! Ой, нет. – Она издала глупый смешок. – Три раза по капельке. Нет, правда, вот столечко.
Этот смешок вдруг напомнил о чересчур радостном Севе и его затее идти купаться вместе со снежинками.
– А что ты пила?
Анисья по-детски закусила губу и, так и не вспомнив ничего определенного, виновато произнесла:
– Что-то зелененькое… Сладкое.
Казалось, что она уже начала забывать, от какого занятия ее оторвал брат. Тело ее обмякло, и она сонно уткнулась ему в плечо.
– Анисья, это же Васины настойки. Нельзя пить их три раза. Некоторых и с одного раза уносит знаешь как…
– Но я же за свадьбу… тост… – пробормотала она. – Его родители всем наливали, нельзя же было отказываться!
– Ты только что целовалась с Поповым. Понимаешь? Ты хоть знаешь такого?
– Конечно, знаю, глупый! – тут же отозвалась она, вскидывая голову. – Что мне, нельзя целоваться?
– Да в том-то и дело, что я не имею понятия, можно ли тебе целоваться! – сказал Митя, умолчав, что снова заметил Диму Велеса, на этот раз мелькнувшего за ближайшим кустом сирени. Тот тоже заметил поцелуй Анисьи и Алеши Попова. Лицо его было мрачным. – Как отнесутся к этому родители, если узнают? У Попова, конечно, семья еще туда-сюда, но вы не можете быть парой, понимаешь?
– Может, еще скажешь, что нам нельзя пожениться? – совершенно внезапно расхохоталась Анисья и едва удержалась на ногах. – А что? Раз поцеловались, надо сразу идти под венец!
– О Ярило, да не ори ты так, – Митя хорошенько дернул ее за руку. – Просто будь осторожна, поняла? Случись что, я не знаю, как ты будешь выкручиваться. А ведь ты… Посмотри на меня! Ведь ты самая главная надежда нашего рода.
Анисья подняла на него глаза, и взгляд ее стал более-менее осмысленным:
– Разве? А как же ты?
– А я… нет.
– Так вы здесь? – раздался веселый голос Попова, подошедшего с двумя бокалами в руках. – Я как раз искал Анисью… возле той избушки…
Митя бесцеремонно взял у него один из бокалов и кивнул:
– Без глупостей, дружище. И проследи, чтобы родственники Василия больше не подливали ей никаких настоек.
Настроение стало совсем отвратительным. Он медленно поплелся обратно на праздник и рухнул у ближайшего костра. Рядом опустился Мастер и бросил небольшой мешок, в котором что-то задребезжало.
– Что там? – поинтересовался Митя, мысленно возвращаясь к сцене, свидетелем которой непроизвольно стал.
– Ножи. Перед обрядами всем резко понадобилось их поточить. А я что? Я не гордый. Да и деньги мне нужны. – Мастер вынул из мешка несколько ножей разных форм и размеров.
– Ты что, собрался сейчас работать? Свадьба же! Веселье!
Мастер цыкнул и покачал головой, посмотрев на Муромца как на последнего бездельника. Тот в ответ лишь рассмеялся.
Пляски у центрального костра становились все веселее. На невысокий, сколоченный из досок помост вышли несколько девушек с музыкальными инструментами. Они заиграли очень бодро – круг танцующих счастливо захлопал в ладоши, все принялись скакать, подстраиваясь под ритм незнакомой песни. Мастер размеренно позвякивал точильным камнем, словно подыгрывал музыкантам. Краем глаза Митя наблюдал за его монотонной, успокаивающей работой, но его взгляд то и дело возвращался к костру и ловил отблески на длинных рыжих волосах, волнами взлетавших вверх вслед за руками. Незабудково-голубое платье легкими складками окутывало бедра, маленькие босые ступни мелькали в траве. Василиса все еще была далеко и не видела Муромца. Когда она исчезла из виду, затерявшись в толпе нарядно одетых девушек, Митя снова повернулся к Мастеру – тот как раз вынул из ножен слегка изогнутый клинок с потемневшим лезвием.
– То ли слишком старый, – проворчал Мастер, – то ли я просто не понимаю, что с ним делали…
