Маргарита быстро закивала:
– Сейчас. Только надену что-нибудь теплое…
Она исчезла.
– Быстрее бы, – пробормотал себе под нос Митя.
– Она врет. – Сева неожиданно оборвал вновь воцарившуюся ночную тишину.
– В каком смысле? – Митя встревоженно обернулся. – Она не знает, как найти дом Странника?
– Нет, это-то она знает. Но они не ходили туда ни за каким кроилом, – он вдруг улыбнулся. – Странно, да? Хотя я не увидел в ее мыслях ничего такого, что следовало бы скрывать. Она что-то передала Страннику и пила чай в его избушке. Только она очень волнуется, когда вспоминает об этом.
Хлопнула дверь, и Маргарита торопливо соскочила со ступенек и поежилась.
– Туда, – указала она рукой.
Несколько минут шли молча, стараясь в холодной осенней темноте разобрать под ногами дорогу.
– Что случилось? Для чего вам понадобилась помощь Македонова? – спросила шепотом Маргарита.
– Давайте поговорим об этом на месте, – сказал Сева.
– Нам сюда. – Маргарита не стала спорить и свернула в темную боковую улочку, хрустя промерзшими листьями под ногами.
За углом вырос новый ряд избушек. Тропинка растворялась во мраке, словно облитая глубокой черной краской. Резкий ветер подстерегал за каждым поворотом.
В конце этой улицы ребята снова повернули – теперь избушки стояли только по одну сторону дороги, с другой же зачастили острые лысые кусты выше человеческого роста.
– Сейчас… – проговорила Маргарита. – Уже близко. Мы где-то рядом.
Внезапно кусты расступились – и хотя их не было отчетливо видно, Митя почувствовал, как их шипы-ветки отодвинулись в стороны, втянулись, вжались, и за ними показался нечеткий силуэт треугольной крыши.
– Здесь?
– Да, – ответила Маргарита. – Ну, что вы будете делать? Я думаю, Александр Владимирович спит.
В руках Мити замерцал зеленоватый огонек.
– Нам придется его разбудить.
Он шагнул вперед к избушке – та не шелохнулась. По сравнению с остальными она выглядела… неживой.
– Повернись к нам передом.
Огромные курьи ноги дрогнули, переступили несколько раз и развернули стоящий на них дом. В тот же миг за стенами послышался шорох – хозяин был разбужен. Щелкнул замок, дверь медленно отворилась, но за ней никто не появился – только чернота, похожая на бархатную ткань.
– Пространственно-временной туннель? – подумал Митя.
– Кто это? – послышался голос Странника в темноте.
– А… Александр Владимирович, это мы… – ответила Маргарита.
Тотчас в мутных окнах избушки замерцал золотистый свет, и темнота за открытой дверью сменилась неясным свечением и большим силуэтом фигуры.
– Маргарита? – удивленно спросил он.
– Да, и еще Митя Муромец… И Сева…
Митя ощутил ледяное дуновение, словно чья-то холодная рука прошлась по его коже. Он чувствовал на себе внимательный изучающий взгляд очерченной светом и недвижимой фигуры в дверном проеме.
– Что вы здесь делаете? – спросил Александр Владимирович и наконец шагнул на крыльцо.
– Нам нужно увидеть Ирвинга. Очень нужно. Прямо сейчас!
– Зайдите. – Странник указал им на дверь.
– Нет-нет, это срочно. Овражкин, – Митя быстро оглянулся на друга, – Овражкин, кажется, знает, как найти Водяную колдунью.
– Что? – вскрикнула Маргарита, и все вокруг замерло, будто в этот миг остановилось само время. – Что ты сказал? – Она бросилась к Муромцу. – И вы молчали всю дорогу?
– Это правда?
– Да. Конечно правда! Разве стали бы мы тогда пытаться разыскать Ирвинга? Понимаете, Сева имеет с ней определенную связь.
Маргарита удивленно округлила глаза.
– Он призванный оборотень.
– Вот как? – оживился наставник. – Не продолжайте. Поднимайтесь.
– Как это не продолжать?! Что это значит? – попыталась добраться до сути Маргарита, схватив Севу за руку. – При чем здесь Полина? Как мы найдем ее?
В дверях избушки снова исчез свет, и вход заволокло бархатно-черной темнотой.
– Поднимайтесь! – повторил Странник.
В туннеле искаженное пространство мягко заворачивалось во мраке, затягивая в себя все сознательное. Это вызывало легкое головокружение и дезориентацию в первые секунды после выхода из портала. Митя слышал сбивчивое дыхание Маргариты – она вдруг перестала выглядеть больной, уставшей и как будто вся ожила, зато Сева, наоборот, стал угрюмее.
Под ногами заскрипели деревянные половицы, вдалеке что-то громыхнуло и лязгнуло. Шагавший впереди Александр Владимирович отправил вперед информационный ком.
– Мы в Кудыкиной горе? – нарушил тревожное молчание Сева.
Наставник коротко кивнул.
– Вначале мы так и думали, что следует идти сюда, – сказал Митя.
– Вам вряд ли бы удалось достучаться до кого-нибудь на поверхности, – ответил Странник. – Там есть только вход для неофитов, но он не привел бы вас к Ирвингу.
Наконец долгий проход закончился дверью. Странник распахнул ее и без стука вошел. За дверью открылась широкая натопленная комната с массивным столом посередине и бесчисленными шкафами вдоль стен. Все вокруг было уставлено книгами, завалено обрывками бересты, листами обычной писчей бумаги. Кое-где под мутными стеклами виднелись вырезки из газет – цветные и нет; фотографии, изображающие молодых людей и девушек разных возрастов: кто-то из них держал в руках награды, кто-то вел под уздцы лошадей, некоторые были запечатлены с книгами, в плащах-куколях, некоторые в одежде окольников Русальего круга; наконец Митя остановил взгляд на своем лице – это был большой красочный снимок «Лисят».
Он последним зашел в комнату, пропустив вперед Маргариту и Севу, и когда закрыл за собой дверь, та вмиг превратилась в очередной шкафчик с полками. Он огляделся по сторонам, привыкая к свету, и уже через секунду не мог определить, из какого шкафа пришел – стены комнаты, казалось, медленно двигались по кругу, хотя стоило заострить на них свое внимание, они тотчас же останавливались.
Маргарита обхватила себя руками, поеживаясь от холода, и сверлила глазами Севу, с нетерпением ожидая продолжения рассказа о Полине и о призванных оборотнях. Было видно, что ее раздражает вынужденное ожидание, она хмурила брови, плотно сжимала губы.
Наконец возникло движение, снова где-то лязгнуло, и глухие створки дубового шифоньера, стоящего в самом дальнем и темном углу, распахнулись. Первым появился Ирвинг – высокий, с короткой серебристой бородой и таким спокойным лицом, при взгляде на которое неизменно появлялось ощущение, что ни с кем и никогда не может случиться ничего плохого. За ним вдруг показался Даниил Георгиевич: даже поднятый среди ночи, он выглядел свежо и бодро, строго смотрел поверх прямоугольных очков. И в конце концов из шкафа вышел и плотно прикрыл дверцы Густав Вениаминович – напротив, сонный и недовольный.
