– Спасибо, – хмуро оборвал его Митя.
– На тебя возлагают столько надежд. Тебя обручили с симпатичной малявкой, тоже богатой и талантливой. И характер у тебя такой приятный… все просто падают от восторга. Ну это же очевидно, что должна была произойти какая-то ерунда! Не бывает у людей все так хорошо. Это и есть твоя инициация, твое Посвящение, Муромец, – выбрать, кто ты на самом деле. Тот, кем тебя все считают, или тот, кто ты есть в душе.
– Нет никакого выбора, Сева. – Муромец уперся руками в стол и сверху вниз поглядел на друга. Все казалось необычным: и то, что он назвал его, Севу, по имени, и тихий хрипловатый голос, и вообще все его лицо, из-за убранных назад волос непривычно открытое. Чаще ему удавалось прятать взгляд за растрепанными кудрями, всегда одинаково весело улыбаться на все и ускользать от ответа. Поэтому в первую секунду Сева даже немного растерялся.
– Да брось, – наконец сказал он. – Неужели это все из-за какого-то пророчества, которое ты получил при рождении? Подумаешь, кто-то придумал, что ты должен жениться на Долгорукой! Возможно, Долгорукие этого «прорицателя» сами и подослали.
– Знаешь, кого они, по-твоему, «подослали»?
– И кого же?
– Это была Вещейка.
Повисла тишина, Сева легонько повел головой и вопросительно поднял брови, будто ожидал, что друг сейчас признается, что пошутил.
– Серьезно?
– Абсолютно.
– Ну а… – Сева на секунду задумался над вопросом. – А как она оказалась свидетельницей твоего рождения… Точнее… О, Перун. О чем мы вообще сейчас разговариваем? Правда Вещейка? Боги, значит, посещают поместье Муромцев?
– Не все считают ее богом. – Митя нахмурился: он продолжал все так же стоять напротив, держа в руке куколь. – Она точно существо другого плана, но если и бог, то проклятый кем-то свыше. Говорят, она может принимать человеческий облик, но для этого ей нужна жертва: душа младенца.
– И она…
– Да, приходила по мою душеньку. – Легкая улыбка коснулась Митиных губ, но тут же исчезла.
– Но вместо этого что-то напророчила и испарилась… Да? Ничего не взяв?
– Не знаю! Или ты считаешь, что я могу об этом поговорить с моими родителями? Однажды в детстве я спросил об этом у матери, а она так побледнела, что… в общем, никто мне ничего не рассказывал. Позже отец заверил, что это все выдумки, козни и сплетни завистников.
– Как же ты узнал обо всем?
– От тети Агафьи. Она умоляла слушаться отца и выполнять все его требования, якобы иначе все будет очень плохо.
– Хм, ладно. Расскажешь как-нибудь поподробнее? Сейчас тебе пора. – Сдавшись, Сева посмотрел на дверь.
– А ты, значит, все-таки не пойдешь?
– Приду попозже. Да, серьезно. Я приду.
Муромец скользнул невеселым взглядом по Севе, развернулся и, больше ничего не сказав, хлопнул дверью.
– Черт, – прошипел Сева себе под нос. Еще один кристалл-световик над его головой погас. Решать чьи-то личные проблемы не входило в Севину привычку, даже если этим кем-то был лучший друг. Однако мысль о Василисе Умновой не оставляла его. Что-то во всей этой истории было пугающе неправильным, хотя на первый взгляд никакого напряжения не было заметно: Муромец вроде бы смирился со своей участью, Василиса все так же скромно и вежливо улыбалась при встрече. Но отчего-то Севе хотелось подойти к ним обоим и хорошенько встряхнуть каждого за плечи.
На этот раз в окно постучал колючий ветер, ветки облетевшего клена резко прильнули к стеклу.
– Марта, – позвал Сева, и шушера в мешковатом льняном платьице вылезла из шкафа. – Марта, сможешь достать мне свечу Покрова?
– Но их полно в гостиной Розалии Павловны.
– Да, но… Понимаешь… я хочу оставить ее у избушки одной девушки…
– А-а, – протянула Марта. – Ну тогда подождите.
Шушера исчезла, а через минуту на столе засветился серебристый огонек заколдованной свечи.
Сева натянул свитер потеплее, без энтузиазма взглянул на свое отражение в зеркале – тощий, бледный, веснушки похожи на какую-то темную сыпь. Длинные волосы немыты и непричесаны. Разбиватель сердец, по-другому и не назовешь! Сегодня на его магию отзовутся разве что кикиморы да какие-нибудь страшные мавки, у которых со спины видны внутренности. В таком виде только и остается, что разбираться с чужими трудностями, а не идти на романтический праздник.
Сева замотался шарфом до самых глаз, нахлобучил шапку, накинул куколь и вышел из дома. Он собирался пройти две улицы поперек и свернуть налево, а там ему была нужна пятая по счету избушка, а точнее, ее крылечко, где он оставит подарок для Василисы. Пусть у нее будет хоть капелька надежды, что это сделал Митя Муромец.
Сева пересек небольшой перекресток – благо, он был абсолютно пустынным. А вот в начале улицы ему пришлось затаиться: возле одной из избушек две девушки поджидали подругу. Через пару мгновений она спрыгнула со ступенек в сугроб, и колдуньи отправились к дому Розалии Павловны и Нестора Ивановича. Сева не переставал оглядываться по сторонам, готовый в любую секунду отскочить к стене ближайшей избушки. И хоть на улице было темно, светящийся огонек в руках мог запросто его выдать.
Он сам не понял, что произошло, но ноги вдруг начали сбавлять шаг, едва он собрался уйти с улицы Гроз. Впереди появилось неясное движение, черная фигура мелькнула в отблесках снега. Сева, затаив дыхание, прижался к выпуклым бревнам деревянной стены. Сердце его пропустило удар, словно он собирался совершить какое-то преступление.
Просто страх? Дурацкая идея со свечкой, подаренной Василисе от имени друга! Необъяснимая тревога, слабость в коленях? Да, все это присутствует.
Сева осторожно высунулся из-за угла, глядя вслед удаляющейся фигуре наставника. Узнать его было легко. Когда-то он уже видел его точно так же: выходящим из темноты ночи, закутанного в дорожный плащ. Его размеренный ровный шаг – будто пустынный, горячий ветер несет его… Странник. Интересно, что он забыл на этой улице?
Как только Александр Владимирович скрылся вдали, Сева покинул укрытие и отправился было дальше, но внимание его упало на маленькую светящуюся точку на крыльце избушки чуть впереди. Сева сделал несколько шагов и удостоверился, что на деревянных ступеньках горит точно такая же серебристая свеча, как и та, что он держал в руках. Это показалось ему забавным, ведь всего несколько секунд назад тьма перед ним лежала непроглядная. Сева повертел головой в поисках таинственного дарителя, но, никого не обнаружив, бесшумно приблизился к оставленному кому-то подарку и взглянул на приложенную записку:
«МАРГАРИТА», – гласили четкие печатные буквы: этот кто-то пытался скрыть свой почерк.
Сева еще раз посмотрел туда, где скрылась фигура Странника. Неожиданная догадка пришла ему в голову. Перед глазами Воздушного колдуна пронеслась сцена, разыгравшаяся днем в столовой. Ссора произошла за столом Огненных, и, наверное, Сева и не обратил бы на нее внимание – в той части столовой часто разгорались споры на повышенных тонах, – но в этот раз Воздушный колдун услышал свое имя.
