Эпстайн пошел на хитрость. Вопреки установившейся традиции, он не стал называть альбом, который должен был выйти за 20 дней до шоу Салливана и разбить лед непонимания, так же, как самую популярную в нем песню. Эпстайн хотел протянуть нить между американским слушателем и чужой пока для него группой. Поэтому название альбома приглашало подружиться с «иноземными гостями».
Так вышел Meet the Beatles («Знакомьтесь – "Битлз"»).
Эпстайн звал нас в общий круг. Если сомневаетесь, найдите в Сети список песен. I Want to Hold Your Hand («Я хочу держать тебя за руку»), Til There Was You («До тебя»), I Wanna Be Your Man («Хочу стать твоим»). Ребята обращались персонально к каждому из нас.
А теперь вслушайтесь в первые строчки песен:
This boy <…> wants you back, again
(«Этот парень хочет тебя вернуть»).
Close your eyes and I'll kiss you
(«Закрой глаза, я тебя поцелую»).
It won't be long, yeh, yeh, yeh <…> 'til I belong to you
(«Скоро я стану твоим»).
Whenever I want you around…
(«Когда я захочу тебя увидеть».)
Little child, little child, won't you dance with me?
(«Малышка, малышка, неужели ты не хочешь потанцевать со мной?)
You know you made me cry… («Я плáчу из-за тебя».)
Альбом Meet the Beatles приглашал познакомиться, приобщиться к группе. Обратившись с обложки лично к слушателю, не станешь петь про Maybelline или Runaround Sue. Они пели про каждого из нас, предвосхищая наступление «я-десятилетия». «Битлз» поступали как рекламщики, которые обращаются в объявлениях и роликах на ты, хотя рекламу видят и читают все. Песни в альбоме Meet the Beatles – это не просто песни, а беседы в размере четыре четверти под немецкую гитару Пола и черный Ludwig Ринго.
Для пущей убедительности и еще более тесного контакта с американской аудиторией Эпстайн подготовил короткие интервью Салливана с четверкой. «Держитесь бодрее, – напутствовал он ребят, – будьте как они». («Джон, хотя бы шесть секунд побудь хорошим».) Эпстайн чувствовал наше желание быть сообща, видел нашу неприязнь к незнакомому и непривычному, а также к тем, кто «задирает нос». Как и многие британцы он сознавал, что в этот февральский вечер мы как никогда нуждаемся в повышенной дозе оптимизма. Всего 78 дней назад Америка пережила одну из величайших трагедий XX столетия – убийство президента Кеннеди.
К счастью для Эпстайна, ребята оказались на высоте. Они показали себя такими молодцами, что в конце третьего и последнего выступления 23 февраля Салливан в благодарственном слове назвал их «четверкой отличных парней».
Сегодня мало кому придет в голову возражать против их звания величайшей группы в истории звукозаписи. Но Эпстайн знал, что одного таланта мало. Что мы – американцы – эгоцентричны, как дети. Мы хотим, чтобы даже песни пелись о нас лично и чтобы лично к нам обращались исполнители.
Эпстайн уловил секрет и помог «Битлз» войти в историю. К следующему августу, когда в Штатах показали A Hard Day's Night, годы спустя включенный журналом Time в сотню величайших фильмов всех времен, ребята стали еще и кинозвездами. (Кстати, Дика Кларка даже это не убедило. В интервью для Philadelphia Inquirer он сказал: «Битломания идет на спад. Чего еще ждать от детских песенок?»)
Познакомив Америку с «великолепной четверкой», Эпстайн сделал все, чтобы она нам не приелась. После милого и мелодичного Meet the Beatles Эпстайн и Леннон с Маккартни сменили пластинку, выпустив через два года фолк-роковый альбом Rubber Soul.
Еще через год они представили на суд слушателей гитарный Revolver, а потом шедевральный психоделически-роковый Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band со знаменитой обложкой, включающей в состав группы боксера-тяжеловеса Сонни Листона, Мэрилин Монро, комика Уильяма Филдса, Боба Дилана и пользовавшегося у ребят особым уважением Марлона Брандо. Обложка внушала, что этот «Оркестр Клуба одиноких сердец» тоже наш, общеамериканский.
Парни уже уяснили, что с новыми группами слушателя надо знакомить, поэтому, как и в 1964 году, они с первых строчек, с первых аккордов обращались лично к каждому:
So may I introduce to you
The act you've known for all these years,
Sergeant Pepper's Lonely Hearts Club Band
(«Давайте я представлю вам
Тех, кого вы и так прекрасно знали все эти годы, –
оркестр Клуба одиноких сердец сержанта Пеппера».)
Слышите, да? «Мы новая группа – но вы нас уже знаете. Мы ваши давние знакомые, так что с новой встречей!»
* * *
Услышав эту песню Дилана 25 июля 1965 года, легенды музыкального мира Кэрол Кинг и Фрэнк Заппа не сговариваясь заявили друзьям, что теперь им в музыке делать нечего. Другой легендарный персонаж в другом конце страны, в Сиэтле, услышав песню по радио, пришел к несколько иному выводу. Джимми Хендрикс сказал себе, что он по-прежнему гитарист, но уж точно больше не певец.
Самое же удивительное заключается в том, что всем этим легендам вообще удалось услышать песню Like a Rolling Stone.
Пятью неделями ранее, когда песню прослушали в Columbia Records, маркетинговый отдел заявил, как в свое время Дик Кларк, что она не выстрелит никогда. Она длилась 6 минут 9 секунд, а в первую сотню Billboard шестиминутные песни попадали всего два раза за всю историю. Кроме того, по стилю она представляла собой непривычную смесь – фолковый текст под аккомпанемент электрогитар, пианино и органа. На органе играл 21-летний гитарист Эл Купер, впервые севший за новый для себя инструмент (и это чувствуется – он отстает на одну восьмую такта).
Песня не вышла бы никогда, если бы не два поклонника Дилана в Columbia Records. Они тайком подсунули запись Тери Ноэлю, первому в Америке диджею, работавшему для звезд на самой модной дискотеке Манхэттена. Ноэлю песня понравилась, он ее поставил и сообщил, что звездной аудитории она тоже пришлась по душе.
Но руководство Columbia не оставило своих опасений. Все-таки вкусы приходивших к Ноэлю звезд сильно отличались от вкусов среднего меломана. Однако 20 июля Columbia все-таки сдалась, и Like a Rolling Stone впервые увидела свет.
Уже через несколько дней она была на втором месте в Billboard и продержалась в первой десятке четыре месяца – значительный срок, что тогда, что сейчас. Через 40 лет британский рок-журнал Mojoназовет ее величайшим синглом в истории рок-музыки, а еще через год те же слова повторит Rolling Stone.
Примеры Дика Кларка, оценивавшего перспективы «Битлз», и канала CBS, который собирался снять с показа премьеру «Мэри Тайлер Мур», а также сомнения Columbia по поводу песни Дилана доказывают, что и специалисты могут ошибаться. И что немаловажно, эти примеры еще раз демонстрируют, с какой готовностью мы отвергаем непривычное. Шесть минут текста, плотно набитого не всегда понятными метафорами (например, «Наполеон в лохмотьях и язык, на котором он говорил» – намек на Энди Уорхола), не попадающий в такт оргáн, фолк-певец с сиплым голосом, поющий под электрогитару, – такого они прежде никогда не слышали.
