- Скажем: будущий зять! — нашлась тётка. — Натащи кавалер!
Ты женатый, нет? — спросил попутчик.
— Да холостой он, — уверенно заявила его жена. — сразу видно!
Откуда тебе видно? Ему ведь лет сорок! Видно, боксом занимался, эвон какой нос. Нынешние девки таких любят...
— Я холостых мужиков сразу вижу, — похвасталась тетка. — От них дух такой исходит, ядрёный...
— Да уж, — ревниво проворчал попутчик, — в комсомоле ты хвостом повертела...
Для тётки это была больная тема, и она попыталась переключить внимание мужа на Зарубина.
—- Человек он хороший, подсадил, повёз и денег не спросил. Так бы пёрлись с сумками. Цего бы ему не помочь?.. Скажем, Натахин ухажёр. Натаха-то должна вот-вот приехать с практики. Если уже не приехала! Пускай у Драконей и поживёт. Зачем отдавать его Недоеденному?
— Почему тогда у Драконей? Где логика? Если Натащи кавалер?
Тётка смутилась и что-то прошептала мужу — тот сер- ш то отпрянул.
— Да и хрен с ним, пускай пристаёт! Скорей бы V с кто-нибудь к ней пристал!
- Она же у нас девица! — возмутилась попутчица.
Девица? А кто с Дедом Морозом в обнимку фотался?
Жена ему рот заткнула.
— Ты что мелешь-то?! Сфоталась, ну и что? С ним все девки фотаются!
— А зачем в этом выставила, как его...
— В Интернете? Так это модно сейчас!
— Ну а почто голая-то снималась?!
— Почему голая? Это стринги называются!
— Ага, стринги: здесь черта и здесь черта. Больше нету ни черта...
— Натаха хотела показать, что ни деда, ни мороза не боится!
— Телеса она свои показывала, — обидчиво проворчал попутчик и умолк.
— Всё равно, пусть вдова у себя поселит, — упрямо повторила жена, покосившись на Зарубина. — От греха подальше.
— Она поселит! И себе парня приберёт! Любит приезжих...
Тётка вздохнула:
— И то правда... Но и к нам его тоже опасно. Залезет ночью к Натахе...
— Вот и будем до пенсии её кормить, если никто не залезет.
— Будем, а что остаётся? Теперь зубы вставили...
Обсуждали это так, словно Зарубина не было!
— Мне всё равно надо к Костылю, — не вытерпел он. — Лицензии к нему выписаны...
— Костыль тебя в лес не пустит, — заявил попутчик. — И охотиться не даст, пока приказ губернатора не исполнит, дива не изведёт.
— А эти Дракоши дадут?
— С дракошами тебя ни один леший не тронет, — вставила тётка. — Тем паче со вдовой. Ей даже губернатор не указ.
— Как же так? — обескураженно спросил Зарубин.
— Дак Драконя-то был председатель! И Герой!
- Председатель чего?
Как цего? Объединённого колхоза!
— Но ведь колхоз у вас развалился?
Колхоз-то развалился, — восхищённо согласилась попутчица. — Да только Драконя каждый день отправлял м 1'отьму молоковоз на три тонны. И ещё один перерабатынил на своём маслозаводе. При вдове так ещё больше стало.
Откуда же столько?
— А этого никто не знает, — заявил её муж. — Феномен природы. Известно точно, они дома только двух коров держат, этих самых тряпочных, французских. Чтоб детишек парным молоком поить. И ещё нетелей на продажу, которых волки режут.
— Колхоза нет, а надои есть?
Бывший всегда откровенным, попутчик начал темнить или толком ничего не знал и строил предположения.
— Колхоза-то нет. Да ведь земля осталась. Драконя, можно сказать, с детства председатель. Его отец тоже был председателем, вот и научил. Сын далеко вперёд смотрел и перед самым крахом укрупнился — соединил три колхоза и леспромхоз в одно аграрно-промышленное хозяйство. У него столько власти в руках было — ого! Всю пахотную землю, выпасы, сенокосы — всё под себя подгрёб. Колхозные леса и гослесфонд в придачу! А ещё со всех собрал холостых молодых специалистов и выдал за них всех грех дочерей чуть ли не в приказном порядке. Одну свадьбу гуляли. Куда бы теперь Костыль ни сунулся, председатель документы и карты на стол — везде его территория. Даже губернатор вынужден считаться. Поэтому Недоеденный арендует у него угодья, а в договоре всё прописано. Вроде даже звери принадлежат колхозу «Пижменский Шродок». Будто у Дракони каждый медведь с биркой. Костылёвы гости стрелят зверя, станут шкурать, а него в ухе написано чей. Так Борута говорит, сам видал...
— Может, у вас и речка Пижма молочная, с кисельными берегами?
— Вроде того, — подхватила тётка и глянула на мужа с укором. — Сказал бы уж прямо, нечего человека водить вокруг да около...
— Сама и скажи! Я экономическую базу обозначил.
— От нечистой силы молоко, — заявила попутчица. — Говорят, стада Драконины пасёт и кормит дивьё лесное. И от постороннего глаза прикрывает! Потому и масло получается вкусное.
— Если пасёт сила нечистая, — в тон её мужу серьёзно заметил Зарубин, — то молоко должно быть мерзкого качества. Тем более масло!
— А ты занозистый мужик, — вдруг определил попутчик, защищая супругу. — Вредный, всё с подковыркой... Или журналист, или из налоговой.
Зарубин вздохнул с сожалением.
— Не угадал... Хотя статьи иногда пишу... Просто любопытно стало, откуда столько молока. Я же когда-то вологодский Молочный институт закончил, зоотехническое отделение.
— Дак там наша Натаха учится! — изумилась тётка. — Ты местный, что ли? Вологодский? То-то я чую, как родной.
— Вырос в Грязовце, — с гордостью произнёс Зарубин. — Есть у вас такой городок...
— Как же, знаем! — почти хором и весело воскликнули попутчики.
Дорога из Москвы лежала как раз через этот город, и он свернул с трассы, заехал, чтобы побывать возле дома, где прожил чуть ли не половину жизни. Когда-то там жила бабушка, у которой он воспитывался с шести лет: отец служил в конвойных войсках и часто переезжал из одного лагеря в другой, поэтому Игоря оставили в Грязовце, чтоб ходил в одну школу. Раздолбанный, унылый и тщедушный городок ещё называли Грязенбург, однако Зарубину он нравился. Можно было выйти из дома сразу в лес и собирать грибы, а в поле — землянику, что они с бабушкой и делали. Она и отдала его потом учить- сн в Молочный институт, поскольку всю жизнь проработала главным технологом на маслозаводе.
Бабушка давно умерла, поэтому он постоял возле дома, где жили уже незнакомые люди, посмотрел в окна на чужие занавески и отчалил на Пижму.
— А как в Москве-то очутился? — изумилась тётка. — 11омера-то у тебя московские! Всех наших после молочного по колхозным фермам разгоняли!
