Навязанный окружением морок постепенно проникал в мозги, и чтобы этого не случилось, сегодня же надо сесть на лабаз, отстрелять бонусного старика, чтобы не увезли трофей в Европу, и загасить парное молоко кровью. Пить горячую медвежью кровь самца его научили нивхи на Дальнем Востоке. Они делали это ритуально и почти регулярно, дабы напитаться мужеством, укрепить сердце, не бояться духов и заодно избавиться от десятка человеческих болезней и немочей...
11
На базу он приехал к обеду, когда сборщики вернулись из леса и взялись за обработку урожая. Резиновый леший окончательно сдулся, однако же ещё сидел под деревом, уронив голову: всеобщий страх перед нечистой силой был исторгнут не только у егерей, но и у всего населения охотничьей базы, и мальчишки теперь пытались накачать куклу автомобильным насосом. Зарубин хотел сразу же лечь спать, однако Костыль попросил дождаться наряда милиции, высланного из райцентра. Надо было ответить на вопросы следователя относительно Боруты со своим подельником и мешка с куклой, а пока пообедать. В трапезную, как здесь называли столовую, он пошёл и за накрытый стол сел, но даже малейших признаков голода не чувствовал.
— Тебя что, опять молоком напоили? — как-то подозрительно засмеялся охотовед. —Давай ешь! Может, для аппетита по сто грамм?
Зарубин помотал головой.
— Не хочу... Я только чаю попью.
В голосе Костыля и в самом деле зазвучала ревность.
— Слушай, вчера Дива Никитична к тебе пришла или приехала?
— Вообще-то приехала, на молоковозе.
— Сам видел?
— Сначала видел молоковоз на летней дойке.
— Откуда там летняя дойка?.. Впрочем, понятно...
— На бугре стоял, — продолжал Зарубин. — Молоко- ш»з мимо проходил. Остановился, дверца хлопнула, потом вдова появилась...
— Во ты везучий! — завистливо восхитился Костыль. — 11е хотел тебя грузить, но раз тебе все само в руки плы- «ёт... Я этот молоковоз ловлю уже года два! В прошлом году мои егеря поехали поле пахать весной. Но ведь остолопы же! Так же встретили его на дороге, напились молока и отпустили. Все же местные, покрывают друг друга... Правда, обоих прохватило со страшной силой. Пару дней страдали... И это не единственный случай. Я понял, И у тебя та же проблема?
— У меня всё в порядке.
— Да ну?
— Желудок привыкший. Я же молочный заканчивал...
— Это я знаю... Жалко, не предупредил. Мне этот молоковоз нужен позарез!
— Зачем? Парного молочка тебе и вдова принесёт...
— Она-то принесёт. — Недоеденный доел грибной супчик и придвинул к себе второе. — Понимаешь, в чём дело, Игорь... Никто не знает, по какой дороге поедет, откуда и куда.
— Известно: из одного пространства в другое!
Костыль замахал руками.
— Этот бред я уже слышал от Борутиных гостей... Ты про Алфея Никитича знаешь, должно быть... Так вот он умудрился каким-то хитрым образом прибрать к рукам колхозные леса и скупил у мужиков земельные паи. Весь этот край до Архангельской области принадлежит его семейству. Кто-то влиятельный в Москве помог, а кто, понять не можем. Своя влиятельная рука или на самом верху. Ну или тогда впрямь нечистая сила помогает! Наш губернатор однажды дёрнулся, прижать хотел Драконю. Теперь сам прикрывает, из опаски его столичных связей... Мы вынуждены арендовать у него земли как охотугодья. Видел, сколько здесь зверья? Обращал внимание на тропы? Самая продуктивная охота у нас... Но вдова со своими Дракошами за фалды держат. Дракоши — это зятья Дра- кони... Мы вынуждены платить даже за сбор дикоросов! Думал, сам Драконя умрёт, легче станет. Но вдова его оказалась ещё круче! А чтоб свалить её, надо найти источник, откуда она возит молоко! Левое, явно мерзкого качества, если прохватывает. Санэпидстанция и налоговая у меня на охоте бывали, только сигнала ждут... Мы с Фефеловым этот вопрос обсуждали. Могли бы кое-что сделать. Но черти попёрли его к вдове! Последствия известны... Если ты молочка попил и не тронулся умом... Извини, конечно! С тобой можно иметь дело. Надо вдовушку эту взять за жабры. Пока зацепка одна — поймать, кто поставляет ей молоко. По документам всё шито-крыто.
— А у неё своего дойного стада нет? — будто между прочим спросил Зарубин. — Каких-то её телят волки режут...
Для Костыля это была застарелая головная боль.
— Говорят, есть... Но где прячет? Губернатор зимой давал вертолёт. Мы летали будто бы на учёт поголовья диких животных. На самом деле скот искали. Облетали весь район — ни сараев, ни загонов, ни заготовленных кормов. Ничего нет, а молоковоз ходит, как «летучий голландец»... Поверишь тут в нечистую силу. Не зря туземцы говорят, ещё старший Драконя с дивьём лесным договорился. Оно и стада его пасёт, и корма заготавливает. Начнёшь выяснять, сунешься поглубже — вдова, ведьма, глаза отводит...
— Мистика, — сдержанно проговорил Зарубин, унимая внутреннюю трепещущую дрожь. — Как можно глаза отвести?
Костыль разозлился.
— Какого чёрта ты тогда блукаешь по дорогам? Где ты вчера ездил — помнишь?.. Поверишь тут в мистику! В леших и ведьм! Сегодня поедешь на лабаз — рацию возьми, в машину тебе положу...
Выдать полной инструкции он не успел, поскольку в трапезную ворвался егерь.
— Генерал приехал! И Кухналёв с ним!
— Ну, началось! — выдохнул Костыль и умчался.
Пользуясь суетой, Зарубин ушёл в свою башню
и не раздеваясь завалился спать. Показалось, только закрыл глаза, а когда егерь его разбудил, оказалось, прошло четыре часа! Он вспомнил, с какой мыслью заснул — завалить седого старика и попить его крови, дабы мозги не съезжали. Столь неожиданное желание сейчас показалось паническим: ничего же особенного не произошло! И нечего попадать под массовый психоз, царящий вокруг. А то вроде бы приехал лечить головы другим, но сам попал под влияние, даже крови захотелось...
Совещание происходило в егерской избе и напоминало военный совет в Филях на знаменитой картине: на столе карты, полна пепельница окурков, компас, линейка и курвиметр, а уже подуставшие от обсуждения чины сидели, развалясь, вдоль стен. Вместо Кутузова был начальник УВД с чёрной повязкой на глазу, делавшей его свирепым, однако скрашивали светлый китель и блеск многочисленных звёзд, создавая вид праздничный и немного потешный. Рядом сидел начальник охотуправле- ния, тоже в генеральском мундире, но почему-то его все звали просто Гришей. Потом могучий полковник Кухналёв в камуфляже, ещё какие-то полувоенные люди с кокардами и значками охотинспекции. Длинный Костыль в их присутствии стал коротким, приземистым и выглядел как пленённый Наполеон — сходства добавлял треугольный берет, которым он на людях всегда прикрывал лысину. В воздухе вместе с запахом дыма от дорогих сигар висело какое-то уже принятое решение, и по тому, как все разом вскочили и наперебой потянули руки, стало понятно, что Москву сдали французам или, вернее, Европейскому Союзу.
