Зарубин пришёл к машине, когда солнце взошло и сразу же скрылось за низкой облачностью, будто на минуту его выпустили и спрятали, заменив дождиком. Несмотря на это, он растребушил пакет с едой на капоте машины и достал фляжку. Колбаса осклизла и не годилась, сыр и хлеб позеленели от плесени, а из последнего яблока с видом первооткрывателя выглядывал зелёный червяк. И едва он вспомнил о бидончике с парным молоком, как услышал надрывный вой автомобильного мотора. За лесом по дороге полз молоковоз! Всё как в прошлый раз: сейчас машина остановится, хлопнет дверца и появится Дива Никитична с молоком...
Но звук машины проплыл мимо, на сей раз без остановки, и как-то сразу пропал. И тут на дороге впереди появились двое: мужчина вёл на верёвке корову, а короткая, толстая женщина шла сзади и погоняла её хворостиной. Животное сопротивлялось, мотало головой, не привыкнув к поводу и тоскливо помыкивало. Зарубин догадался: его весёлые и зубастые попутчики! И ведут они не корову, а судя по размерам, нетель. Эта пара его тоже заметила, и Баешник, выругавшись, даже помахал рукой.
— Не идёт, лешачка! — пожаловался весело и с любовью. — Привыкла на воле, красавица наша...
Возле Зарубина они остановились, и мужик полез в карман за куревом.
— Вы откуда здесь? — тупея, спросил Зарубин.
— Утром на молоковозе приехали, — удовлетворённо доложил попутчик. — Вот, выбрали себе кормилицу!
И горделиво погладил рогатую голову.
Его жена, кажется, тоже была счастлива, но практично попросила:
— Посмотри-ка опытным глазом, стельная ли? А то ведь мой леший-то ницё не понимает!
— Да стельная она! — рявкнул мужик, — будто я стельных не видал!
— Ты баб видал, а это корова!
— Не корова, а тёлка! Покрытая!
— Вы где её взяли? — спросил Зарубин, чувствуя, как скачут мысли.
— Как — где? — опешил попутчик. — В стаде у Дра- кониной вдовы.
— Ты не подумай дурного, — заторопилась тётка. — Не украли, деньги ей заплатили. А Дива Никитична говорит, поезжайте и выбирайте сами. Чтоб обиды не было. Какую возьмёте, такую и ладно. Ещё на молоковоз свой посадила.
— У Дивы здесь стадо? — спросил Зарубин.
Попутчики переглянулись.
— Как сказать, — начал темнить мужик. — У него тут нетели стояли. Той самой тряпочной породы, джерси. А про стадо не знаю... Ты лучше скажи, как охота? Добыл кого или впустую?
— Пока впустую, — признался он.
— Говорят, дива поймал? — засмеялся попутчик. — Или это не добыча?
— Куклу поймал, резиновую...
Открывая секрет, как и где леших ловить, он заведомо знал, что будет китайская игрушка!
— Борута чудит? Он на это мастер. Я тебе про хвост рассказывал...
— А зачем приходил молоковоз? — спросил Зарубин.
— За молоком, — встряла попутчица. — За чем ещё? Ты лучше глянь, стельная ли?
— Стельная, — не глядя сказал он. — А дойка закончилась?
— Дак и молоковоз ушёл! — поспешила тётка. — Тебе-то чего?
— Молочка хотел попить. Парного.
— Опоздал маленько, доярочки уехали...
Баешник натянул верёвку.
— И дойку закрыли.
— Как это — закрыли?
Попутчики опять переглянулись.
— От чужого глаза закрыли, — серьёзно сказал Ба- сшник.
— Не наше это дело, — спохватившись, строго произнесла тётка и взмахнула хворостиной. — Нам люди доброе дело сделали. Нечего тут языком молоть...
Нетель нехотя побрела за новым хозяином, сердито отмахиваясь хвостом. И пошли они по дороге к лабазу, как и Дива Никитична! Он даже предупреждать их не стал, словно заворожённый, проводил взглядом и спросил невпопад:
— Вы что же, так и поведёте?..
— А мы напрямки! — откликнулся Баешник, не оборачиваясь. — Ты ездишь окольными путями, а мы пря- мицами. Это совсем близко!.. Ну, ни пуха тебе, ни пера!
Они спустились с холма, некоторое время ещё помелькали в молодом сосняке и исчезли из виду в том месте, куда уходила Дива Никитична. По прямице, которая шла в брошенную деревню с силосными ямами! С пространствами тут и в самом деле творилось что-то невообразимое или с его мозгами, не приспособленными к ориентации на местности. Можно было и впрямь подумать, что они, эти пространства, как и литосферные плиты, наползли друг на друга и перемешали ориентиры во времени и пространстве.
Уводимая нетель прощально проревела уже из чащобы, и её голос привёл в чувство, Зарубин прыгнул в машину. Три часа будто корова языком слизнула — было уже девять, а они с журналистом Хохоловым договорились встретиться возле Пижменского Городка ровно в десять!
13
Поскольку прямым дорогам он не доверял, то поехал кружным, но знакомым путём, через базу. Он даже заезжать туда не собирался, думал сквозануть мимо и сразу к месту встречи. Однако проскочить не удалось: возле импровизированной воротной арки, где встречали гостей, Зарубин угодил в руки Недоеденному. Куклу йети, выставленную у въезда, как добычу и символ победы над туземцами-конкурентами, куда-то убрали, не спавшие ночь егеря бегали вдоль дороги и, словно профессиональные дворники, накалывали на палки бумажки, бутылки и прочий мусор, сбрасывая его в мешки.
— Король едет! — как-то выспренно сообщил Костыль. — Сегодня вечером на лабаз. Приказ Фефелова — не отлучаться ни на шаг.
И зачем-то обошёл машину.
— Я только в Пижменский Городок сгоняю, — вполне мирно сказал Зарубин. — И назад. Человека предупредить...
Недоеденный будто не услышал его и уже превратился в диктатора.
— Через пять минут на совещание в егерскую избу. Не забудь, что обещал.
И тут Зарубин впервые за всю командировку не сдержался.
— Я тебе ничего не обещал, — выразительно сказал он. — И принцессу ты не получишь!
Что-то изменилось в пространстве, пока он бродил по угодьям в поисках снежного человека, покусавшего начальника охраны. Недоеденный и глазом не моргнул.
— Ты опоздал, Зарубин. Принцессу на охоте буду сопровождать я. А ты не дёргайся, учёный.
Оказывается, все условия пребывания короля и проведения охоты переиграли в приватном порядке. На базу прибыла охрана Его Величества и представитель Министерства иностранных дел — человек, далёкий от природы, от местных условий и от жизни вообще, но невероятно заносчивый и въедливый. Он и взял на себя общее руководство, и тут же получил прозвище — Мидак. Кух- налёв и Недоеденный с удовольствием свои полномочия ему передали, даже словом не обмолвившись о йети и ночных приключениях с полковником. Поэтому присутствие учёного на базе оставалось пока в тени, Зарубина не привлекали ни к каким подготовительным мероприятиям, но приказали никуда не отлучаться и ждать команды. То есть выключили из процесса, чем, в общем-то обрадовали. Он жалел, что не смог предупредить Хохолова, однако и по этому поводу не расстраивался: на острова в Дорийской мари следовало идти без спешки, и по крайней мере с одной ночёвкой.
