Из егерской избы не выходили — бежали готовиться к исполнению порученных обязанностей. Только Кухна- лёв выплыл, как грозовая туча, и досказал Зарубину то, что не успел. Лицо его стало лиловым, как у поцелованного йети Эдика, а сам он гневный от унижения и оскорбления, как после катания на плече у йети.
— Ты нас всех дураками выставил! Гляди-ка, деятель нашёлся! Учёный — в дерьме мочёный! Если тебя сегодня йети не схватит, я тобой займусь! И покажу плацебо. Такие сделаю стигматы! Так что молись, чтоб леший тебя побрал!
Настращал так, ушёл и, видимо, нажаловался Фефе- лову в Москву, поскольку скоро позвонил шеф и для начала вполне дипломатично попросил рассказать свою версию происходящего. Зарубин доложил обстановку, и тут начальник забыл про этикет, но называть стал на «вы».
— У вас было три дня, чтобы ликвидировать проблему! Почему снежный человек до сих пор бродит по лесам?
— Это была кукла, китайская игрушка, — попытался оправдаться он и налетел на рычание хищника:
— Какая, на хрен, кукла? А кто напал на Кухналёва?!
— Скорее всего, Дед Мороз!
Фефелов ушёл в долгую шоковую паузу.
— Вы что несёте? Какой ещё Дед Мороз?
— Сбежавший отмороженный артист! Есть тут такой, по лесам бродит, в поисках Снегурочки. Вологодчина — родина Деда Мороза.
Шеф, кажется, перепугался.
— Слушайте, Игорь Сергеевич... Вы не заболели? Что с вами? Это же слушать невозможно. Какая родина?..
— Тут об этом на всех аншлагах и дорожных указателях написано! Бизнес-проект, совместный с мэрией Москвы. Позвоните, и вам скажут...
Последние фразы привели Фефелова в чувства.
— Да, припоминаю, губернатор что-то говорил... Ну а что делать-то будем?
Зарубин попросил связаться с губернатором и предупредить, дабы тот ни под каким видом и предлогом не посвящал короля в подробности русского фольклора, не описывал ему сказочных героев. А если и затеется подобный разговор, то пусть оперирует понятными для европейского сознания образами монстров, вампиров и вурдалаков. Фефелов попросил оставаться на связи, тут же позвонил губернатору и выдал ему обязательные рекомендации учёного. Но получилось, опоздал: в дружеской беседе за обедом губернатор сначала похвалился своей бизнес-выдумкой, родиной Деда Мороза, а потом на всякий случай предупредил, что в русских лесах вместе с медведями до сих пор водятся всевозможные существа в виде ведьм, леших, кикимор, снежных человеков и другой разной нечисти, которую инквизиция в Европе давно извела. Хотел повеселить экзотикой, упредить возможные события, поскольку искусанный йети начальник личной охранный уже донёс о своих ночных злоключениях. А отменять охоту нельзя: после обеда подписывают документы о прямых торговых сделках с областью.
Возможно из-за неточности перевода король, и особенно принцесса, восприняли рассказы губернатора как экзотику, и к счастью, вроде бы ни чему не поверили. У Фефелова возникла хлипкая надежда, что если теперь даже и выползет какая-нибудь хрень, то будет воспринята не иначе, как часть забавного представления для высоких гостей. Главное, не подпускать близко и не стрелять на поражение — отпугивать всеми возможными средствами. Иначе будет скандал, королевскую охоту не утаить и «зелёная» королева съест венценосного с потрохами.
— Прости, Игорь Сергеевич, — напоследок повинился шеф. — Оказывается, Вологодчина и впрямь родина Деда Мороза. А если есть такой персонаж, почему не быть лешему? Может, это тоже чей-нибудь бизнес-проект?
Только за час до прилёта короля Мидак вдруг спохватился, что решать прежде всего надо вопросы не безопасности персон, а обеспечить им гарантированную охоту. Обязательный выход на кормёжку по крайней мере двух медведей на разных площадках! В этом деле он ничего не понимал, но получил соответствующие инструкции и задачу, чтоб каждая венценосная персона убила по одному зверю. А как это делается и где, он стал выяснять у Недоеденного, который был глух к воплям Мида- ка и невероятно спокоен. И если волновался, то от предстоящей встречи с принцессой.
На одной, основной площадке вчера Кухналёв сильно нашумел, главный трофей может не выйти, то есть надо рассматривать надёжный запасной вариант, и это было ясно даже Мидаку. Егеря сделали вид, что зависли над картами охотугодий, хотя Костыль, допущенный к телу принцессы, поклялся, что звери выйдут.
Зарубин же ушёл в свою башню, потому как сам процесс добычи зверя его уже не касался. Задачу обережного святого херувима он усвоил, место в будущей охоте знал, а предстояла четвёртая бессонная ночь — тут и у человека со здравым рассудком начнутся помутнения.
Он уснул так крепко, что не услышал, как на площадку охотбазы приземлился вертолёт с губернатором и коронованными особами. Егерь растолкал Зарубина, когда уже надо было ехать на лабаз, точнее, под него, на сборы было несколько минут. Оружие ему не полагалось, потому как он должен был находиться в непосредственной близости к королю, или точнее, под королём, разрешили взять только бинокль. Окончательно он проснулся лишь в машине и тогда понял, что везут его совсем на другое поле — не туда, где кормился седой старик и где вчера Кухналёва покусал йети. И везут рановато: до выхода зверя ещё часа три! Однако район охоты уже оцепили, на дороге обнаружился пост, где проверили документы даже у егеря, и показалось, охранник взирает на учёного как на героя-смертника, изготовившегося накрыть амбразуру своим телом.
А может, и почудилось спросонья...
Подкормочная площадка оказалась не так и далеко, причём с худым, низкорослым овсом, забитом сорняками, а сам лабаз далеко не королевским, сколоченным из старых досок и дырявой крышей из рубероида. На счастье короля, дождь был лишь с утра и к вечеру установилась пасмурная, но сухая погода, грозящая ночным заморозком. Судя по набродам, медведи сюда заходили, но редко и мелкие: должно быть, Недоеденный вместе с губернатором решили перестраховаться. Впрочем, другого края поля с земли не было видно, а у леса могли выходить и крупные. Зарубин наверх не поднимался, егерь сразу же посадил его на раскладной стульчик под лабазом и опутал весь низ шуршащей маскировочной сетью. А от неё несло сырым складским армейским запахом на версту!
— Вы что делаете-то? — непроизвольно спросил Зарубин.
— А сиди и молчи, — недружелюбно отозвался егерь. — Наше дело маленькое...
Огородил его с трёх сторон, оставив вид на поле, и поспешно убежал к машине. Назначение этой вонючей сети было не совсем понятно: то ли она скрывала Зарубина от глаз короля, то ли маскировала самого учёного от лешего. Ясно одно: почуяв её запах, ни один зверь на поле не выйдет, а лёгкий предвечерний тягун как раз в сторону овсов.
Оставшись один, Зарубин кое-где приспустил сеть, чтоб был обзор на все четыре стороны, и тщательно осмотрел местность в бинокль. По периметру всё поле было закрыто плотным лесным массивом и только справа виднелся прогал, похожий на заброшенную дорогу или просеку, заросшую высоким кипреем, от которого сквознячком тянуло невесомые облачка белого пуха. Трава там оказалась примятой, отчётливо виднелось тёмное пятно занорыша — выход звериной тропы, а в двух десятках шагов, у самого леса, валялась какая-то ржавая конструкция, напоминающая соломенный бункер от комбайна. Он не обратил бы на неё внимания — не всё ещё железо егеря свезли в металлолом, если бы при первом осмотре не заметил какое-то неясное движение. Будто прополз кто-то, или одна за другой проскочили собаки, что-то колыхнулось в зарослях, сбило пух с травы и затихло.
