Пассажир соскочил с болотохода и помог забраться в решетчатый ящик между двух колёс.
— И правда, квёлый совсем, потный, липкий и трясёт его... Но нам некогда, мы волков ищем!
— Отвезём в избушку и мамке скажем, — уточнил водитель. — У нас опять волки тёлку порвали...
И больше уже не разговаривали. Болотоход на автомобильных камерах понёсся по мари, как по асфальту, и лишь мягко покачивался на зыбунах. Туман не позволял видеть пространство и определить, куда они едут с такой скоростью — всё неестественно быстро мелькало перед глазами, отчего ломило переносицу и вызывало чих. Впрочем, это казалось теперь не важным, надо было перетерпеть ледяной и мокрый встречный поток воздуха. И грело единственное слово — избушка. Сколько они так неслись по мари, неизвестно, однако Зарубин отметил, что эта чудо-машина затряслась на каменистой осыпи и сразу же исчез туман. Потом болотоход выскочил на какой-то заросший просёлок, который уткнулся в некое подворье: вполне приличный домик под старыми елями, крохотная банька и круглая клумбочка с увядшими, почерневшими от холода георгинами. Здесь и прекратилось мелькание, пассажир соскочил на землю, чтобы вынуть Зарубина из ящика. В это время над головами опять завыл вертолёт, причём низко, над самым лесом, и не надо было быть специалистом, чтобы определить, что это армейский фронтовой штурмовик, отчётливо нарисовавшийся в дорожном просвете.
— «Чёрная акула»! — крикнул он.
Мужики переглянулись.
— Борута начудил, — хохотнул водитель. — Совсем худо парню...
— Но это же вертолёт! — воскликнул Зарубин. — Чёрный, военный...
— Ну и что?
— Зачем он летает?
— Дак принцессу ищут, — сказал пассажир. — Пошли в избушку, тебе в сухое тепло надо...
— У вас же на базе принцесса потерялась? — спросил водитель. — Или ты не слышал?
— Слышал, — признался Зарубин. — Но это совсем другой вертолёт! В МЧС не такие...
И осёкся, ибо хотел повторить ту глупость, что рассказывал ему Борута.
— Позвоню мамке, пусть пришлёт кого, — сказал водитель пассажиру и добавил уже Зарубину: — Извини, учёный, нам некогда с тобой возиться. А лихорадка пройдёт.
— Ты багульником надышался, — добавил пассажир. — Ещё бы чуть, и таких бы картинок насмотрелся!.. Тебя же Борута привёл поглядеть на дивьё лесное?.. Туда теперь часто ездят багул понюхать. За деньги, между прочим. А тебя бесплатно угостили...
Он отвёл Зарубина в домик под елями, велел снять мокрую одежду, дал какую-то униформу — комбез и куртку, после чего уложил на диван и укрыл тулупом.
— Я печку затопил, лежи. Сейчас тепло будет.
— Спасибо, — пролепетал тот, наконец-то согреваясь.
— Только не спи, — предупредил пассажир. — Иначе глюки начнутся. Перетерпи немного. Мы в детстве тоже бегали; нанюхаешься, а потом орёшь по ночам...
Сказать, от чего орёшь, он не успел: с улицы позвали, потом заверещал двигатель, и болотоход умчался. При всём желании уснуть он не смог, вместо озноба теперь доставала головная боль, от которой было не открыть глаз — начиналась светобоязнь. Она накатывалась волнами, всякий раз вызывая мстительные чувства к Боруте, хотя Зарубин понимал, что мстить уже некому. Заманил, завёл на болото, зная про отраву цветущего багульника, чтобы нанюхался и «мультиков» насмотрелся, как подростки-токсикоманы. Неожиданную месть придумал академик! Ещё неизвестно, что бы произошло, если бы до конца вынюхал этот «курс ароматерапии», не исключено, потерял бы рассудок. Благо, нелёгкая занесла охотников за волками, иначе бы с головой погрузился в параллельный мир и видел бы вокруг только дивьё лесное...
Он точно помнил, что не засыпал даже на минуту, однако в какой-то момент услышал вкрадчивый голос у себя над ухом:
— Пей, дяденька, не бойся... Молоко помогает. Ты же знаешь, его бесплатно дают на вредном производстве. Особенно на лакокрасочном...
Зарубин понял, что в руках у него знакомый бидончик, и он уже выпил больше половины! А голос между тем продолжал звучать, больше напоминая сновидение:
— Тебя же на базе потеряли. Как принцессу! Ищут везде... Твой начальник Фефелов прилетел!
Потом они ехали на машине по невероятно тряской дороге — в голове отдавалось. И это был не сон.
— Отлежаться бы тебе, — Дива Никитична была за рулём. — Да боюсь оставлять у себя. Начнут искать — отыщут мою избушку. А это моё последнее прибежище, где могу побыть одна. И так уже Недоеденный намекал, что знает... Как принцессу найдут и всё успокоится, ты приходи. Дорогу запомнил?.. Или давай я за тобой заеду?
Зарубин что-то ей отвечал, но невпопад, не понимая, что его приглашают на свидание. Буровил что-то про болото, багульник, кажется, рассказывал про Боруту и чёрный вертолёт, потому что она смотрела на него участливо и с сожалением. И увещевала ласково:
— Ничего, дяденька, это пройдёт. И глаза откроются, чтоб на свет смотреть...
При этом гладила ладонью по лицу; он не видел из-за светобоязни и бегущих слёз, но ощущал её руку и чуял, как утекает головная боль. И уже отчётливо запомнил момент, когда остановились на развилке возле указателя на охотбазу Костыля.
— Здесь ты уж сам дойдёшь, — сказала вдова. — Не бойся, открой глаза!
Он разлепил веки, протёр загноившиеся глаза — перед ним и впрямь оказалась Дива Никитична. А была опасность, что всё это снится...
— А ты? — спросил Зарубин.
— Мне пора назад, — озабоченно проговорила вдова. — Дракоши мои волков обложили, придётся самой на номер становиться... Завтра за тобой заеду! Вечером приходи на эту развилку.
Голова уже не болела, и на свет можно было смотреть, но отупение чувств ещё не прошло. И когда машина Дивы Никитичны исчезла за поворотом, он спохватился, что ничего не сказал ей, даже не поблагодарил. Пока Зарубин шёл к базе, окончательно пришёл в себя и постарался затвердить всё, что слышал от Дивы Никитичны. А в большей степени старался убедить себя, что всё это было на самом деле, а не привиделось в токсикоманском бреду.
К счастью, отчитываться перед шефом, где он был со вчерашней ночи, не пришлось: Фефелов искал принцессу с воздуха, возглавив поисковую группу. Зарубину же рекомендовалось немедленно отправиться на поиски с наземной, которая до сей поры не подготовилась к выходу из-за того, что Мидак и Кухналёв никак не могли поделить власть...
16
Мидак оказался слабаком, схватился за голову и чуть ли не взвыл, когда обнаружилась пропажа принцессы, однако Кухналёв, как человек военный, мгновенно взял ситуацию под контроль и командование — на себя. Представитель МИДа опамятовался, у них началась распря, один отдавал приказ, другой его отменял. Губернатор занял сторону своего начальника охраны, однако был уличён Мидаком в игнорировании распоряжений МИДа, негосударственном подходе и потерял авторитет. И только прилетевший по тревоге Фефелов сумел примирить враждующие стороны, выступив посредником. А если быть точным, то заперся с противоборствующими сторонами в егерской избе и в грубой форме отматерил обоих, популярно объяснив, что о результатах поиска будет докладывать лично министру. Полковник ФСБ и Мидак тут же договорились командовать вместе, дружно сдали шефу учёного Зарубина, который самоустранился, в поисках участия не принимает и вообще вроде бы сбежал. В общем, процесс, кажется, пошёл, по крайней мере, имеющийся личный состав привели в боевое состояние и приготовились к выезду. Этот дуумвират уже не интересовало бегство ожившего Митрохи; они рвались искать и спасать принцессу, пока король не проспался от княжеского напитка — хмельного мёда, не опамятовался и о ней не спросил и пока уполномоченный Фефелов не доложил министру о бездействии местных властей.
