Всё благодушное отношение к Зарубину кончилось, полковник даже спрашивать не стал, где он всё это время находился, приказал немедленно садиться в машину и выезжать вместе с егерями на старую дойку. Тогда он был уверен, что исчезновение трёх человек сразу, тем более самого Недоеденного, без вмешательства нечистой силы не обошлось и никакой тут ладан не поможет.
На поле приехали только к обеду и застали здесь одного начальника охотуправления, генерала Гришу. Охранники с ночи всё ещё прочёсывали опушку леса и прилегающую местность в надежде найти хоть какие-нибудь следы и составить предположительную картину, что тут могло произойти. Оставленная в засидке винтовка принцессы и её куртка подвигали к мысли, что Её Высочество внезапно схватили и понесли, как вчера самого Кухналёва, а Костыль выстрелил и помчался догонять. Но в эту версию не закладывался явно сорванный бюстгальтер, подсказывая совершенно иное развитие событий. И уже совершенно необъяснимые факты: лабаз и брошенные вещи — всё залито белым веществом, похожим на молоко.
Зарубин понял, что сейчас с него спросят за нечистую силу и приготовился к обороне, но на полковника напала неожиданная рассудительность, можно сказать, даже просветлённость. Сказывалось влияние Мидака, который понимал значение уполномоченного министром Фе- фелова и на всякий случай застзшался за его подчинённого. Кухналёв отстал от учёного и тут же сам переиграл свою версию, вдруг вспомнив о воспылавшей страсти Недоеденного к принцессе, на что указывали оставленные на лабазе предметы женского туалета. То есть принцесса бежала полуголой! И явно от сексуального домогательства любвеобильного охотоведа.
По его рассуждению, Костыль, оставшись на лабазе вдвоём с принцессой, начал приставать к ней, а как он это делает, полковнику было известно. Утончённо воспитанная королевишна сначала сопротивлялась, отбивалась чем могла и плеснула в охотоведа молоком. Но всё же не выдержала наглого напора, попыталась убежать, и Костыль бросился в погоню. Королевский охранник, бывший внизу и в некотором отдалении от лабаза, увидел побег принцессы и агрессивность Костыля, сделал предупредительный выстрел и помчался спасать охраняемое тело. Но в какую сторону все они побежали, ночью было не разобраться. Откуда взялось молоко на лабазе — тоже. Ясно было одно: все эти события произошли в светлое время суток, судя по выстрелу, прозвучавшему в районе старой дойки, и фонарю Недоеденного, оставленному на лабазе.
То есть с момента исчезновения прошло часов семнадцать, не меньше, и Кухналёв драконил своих охранников, которые сразу не доложили о происшествии и пытались исправить ситуацию своими силами. И только под асфальтовым катком тяжёлого гнева полковника они поколебали его версию, признались, что вступили в некий полушутливый сговор с Костылём. Охотовед попросил не реагировать, если услышат характерные возгласы принцессы либо увидят их совместную отлучку с лабаза, и те согласились из мужской солидарности. Причина на это была уважительная: королевишна вела себя с Недоеденным игриво, если не сказать вольно, ибо создавала впечатление избалованной, распущенной женщины. Это было всеми замечено, в том числе и телохранителем принцессы, который не обращал внимания на забавы Её Высочества. Она наконец-то хоть на один вечер избавилась от опеки венценосного отца, вспомнила, что приехала отдохнуть, порезвиться, набраться впечатлений, испытать новые чувства. Охранникам показалось, принцесса немного влюблена в очаровательного и остроумного охотоведа. Даже языковый барьер не удерживал: на все её речи Костыль отвечал двумя словами на английском — уез и ехсизе ше, чем вызывал у неё приступ веселья. Она словно забыла, зачем приехала на лабаз, называла Недоеденного медведем и, верно, собиралась охотиться на него.
И охранники же подтвердили, что выстрел был из за- сидки, не исключено, что случайный либо из баловства, ибо потом послышались весёлый смех принцессы, восторженные и даже характерные её вопли:
— Вау! Вау!
Костыль тоже что-то говорил, но громким шёпотом и неразборчиво. Охранники решили, на лабазе начался роман, и не мешали принцессе, поскольку ориентировались на поведение её телохранителя, который знал повадки своего охраняемого лица и ни на выстрел, ни на голоса никак не среагировал. Побежал он со своего поста, когда на лабазе стихли голоса, прекратилось всякое движение, и тишина показалась подозрительной. Однако в засидку телохранитель не поднимался, а лишь несколько раз окликнул принцессу, убедился, что там никого нет, и почему-то ринулся через поле к берёзовой роще. Тогда уже начало смеркаться, и охранники не увидели, в каком месте он исчез в лесу. Само поле и прилегающую опушку они уже прочесали, но ничего не обнаружили, в том числе и следов, искать которые ночью, да ещё в районе активного движения зверя, бессмысленно.
Кухналёв тут же доложил губернатору результаты опроса, пообещал к вечеру найти принцессу с Костылём и попросил не извещать пока короля, а лучше напоить его, чтоб сломался и завалился спать. В это время кое-как приполз автобус с милиционерами, бывшими в оцеплении, и началось прочёсывание близлежащего леса. Ровная цепь помелькала на поле, углубилась в берёзовую рощу и пропала. А когда через сорок минут вернулась, уже разрозненная, малыми группами, выяснилось, что потерялось трое сотрудников. Причём каждый был с рацией, но почему-то на вызовы не отвечал. Командовавший милиционерами капитан хотел было отказаться от поиска, ссылаясь на усталость сотрудников: третий день стояли в оцеплении, — но попал под дружный рёв дуумвирата и снова погнал подчинённых в лес, уже в другом направлении. На сей раз не вернулось ещё четверо! Их подождали, постреляли из ракетницы, и Кухналёв всё-таки дал отбой: начался дождь со снегом и ветром. Одетые по-летнему милиционеры залезли в свой автобус, а охранники натянули тент и развели костёр возле лабаза — кроме сырости заметно похолодало, а ранние сумерки довершили этот ненастный день. К тому же пришло сообщение, что в район исчезновения принцессы кроме воздушной группы МЧС выдвинулись ещё три наземные, вооружённые тепловизорами и прочей техникой поиска.
Зарубин поймал себя на мысли, что тихо ненавидит уже всех — Кухналёва, Недоеденного, своего шефа Фефелова, который всё ещё летал на вертолёте, грызущихся между собой егерей и даже безобидного генерала Гришу. Бродя по полю в одиночестве и размышляя над природой собственной агрессии, он вдруг наступил на что-то мягкое и сначала отдёрнулся: медвежьих свежих куч в овсах было в избытке. Но потом потрогал ногой, поднял и на ощупь понял: декоративная боярская шапка Деда Мороза!
И в тот же миг вспомнил предсказание Боруты: принцесса бежала с артистом!..
Когда Зарубин видел его в последний раз на этом поле, Дед Мороз был в шапке и убежал в ней. Конечно, он мог потом вернуться и потерять её, но не бросил бы. Значит, уронил шапку впопыхах, когда нельзя было останавливаться...
Деда Мороза здесь тоже считали нечистой силой, и идти сейчас к Кухналёву, чтоб сдать вещественное доказательство, равносильно подставиться под его неумолимый вздорный нрав. Неизвестно, что ему в голову взбредёт, однако в любом случае присутствие на поле отмороженного артиста — факт очень важный. И хочешь или не хочешь, но прямо указывающий на то, что предсказания утонувшего Боруты подтверждались!
