Теперь следователи пытались установить, действовал ли он самостоятельно в своих интересах и с целью навредить своему шефу, или к делу ещё кто-то причастен. И намекали на неких сотрудников из государственных органов, которые якобы были замечены на Пижме, то есть на ГРУ! Спрашивали об этом так, что Зарубин почуял межведомственный характер вопросов, если не сказать, ярко выраженного в них противоборства контрразведки и разведки. Смешно было верить в предсказания утопшего Боруты, но оперативники напрямую спросили, ждал ли он «Чёрную акулу» и с какой целью должен был прилететь этот вертолёт? У Зарубина поначалу было чувство, будто всё это — розыгрыш, комедия, и сейчас эти мужчины в пиджаках рассмеются, пожмут руку и скажут: — Здорово мы тебя развели?! А ты поверил!
Однако ничего подобного не произошло, они продолжали изображать государевых мужей, хотя понимали абсурдность и нелепость собственной версии. Поэтому заготовили убойный сюрприз, и под занавес этого бездарного спектакля было официально предъявлено обвинение — в незаконном хранении оружия и взрывчатых веществ, найденных у Зарубина в багажнике автомобиля!
В первую минуту Зарубин ошалел от такой наглости и ничего, кроме сарказма, не испытал. Ничего не комментируя, у него отняли телефон, отвели в зверинец и посадили под замок по соседству с Митрохой — в ту самую клетку, где сидел криптозоолог Толстобров. Да ещё выставили милицейский пост!
Теперь уж без всяких сомнений стало ясно: генеральный директор сдал своего подчинённого по причине, от которой становилось тепло и радостно, как в избушке Дивы Никитичны. Между Зарубиным и шефом встала женщина! Что уж там она сказала давнему ухажёру, или Фефе- лову не понравилось, что не приняла подарок и бросила его русалкам, но теперь совершенно ясно: охотничьего московского генерала отвергли! Наверняка он рисковал своим назначением или уже был назначен и выпросился у министра, примчался сюда не принцессу искать — увидеться со вдовой. Её-то Фефелову и не хватало, чтобы ощутить, что схватил бога за бороду. Но не исключено, был послан, чтобы разрулить ситуацию с королевиш- ной, и от успеха зависела новая должность, однако миновало уже двое суток, а не найдено даже следа исчезнувшего капитана специальных сил. На Пижме шефа ждала цепь разочарований: принцесса не найдена, возлюбленная царица Пижмы им пренебрегла, верно, упомянув про учёного, и Фефелов не потерпел конкуренции. Зная, к примеру, что вдова ждёт вечером на развилке возле базы, вздумал сорвать встречу, договорился с операми, и те состряпали бумагу, какой-нибудь протокол выемки оружия и взрывчатки из багажника, даже туда ничего не подкладывая.
Самолюбивому шефу захотелось поглумиться над соперником, засадив в клетку, и теперь надо было ждать его в гости, а в том, что Фефелов явится посмотреть на «зверя», Зарубин не сомневался.
Однако пришёл сам губернатор и как о деле разумеющемся сообщил, что отстранение от должности в Го- сохотконтроле вполне поправимо, ибо есть решение, но ещё нет приказа. Фефелов не разобрался в обстоятельствах, погорячился, ибо выслуживается перед министром, и уволил за профнепригодность. Зарубину просто не повезло с шефом, человеком вздорным, самолюбивым и завистливым. И теперь губернатор готов походатайствовать не перед ним — перед самим министром о восстановлении на службе. Но при обязательном условии: если учёный даст подписку о неразглашении обстоятельств королевской охоты как совершенно секретных сведений и немедленно покинет территорию области. В противном случае Зарубина ждут большие неприятности, вплоть до реального срока заключения эдак лет на пять. У спецслужб довольно способов, чтобы упрятать в тюрьму любого, самого безвинного человека. Например, за хранение нелегального оружия и взрывчатки, которые нашли в багажнике его машины. Про утопленного Боруту губернатор даже не вспомнил, должно быть, он в самом деле спасся или опера считали это за мелочь.
Он ожидал что угодно, но только не такого предложения, означающего, что губернатор и вместе с ним Фефелов опасаются не Зарубина, а уволенного с работы Баешника, который разнесёт молву по всему свету, и она непременно долетит до ушей президента — гаранта конфиденциальности непротокольной охоты. Вот для чего устроили цирк с уголовщиной и посадкой в клетку!
— Пригласите сюда Фефелова, — вполне мирно попросил Зарубин.
Губернатор хотел ответить резко и грубо, но вспомнил о своём статусе правителя области.
— Ваш шеф ночует в Тотьме вместе с МЧС, — всё-таки недобро отозвался он. — Зачем он вам?
— Профнепригодность — понятие растяжимое. Спросить, за что уволили конкретно...
И этот человек, несколько минут назад грозивший ему пятилетним сроком, вдруг стал покладистым и заботливым.
— Я же объяснил: сгоряча. Уверяю вас, это можно исправить. У меня очень хорошие отношения с вашим министром. Кстати, история с охотой принцессы... В общем, Фефелова не утвердили на должность руководителя департамента. Он и отыгрался на вас.
Последние фразы губернатор произнёс с неким скрытым торжеством.
— Ну, с подпиской о неразглашении понятно, — попробовал осмыслить ситуацию Зарубин. — Хотя остаётся много вопросов. А почему я должен немедленно уехать? С какой стати, если уволили с работы и я наконец-то свободен? Мне здесь очень даже нравится!
— Вам непонятно?
— Пока что нет, — прикинулся он.
Губернатор позволил подумать до утра, а чтобы никто не отвлекал от размышлений, пообещал ему домашний арест, то есть перевести в башню и содержать под охраной.
Потом пришёл добрый и рассудительный генерал Гриша, естественно, с увещевательной речью, мол, все они попали сюда не на охоту, а помимо воли своей впутались в дела государственные и даже международные. Поэтому подписки о неразглашении не унижение личности и ограничение свободы — нормальная форма государственной защиты информации, и всем участникам придётся её дать. Что же касается немедленного отъезда с Пижмы, если честно, выдворения, то надо признаться, тут дела глубоко личные и сердечные. Начальник охоту- правления даже на шёпот перешёл и доверительно, по секрету, сообщил, что губернатор давно влюблён в Диву Никитичну и она к нему относится очень нежно. Естественно, при живом муже он и думать не смел, не строил иллюзий, и только всячески помогал этой трудовой геройской семье переживать время становления фермерского хозяйства. И вот миновал год, как умер Драконя, у вдовы закончился траур, и впервые возникла реальная надежда на её ответные чувства. Поэтому лучше им не мешать, тем паче возраст у губернатора предельный, чтобы искать новую партию: два срока властных полномочий измотали его, пора бы на покой, наконец-то жениться и жить на природе. И ещё Гриша сказал много лирических слов относительно любви губернатора к вологодским просторам, охоте, сельскому хозяйству, детям, старикам и животным.
Зарубин сообразил, что настала пора действовать: доверчивый генерал, если правильно выстроить разговор, должен открыть клетку; но составить диалог не успел — собеседника отозвали. Дабы предотвратить побег, весь зверинец осветили сценическими прожекторами, поэтому Зарубин чувствовал себя отловленным и посаженным на всеобщее обозрение дивом. А скоро появились и зрители: два омоновца сначала с любопытством попытались побаловать с Митрохой, ткнуть его резиновой дубинкой, но, когда тот рюхнул на них, ушли к клетке с учёным. И смотрели на него как на зверя, так что тоже хотелось зарычать. Потом пришли два кухналёвских охранника, проверили запоры на соседней клетке и, удалившись ненадолго, привели Боруту, ещё пьяного, с опухшим лицом и невидящим взором. По крайней мере, обвинение в душегубстве теперь должны были снять!
