Доктора и ученые о том, что такое сонная болезнь, знали так же мало, как самый наичернейший из торговцев бананами. Они совершенно не могли объяснить, каким путем эта болезнь переходит от взрослого негра к шести черным ребятишкам его соседа. Королевское общество отправило специальную комиссию из трех более или менее видных ученых. Комиссия торжественно прибыла в Уганду – и тут ее напыщенность рассеялась. Она делала массу ненужных исследований, ее члены стали между собою спорить и в конце концов окончательно запутались. Один из них доказывал, что болезнь вызывается стрептококком (микробом, встречающимся при ангине), другой с ним не соглашался и уверял, что он нашел в крови больного негра длинного червяка, который и есть причина болезни. Третий член комиссии был настолько возмущен невежеством и спорами своих коллег, что окончательно покинул их и предпочел заняться выгодной торговлей каучуком.
Тление отдельных очагов болезни разрослось в эпидемию, настоящий пожар, который ярким заревом горел на темном небе английского могущества в Африке. Наконец Королевское общество отправило туда Дэвида Брюса, снабдив его на этот раз достаточным количеством денег и хороших микроскопов и назначив ему в помощники доктора Набарро и сержанта Гиббонса, умеющего делать решительно все, от строительства дорог и до отыскивания трипаносом среди миллионов красных кровяных шариков. В эту новую комиссию вошла также миссис Брюс, носившая звание главного ассистента и аккуратно получавшая от Брюса причитавшееся ей жалованье.
По дороге в Уганду они встретили Кастеллани, члена прежней комиссии, возвращавшегося домой. Он рассказал Брюсу о своих предположениях насчет стрептококка – и про трипаносом, которые встречал у больных в спинномозговой жидкости.
Без долгих слов и церемоний Брюс потащил Кастеллани назад в лабораторию.
Микроскопы были распакованы и приведены в порядок. Вскоре стали прибывать пациенты; толстые иглы ловко втыкались в позвоночники; центрифуги жужжали; миссис Брюс, Набарро и Кастеллани сидели над своими линзами, сержант мыл стеклышки и лабораторную посуду. В маленькой комнатке на экваторе сидели эти люди, склонившись над трубками микроскопов, тщательно всматриваясь в мелькающее перед глазами пустое серое поле.
И вдруг раздался возглас Брюса: «Вижу одну!»
Все вскочили, столпились вокруг него и поочередно стали заглядывать в микроскоп, где извивающаяся трипаносома деловито размахивала своим разведывательным хлыстиком. Затем все вернулись на свои места, и вскоре каждый из них сделал такое же открытие. Работа не прекращалась от завтрака до быстро наступавших сумерек. В каждом препарате спинномозговой жидкости, взятой у сорока с лишним пациентов, страдавших сонной болезнью, Брюс и его помощники находили трипаносом.
«Но, может быть, они живут также в позвоночниках здоровых людей?» – сказал Брюс.
Кастеллани этого не знал. Брюс отлично понимал, что если он найдет трипаносомы у здоровых негров, то вся их заманчивая и увлекательная теория превратится в пустую бабушкину сказку. Важно убедиться, что трипаносома встречается только при сонной болезни. Но как взять пробу спинномозговой жидкости у здоровых людей? Для клюющих носом больных сонной болезнью это было не так уж важно, но вот ткнуть толстую, как копье, иглу в спину здорового, живого и впечатлительного туземца, который отнюдь не собирался стать мучеником науки, – это было уж посложнее. И вот Брюс придумал хитрый план. Он отправился в больницу, где лежали много больных разными болезнями (за исключением сонной), и, убедив их, что операция принесет им большую пользу, этот бессовестный лгун в священном деле охоты за микробами начал без разбору втыкать свои иглы в спины больных с переломами бедер и с головными болями, юношам, только что подвергшимся обрезанию, и их братьям и сестрам, страдавшим экземой и чахоткой. У каждого из них он получил немного спинномозговой жидкости.
Успех оказался полнейшим. Ни у одного из этих людей в спинномозговой жидкости не оказалось трипаносом. Истории неизвестно, принесла ли им та операция какую-нибудь пользу или нет, но это уже не существенно, ибо они вполне выполнили свое назначение. Теперь Брюс не сомневался, что именно трипаносома – причина сонной болезни!
Нужно сказать, что Брюс обладал в высшей степени практическим умом, которого порой не хватало великим мечтателям, установившим фундаментальные научные факты. Он не был подвержен высоким поэтическим взлетам, которыми отличался Луи Пастер, и не был таким упрямым до безумия маньяком, как тот странный гений, о котором будет рассказано в последней главе этой книги. Приступая к изучению новой болезни, он прежде всего поставил перед собой ряд узкопрактических вопросов.
Где может быть естественное местопребывание возбудителя этой болезни?
Как он переходит от больного к здоровому?
Каковы его источник и происхождение?
Есть ли какая-нибудь особая отличительная черта в способе распространения сонной болезни?
Он порылся в памяти и вспомнил о нагане. Не странно ли, что сонная болезнь встречается только в конкретной местности?
Он стал рыскать вокруг. Вместе с миссис Брюс он тщательно обследовал лесистые берега озера, все его острова, реки и прибрежные джунгли. И его здравый смысл, который подмечал такие вещи, мимо которых тысячи исследователей могли пройти, ничего не заметив, подсказал ему правильный ответ. Ему показалось подозрительным то обстоятельство, что сонная болезнь встречалась исключительно на узкой полосе, прилегающей к воде: она встречалась всюду на островах, на берегах рек; даже у Райпонских водопадов, где Виктория-Ньянза дает начало реке Нилу, встречались иногда отдельные случаи сонной болезни; но ни разу ни одного случая не наблюдалось внутри страны. Несомненно, должно существовать какое-то сосущее кровь насекомое, которое водится вблизи воды и разносит заразу.
«Может быть, это та же самая муха цеце или какой-нибудь специальный ее вид, живущий только по берегам рек и озер?»
Он стал расспрашивать всех подряд, не водится ли в Уганде какой-то особый вид мухи цеце; он обращался с этим вопросом к выдающимся местным зоологам – но те были уверены, что муха цеце не может жить на высоте тысяча метров над уровнем моря. Он расспрашивал туземных чиновников, обращался даже к самому премьер-министру Уганды…
«Да, у нас есть муха – киву, сосущая кровь, а мухи цеце в Уганде нет».
Но она должна была быть!
6
И она действительно была. Однажды Брюс, прогуливаясь по ботаническому саду в Энтебби, пробирался сквозь густые заросли тропических растений впереди своей маленькой жены, и вдруг услышал сзади радостное восклицание:
«Дэвид, стой, стой! У тебя на спине сидят две мухи цеце!»
Эта женщина была настоящей богиней – Дианой науки. Ловким движением она поймала в горсть обеих мух, убила их и продемонстрировала мужу. Они сидели в двух-трех дюймах от его шеи и уже готовы были укусить его.
Теперь он знал, что напал на верный след. В лаборатории закипела работа. Брюс уже раньше нашел великолепное животное для эксперимента – обезьяну. Впрыскивая ей спинномозговую жидкость обреченных негров, он легко вызывал у нее тот же роковой сон, какой наступал у людей. Прежде всего они занялись охотой на цеце. Вооружившись сетками для ловли бабочек и кисейными клетками с окошечками, которыми они пользовались для своих опытов в Зулуленде, эти неразлучные искатели усаживались в лодку и с помощью туземных мальчишек переправлялись через озеро. Они совершали прогулки вдоль его тенистых берегов, прислушивались к надоедливому жужжанию вившихся вокруг них цеце. Они старались избежать их укусов, но те их все-таки кусали, и после этого они целыми ночами не спали в ожидании первых страшных признаков болезни. Они возвращались в лабораторию и прикладывали клетки с мухами к спинам обезьян. Для них это было веселое времечко!
