Невероятно законопослушные, жители приозерной полосы покинули обжитые места.
Вся страна близ озера Виктория-Ньянза быстро заросла буйной тропической растительностью и превратилась в первобытные джунгли. Крокодилы нежились на солнце там, где когда-то были большие деревни. Гиппопотамы лениво бродили по берегу, обнюхивая покинутые хижины…
Переселившиеся от озера племена перестали испытывать на себе ужасы сонной болезни. Вот как Брюс начал избавлять Африку от сонной болезни.
Это был триумф. Британская империя высоко оценила заслуги Дэвида Брюса. Он был произведен в полковники и посвящен в кавалеры ордена Бани. Что же касается леди Брюс – она, исполненная гордости за своего мужа, продолжала оставаться его верным и скромным помощником. Ее участие в экспедициях Брюс оплачивал сам, из своего скромного полковничьего жалованья.
Африка казалась безопасной для людей черной расы и открытой для доброжелательных белых. Но у природы в рукаве были и другие карты. Она почти никогда не позволяет завоевывать себя с налета, мощным натиском – как пытались (и кто будет винить их?) сделать Брюс и Аполо. Природа не собиралась так легко позволить лишить ее этих симпатичных паразитов – трипаносом сонной болезни. Прошло несколько лет, и вдруг в Кавирондо, на восточном берегу Озера, где сонная болезнь никогда не встречалась, – люди начали засыпать и не просыпаться. От охотников из тех мест поступали сообщения о случаях сонной болезни, имевших место даже в тех местах, которые казались безопасными, в местностях, где никто из людей не обитал. Королевское общество выслало другую комиссию (Брюс был занят упомянутым выше делом о козьем молоке, распространяющем мальтийскую лихорадку), в которую входил Таллок, молодой охотник на микробов. Однажды он отправился на пикник на берегу, в прекрасное спокойное место. Он думал, что здесь теперь безопасно, но его укусила муха цеце, и меньше чем через год глаза Таллока закрылись в последнем холодном сне. Комиссия отправилась обратно домой…
Брюс… можно было бы подумать, что он осел в каком-нибудь кабинете на непыльной работе – но Брюс собрал свой вещмешок и вернулся в Уганду, чтобы посмотреть и разобраться, что же пошло не так в этом эксперименте. Как обычно, вместе с ним отправилась его жена, и они обнаружили новые очаги эпидемии сонной болезни, возникшие в неожиданных местах. Это было ужасное и обескураживающее открытие.
Брюс был скромным человеком, у которого не было такого глупого тщеславия, чтобы полагать, будто его теория важнее грубого факта. «Мой план потерпел провал, – должно быть, ворчал он. – Откуда-то еще, кроме как от человека, эти цеце должны были получить трипаносому… возможно, это как с наганой… возможно, она может жить еще и в крови диких животных…»
Так что даже если теории Брюса оказывались слишком наивны, он все равно был чрезвычайно талантливым экспериментатором; и если у него была глупая вера в результаты его экспериментов, то ему хватало мужества выбираться из трясин разочарования. Он был невероятно упрямым человеком! Если вы вспомните о невероятном обилии разнообразных зверей, птиц, рыб и рептилий в Уганде, то, возможно, зададитесь вопросом, почему он не упаковал свои чемоданы и не укатил обратно в Англию? Но нет. Снова лодка с Брюсом и леди Брюс плыла к заросшему берегу, и они ловили мух в местах, где в течение трех лет не бывал никакой человек. Они проводили странные эксперименты среди жары, которая смутила бы и саламандру. Согласно рабочим записям Брюса, двум тысячам восьмистам семидесяти шести мухам, у которых никогда не было возможности укусить человека, болеющего сонной болезнью, была предоставлена возможность кусать пять обезьян – и две из этих обезьян заболели!
«Трипаносома, должно быть, прячется в диких животных!» – воскликнул Брюс. Поэтому они ходили на опасную Крокодилову косу и ловили диких свиней и африканских серых и фиолетовых цапель; они брали кровь у священных ибисов; они брали пробы крови у чибисов, зимородков и бакланов – и даже у крокодилов! Они искали крупных, в тысячную долю дюйма, извивающихся микробов повсюду.
Они ловили мух цеце на Крокодиловой косе. Представьте фантастическую картину проводимого ими исследования. Брюс сидит со своей женой на песке, вокруг них на корточках – обнаженные по пояс мальчишки. Муха цеце с гудением опускается на спину кого-то из них. Мальчишки ловят ее, вручают Брюсу, который отрезает голову, определяет пол каждой пойманной мухи, разрезает ее поперек – и делает мазок крови на маленькое прямоугольное стеклышко…
Большинство этих опытов не дали никаких результатов; но однажды Брюс нашел трипаносому сонной болезни в крови коровы с острова Коме, не вызывающую у той развития болезни, но готовую к тому, чтобы быть высосанной цеце и попасть затем от мухи под кожу первого встречного человека. Он послал сообщение об этом, и тут же множество быков и коров было свезено на холм к Мпуму по приказу Аполо Кагвы. Брюс сам непосредственно проверил, что получается, когда муха кусает этот рогатый скот, – и да! без сомнения, вирус сонной болезни мог жить в них. Затем он провел опыт со свежепойманной антилопой – выращенная в лаборатории безопасная муха, не носившая вирус, заразила от этой антилопы обезьяну…
«Место обитания мухи возле озера должно быть очищено от антилоп, а также от людей – только тогда киву станет безопасной», – заявил наконец Брюс Аполо.
И после этого сонная болезнь действительно покинула берега озера Виктория-Ньянза.
8
Десяток тысяч рядовых охотников за микробами, трудящихся в настоящее время, как и та дюжина выдающихся исследователей, о которых идет речь в этой книге, – всем им в какой-то степени приходится рисковать своей жизнью. Но что было бы, если бы эти десятки тысяч нынешних охотников за микробами каким-нибудь чудом могли превратиться в таких же отважных бойцов со смертью, каким был Дэвид Брюс! Было положительно что-то дьявольское в его безумно-смелых похождениях и нечто еще более дьявольское в его легком отношении к смерти других охотников за микробами, если эта смерть могла доказать правильность его теорий.
«Способны ли молодые мухи цеце, выращенные в лаборатории, унаследовать от своих матерей трипаносому сонной болезни? – задал он себе вопрос. – Ведь доказал же Теобальд Смит, что матери-клещихи способны передавать своим детям микроба техасской лихорадки!»
Опасны ли искусственно выведенные мухи цеце или нет? – вот что нужно было знать Брюсу. И он мог смело ответить: «Нет, не опасны», – потому что «двое из членов комиссии» (он из скромности не называет их имен) дали себя искусать сотням искусственно выведенных цеце, и результат получился отрицательный. Но ведь никто же не мог заранее предсказать результатов этого опыта. А по данным статистики, смертность от сонной болезни всегда дает полных сто процентов.
Как он радовался всякий раз, когда узнавал, что кто-нибудь еще рискует жизнью в целях эксперимента! В свою последнюю экспедицию в Африку он отправился в 1911 году, и закончилась она в 1914 году. Ему было тогда около шестидесяти лет; его могучий организм начал уже понемногу расшатываться от жестокого хронического бронхита, нажитого под бесконечными проливными дождями и в пронизывающем холоде тропических ночей.
