Три дома, которые я полюбила, но не смогла воссоздать
Во время учебы в колледже я провела одни выходные в доме подруги. Ее семья, как и я, любила всякие необычные штуки. Их дом можно было назвать образцом эклектичности. Учитывая то, что в детстве я мечтала владеть собственной свалкой старых вещей, их интерьер соответствовал тому, который я хотела бы создать в собственном доме.
Помню целые полки с искусно расставленными необычными предметами. Антикварные игрушки, научные инструменты, рукописные тексты на пожелтевшей бумаге, вставленные в рамки. У них даже была комната кукол. Я не являлась особой поклонницей кукол, но мысленно решила для себя сделать комнату чего-нибудь. Чего-нибудь эдакого.
Я могла часами рассматривать вещи в любой комнате того дома. Было ощущение, что я поселилась в музее или как минимум в одном из тех экстраординарных ресторанов, где повсюду выставлены памятные вещицы.
Я прекрасный коллекционер, но никогда не умела оформлять свои коллекции. Это не беспокоило меня до тех пор, пока мы не переехали в первый собственный дом. (Комнаты в общежитиях, съемные студенческие квартиры и даже наше первое съемное жилье после свадьбы не считаются.)
Я расставляла на полке некоторые из своих любимых коллекционных безделушек, но через неделю они становились частью всеобщего беспорядка.
Между тем я продолжала их собирать. Они прятались в сумках, коробках и кучах вещей, но я была уверена в том, что, когда придумаю, как декорировать свое жилище, буду рада, что у меня такой большой выбор.
Потом был второй дом.
Во время какого-то особо тяжелого периода страданий по поводу состояния своего дома я зашла в гости к одной подруге и сделала комплимент относительно новых картин у нее на стене. В ответ она рассказала целую историю о том, как долго не могла решить, что повесить на эту стену, и в итоге купила картины.
Картины были превосходными. И весь дом выглядел просто замечательно. Он был милым и гостеприимным. И хотя он не соответствовал моему личному неопределимому стилю, я завидовала подруге. У нее что-то висело на стене и не было шкафов, заполненных предметами, которые могли быоднажды оказаться на этой стене. У меня же были целые шкафы, комнаты и гараж, полные всевозможных вариантов, но… голые стены.
Мне хотелось, чтобы у нас был такой же интерьер, как в первом доме. Я коллекционировала вещи, как та семья, но не могла создать такую же картинку.
Я восхищалась вторым домом. Он выглядел милым, казался удобным и находился под полным контролем, но я не могла понять, как можно жить без вещей «на всякий случай».
И был еще третий дом, о котором стоит упомянуть, – дом моей матери, самого влиятельного человека в моей жизни.
Прежде чем я начну подвергать психоанализу ее дом, хочу прояснить, что мама всегда поддерживала меня на пути к разнеряшливанию и мою идею рассказывать о нем всему миру. Она не возражает, что я обсуждаю ее на публике.
По большому счету, именно благодаря маме я знала (хотя не хотела себе в этом признаваться), что профессиональный организатор жилого пространства не решит моей проблемы с неряшливостью. Мама была моим профессиональным организатором пространства и всегда мчалась по первому зову, когда была мне нужна. Она приезжала, наводила порядок, применяла гениальные системы, и я клялась себе, что сохраню все в таком виде.
Каждый раз, когда мама выходит из комнаты, комната становится чище, чем до ее появления.
Она любит быть готовой ко всему: к любому случаю, к любому возможному апокалипсису. Кто-то назвал бы ее одержимой.
Если вам нужно нарядить пятьдесят детей в национальные костюмы пятидесяти стран, попросите мою маму. Она точно знает, где хранит национальные костюмы детских размеров. Если вам нужно украсить помещение для свадебной церемонии к следующим выходным, мама снабдит вас всем необходимым. Если нужно обеспечить пропитанием семью из десяти человек на целый месяц в случае закрытия всех продуктовых магазинов в стране, идите к ней домой.
Она не слишком сентиментальна, зато чрезмерно практична. Меня это никогда не смущало. Я унаследовала ее склад ума, но мне не досталось ее умение держать все свое имущество под контролем. Долгое время я этого не понимала.
Мне нравится мой склад ума. Когда нашей церкви понадобились ковбойские ботинки в качестве украшения для какого-то мероприятия, наверняка предполагалось, что несколько человек принесут по одной или две пары. Я гордо вошла в здание церкви с тазом на 150 литров в руках, доверху наполненным ковбойскими ботинками разных размеров, и спросила, не поможет ли мне кто-нибудь принести остальные два тазика.
Я спасла мероприятие. Вряд ли случилось бы что-то страшное, если бы нам не хватило ковбойских ботинок, но мне понравилось восхищение и удивление (и озабоченность?) на лицах присутствующих, которые явно пытались понять, зачем кому-то держать в доме такое количество ковбойских ботинок.
У меня была вполне логичная причина. Ковбойские ботинки продавались на eBay. Я покупала их на техасских гаражных распродажах за один доллар и следующей осенью продавала гораздо дороже. То, что для всех было очевидным минусом этой затеи – необходимость хранить в доме большое количество ненужных лично мне вещей, в моих глазах было сущей мелочью. Я никогда не считала это проблемой.
Как я определила свой порог захламленности
Занявшись только расхламлением и попробовав жить с меньшим количеством вещей, я заметила, что дом дольше остается под контролем и наведение порядка требует меньших усилий.
Одной из главных причин моего беспорядка было то, что я жила за пределами своего порога захламленности. Я унаследовала мамин склад ума, но не унаследовала ее способность хранить все вещи, необходимые для этого склада ума, под контролем. Мне не достался ее порог захламленности. Мой гораздо ниже. Я не могу справиться с таким количеством вещей, с которым может разобраться моя мать. Она раскладывает все по коробкам и аккуратно все хранит. Я же разбрасываю вещи повсюду и никогда не могу найти то, что нужно.
Все, с чем я не справляюсь и что постоянно выходит из-под контроля, считается хламом. У моей матери и у той семьи с эклектичным интерьером высокий порог захламленности. Они могут правильно обращаться с большим количеством предметов и держать их под контролем, чтобы вещи не создавали беспорядка. Когда в их доме появляется новая вещь, они знают, куда ее положить или поставить. У моей подруги с картинами на стене низкий порог захламленности, но она чувствует свой предел беспорядка (хотя вряд ли называет его порогом захламленности). Она ничего не несет в дом, если не знает, куда это положить или поставить.
У меня тоже низкий порог захламленности, но я этого не знала. Я продолжала тащить вещи в дом и удивлялась тому, что в итоге они превращаются в беспорядок.
Свое место для каждой вещи
Если вы похожи на меня, то чужие бодрые (и откровенно осуждающие) замечания в духе «Всему свое место, и все на своем месте» режут вам слух, как скрип ногтей по грифельной доске. Эта фраза бесит, раздражает и ничуть не помогает, когда кто-то пытается решить ваши проблемы одним умным высказыванием.
