Не помню, как пронесся по этажу и схватил первого попавшегося слугу. Потребовал немедленно привести лекаря. Тот испуганно припустил к лестнице, а я вернулся в комнату. Упал на стул возле кровати. От ощущения собственной беспомощности хотелось биться лбом о стену. Ну почему так долго?
В комнату ворвался сонный лекарь, на ходу застегивая рубашку. Тот самый, что накануне избавил меня от раны.
– Что тут у вас, господин Дагеор? – спешно подошел он к кровати. – Посмотрим.
Я словно превратился в статую, пока лекарь изучал потоки магии, окружавшие Милли. Да, Милия, отплатила ты мне за побег. Начинаю понимать, что ты чувствовала.
– Ну что? – спросил, стоило лекарю отстраниться от Милли.
– Яд, – его голос звучал глухо. – Это сок растения лимпиус, которого нет в Арантии.
– И что делать? – я пытался добиться хоть какого-то ответа. – Не молчите!
– Противоядия нет. Мне жаль.
– Сколько? – Я не верил. Не хотел. Не мог.
– Она не доживет до вечера.
Лекарь вышел. Я остался один. Стоял и смотрел на Милли. И понимал, что если бы Мия не покинула дворец, убил бы не задумываясь. Потому что никогда не прощу. И буду проклинать каждый день и час, который мне отпущен. Что делать? Просто сидеть рядом и ждать, пока она умрет? Нет, я найду способ. Даже если самому придется умереть. Это все из-за меня!
Я вышел в коридор. В голове плыл туман. Плохо понимал, что делаю. Куда идти? К кому? Яд. Кто может помочь с ядом, если целители бессильны? Противоядия нет. Нет, тьма его побери!
Кулак врезался в стену. По сбитым костяшкам заструилась кровь.
– Профессор Аль? – в коридор выглянул заспанный Кертис. – Что случилось?
– Ничего, – я словно плыл в густом тумане. Ощущение реальности потерялось, исчезло как дым. – Не знаю, кто мне нужен. Лекарь, некромант, жрец. Кто угодно, кто может договориться со смертью.
Кертис спрашивал еще что-то, но я не понимал. Смотрел по сторонам, пытаясь понять, куда идти. И когда чья-то холодная рука опустилась на плечо, даже не вздрогнул.
– Угомонись, профессор, – как сквозь пелену, услышал голос Владиса. – И просто скажи, что произошло.
– Милли при смерти, – губы слушались плохо. – Яд лимпиуса. Противоядия нет.
– Тьма вас побери, глупых людишек! – гаркнул Владис. – И кто после этого чудовища?
– Люди, – согласился с ним. – Ты знаешь кого-то, кто может помочь?
– Там замешана магия? Или только яд?
– Не знаю, лекарь не сказал.
– Хорошо, – задумчиво кивнул Владис. – Проверим сами. Кертис, разбуди Лиса. Только осторожно, чтобы никто не проснулся. Дагеор, принеси свой меч. Он может понадобиться. Попробуем, но я ничего не обещаю.
Забрезжила надежда. Я бросился обратно в спальню, схватил Реуса, оставленного на столе, и вернулся в комнату Милли. Владис, Кертис и растерянный Лис уже были там. Владис склонился над Милией и внимательно изучал ее состояние.
– И магия, и яд, чтобы наверняка, – вынес свой вердикт. – Кто постарался, знаешь?
– Знаю, – ответил я. – Неважно. Этот человек уже далеко.
– Символично то, что яд лимпиуса еще называют «смертоносная любовь».
Да, безумно символично. Но мне было не до того, чтобы восхищаться сравнениями.
– Поступим так, – командовал Владис. – Моя кровь нейтрализует яд. Девушке будет плохо, и ничего нельзя гарантировать. Если сможет – выживет. Пока я буду ее поить, вы тащите заклятие. Его сразу не приметишь, глубоко спрятано. Как будто с дымом. Скорее всего, яд попал не через пищу, а именно через дыхание. Заклятие называется «черная душа». Оно выжигает магические потоки. Редкостная дрянь. Лис, постарайся его уцепить и вытащить. Меч, а ты прожуй. Иначе нам всем будет худо. Кертис, выйди, а то можешь пострадать. Лучше присмотри, чтобы нам не мешали. Так.
Владис достал из-за голенища ботинка кинжал и надрезал свое запястье. Поднес руку к губам Милли и начал произносить формулу заклинания. Его белые волосы зашевелились, словно змеи, а в чертах лица проступило нечто нечеловеческое. Но мне было все равно. Лишь бы Милли жила. Милия глубоко вздохнула, и капли крови полились ей в рот. Она глухо вскрикнула.
– Начинай! – скомандовал Владис.
Лис опустился на колени перед кроватью, а я сосредоточился на магических потоках. Лис пытался подцепить заклятие. Долго не получалось. Он весь взмок. Но вдруг прямо над грудью Милли появилось черное облачко. Я рубанул мечом – и оно растаяло, распространяя по комнате мерзкий запах тлена.
Владис убрал руку, и на наших глазах рана затянулась за мгновение.
– Получилось? – спросил я.
– Как знать! – обернулся он. – Можно только ждать, профессор. Если доживет до полуночи – будет жить. Либо придется отпустить ее к богам.
Я никогда не думал, что время может тянуться так мучительно долго. Как будто весь мир перестал существовать, кроме этой душной комнаты. Я вглядывался в бледное, синеватое лицо Милли, прислушивался к ее едва ощутимому дыханию, пытался уловить хотя бы намек на улучшение. Но она лежала неподвижная, словно статуя. И лишь едва вздымающаяся грудь говорила о том, что в ней есть жизнь.
Мысли путались. Одни были светлыми, как день. В других царила тьма. Я вспоминал юность, свою любовь к ней, глупое бегство. Если бы только знал, что Милли тоже любит меня! Мы потеряли столько времени. Зачем? Чтобы потерять друг друга сейчас, когда до счастья оставалось так немного? Нет, Милли не может так со мной поступить. Я повторял ей это снова и снова. На смену воспоминаниям приходили думы о Мие. Я не верил, что она могла совершить преступление. Да, мы расстались неправильно. Хотя, мы ведь и не были вместе. Но я не виноват, что попал в тюрьму. И не виноват, что она решила выйти замуж, чтобы вытащить меня оттуда. Или виноват? Кругом, повсюду только моя вина. Почему я не мог просто жить, как все люди? Зачем вмешался в то, что губит моих близких? Что мне делать?
Дверь несколько раз открывалась и закрывалась. Не знаю, входил ли кто в комнату, выходил ли из нее. Заметил визит лекаря, потому что он попытался ускорить процесс исцеления. Он ничего не обещал, но уже не выглядел таким растерянным. И я начал надеяться.
Около полудня или, может, позднее дверь снова хлопнула. На этот раз посетитель не желал уходить. Скрипнул подвинутый стул.
– Как она? – голос Дара ненадолго вырвал из забытья.
– Никто ничего не говорит, – ответил ему. – Владис думает, если доживет до полуночи – есть шанс.
– Мне жаль.
Я кивнул, особо не задумываясь над смыслом слов. Конечно, жаль. Жалости не знала только Мия.
– Ты знаешь, кто это сделал? – Дар никак не желал оставлять меня в покое.
– Знаю. Твоя сестра.
В комнате повисло молчание. Я даже повернул голову – убедиться, что не пропустил момент, когда принц ушел. После всего, что вчера произошло, Дар казался на удивление спокойным.
