– Я понимаю, что сейчас ты вряд ли хочешь со мной говорить, но выслушай, прошу. Я, правда, хотел, чтоб этот день стал для тебя выходным. Отдыхом от давящего дома. Я не слепой, вижу, что тебе там тяжело. Ты могла просить у меня все. Все, Саша. Мы бы поехали, куда ты пожелала бы. Я бы пошел с тобой, куда там ты пыталась сбежать? Ты могла доказать, что я могу тебе доверять, уже сегодня вечером ты вернулась бы обратно без повязки, Саша. Неужели оно того стоило? Неужели ты действительно думала, что сможешь сбежать?
Он так и не понял. Ничегошеньки не понял.
– Почему ты молчишь, Саша, я не прав?
– Я могла просить у тебя все? Ты бы пошел, куда я попросила бы? Хотел, чтоб день стал выходным? Я ненавижу тебя, Самарский!!! Ненавижу! – Саша приблизилась, ударила кулаком в грудь, сильно сомневаясь, что там у него бьется сердце. – Думаешь это отдых? Когда тебя ведут с закрытыми глазами под конвоем? О каком доверии ты говоришь? Ты доверяешь мне настолько, что я должна ехать на «прогулку» с завязанными глазами, выслушивая при этом очередные замечания твоих прихвостней, какая же я дешевка? Или отдых, это когда ты начинаешь ко мне приставать у всех на глазах? На глазах у тех, кто прекрасно знает, какое я ничтожество, раз сплю с тобой, в то время как ты шантажируешь моего отца? Это не отдых, Самарский. Это унижение! Я не сбегала, черт тебя побери!!! Не сбегала! Ты отвернулся! Я звала, а ты отвернулся! Мне нужно было выйти оттуда! Мне стало плохо, понимаешь? У меня не было времени пытаться привлечь твое драгоценное внимание! Прости покорно. Я не хотела начать задыхаться в толпе! Много хотела? О да, с тобой – это много. Это не ты не можешь мне доверять, это я тебе не доверяю! И не делай вид, что тебя это удивляет или волнует. Я не верю!!! Тебе ведь плевать на мои чувства! Для чувств у тебя есть Снежа, или как там ее, а может и еще кто-то. Кстати, как там она? Забыла передать ей привет, или ей будет не так приятно знать обо мне, как мне о ней? Неужели ей может это не понравиться? Ведь это так увлекательно, знать, что у мужчины, который с тобой спит, где-то есть другая, и он даже не пытается этого скрыть! Ты подонок, Самарский. На месте ее брата, я бы тебя убила. Жаль, я не на его месте. Не подходи! – Саша отступила, когда Яр протянул руку, перехватывая ее запястье.
Он, правда, придурок. Она не врет, не пыталась бежать, он действительно отвернулся, что ей оставалось делать?
– Хочешь правду? Надо было бежать! Бежать от тебя подальше! Ты ведь уже не только из-за тендера меня держишь? Почувствовал, что сможешь получить больше? Что? У меня нет части в папином бизнесе, я на тебя ее не перепишу.
– На твоего отца сегодня покушались, – Саша застыла, чувствуя, как сердце пропускает удар.
– Что?
– Кто-то пытался убить Титова Константина Львовича. Сегодня.
Ноги подкосились сами, если бы Яр не поймал, Саша просто свалилась бы на землю.
– Саша, – Самарский прижал к себе обмякшее вдруг тело, пытаясь поймать загнанный взгляд. – Он жив, Саша. Он жив, слышишь меня?
Не сразу, но она услышала, а вот силы вернуть не удалось.
– Что с ним? Где он? Я должна… Я должна… Пусти, – она попыталась высвободиться, безрезультатно.
– С ним все хорошо. Его не задело! Но ты должна понять, тебе там опасно! В Киеве тебе появляться нельзя! Я пытаюсь тебя защитить, слышишь? Но мне нужна помощь! Я умоляю!
– Отпусти, – Саша надавила на грудь, он не поддался. – Я нужна отцу. Отпусти.
– Нет.
– Да! Ты не можешь держать меня силой, тендер он сдаст. Я клянусь. Ты получишь свой тендер. Отпусти меня. Я не хочу, чтоб меня защищали. Не хочу, чтобы ты меня защищал!
– Саша, я не отпущу тебя до тех пор, пока все не решится.
– Что решится? Это ведь ты покушался? Или по твоему приказу? За что ты так нас ненавидишь? Деньги стоят человеческих жизней?
Она жалила словами больно, намного острее, чем возле кафе, когда он ее ударил, но теперь почему-то даже мысли такой не Яр допускал.
– Тебе угрожает опасность, дурочка. Пойми ты!
– Я не понимаю! Не понимаю, почему ты считаешь, что я нуждаюсь в твоей защите! Я не прошу об этом! Если нужно, я сама могу защитить себя, папа может.
– Уже смог. И тебя, и себя.
– Замолчи! – Саша вырвалась из хвата сжимавших ее рук, взявшись за ручку, попыталась открыть заднюю дверь. Не успела, ее повернули, прижав спиной к холодному металлу.
– Ты хотела правды, Саша, я тебе ее дал. А теперь ты слушать ее не хочешь? Давай тогда считать, что ничего не изменилось. Я выкрал тебя, и теперь жду, когда твой отец исполнит свою часть уговора. А он, кстати, до сих пор ее не исполнил. А после сегодня, сомневаюсь, что у него будет время в ближайшие дни. До тендера, Саша, ты никуда не денешься. А если надо будет, и после.
– И что ты будешь делать после? Держать вечно? Запрешь в комнате? И будешь лупить каждый раз, когда попытаюсь сбежать?
Он собирался что-то ответить, даже открыл было рот, но будто от бессилия сдался, опуская руки.
– Сядь. Замерзнешь, – открыл дверь, аккуратно подтолкнул на заднее сиденье, достал ключ из зажигания, нажав на одну из кнопок.
Она вся тряслась от холода и пережитого стресса, виной которому стал он. Саша вряд ли сама понимала сейчас, но уже завтра могла проснуться с воспалением, чего Яр ей никак не желал. Захлопнув дверь, он обошел машину, открыл багажник. В нем лежала сумка со сменной одеждой и необходимыми вещами, которые могут пригодиться в любой момент, достав теплую толстовку, он захлопнул крышку.
Когда дверь снова открылась, Саша отползла к противоположному окну. Ей казалось, что разговор окончен, не желая тратить времени на ее убеждения, Яр как всегда просто сделает по своему, отправляясь дальше в путь.
Он сделал не так. Сел рядом, пристально посмотрел в глаза.
– Тебе говорит что-то фамилия Яковлев?
Саша опешила.
– Нет.
– И о матери ты не слышал со времен развода родителей?
– При чем тут моя мать?
– Не слышала?
– Нет.
Яр кивнул своим мыслям. Но развивать тему не стал.
– При чем тут она? – Саша явно заволновалась, не улавливая связь, но понимая, что просто так он не спросил бы.
– Сними мокрую одежду, простудишься, – Яр протянул худи, давая понять, что она ответ на свой вопрос не получит, опять.
– Это тебя не касается. Как и моя мать! – Саша выдернула из рук мягкую кофту, тут же отбрасывая ее на пол.
– Саша… – посмотрев, будто на малого ребенка, Яр поднял толстовку. Аккуратно перехватив девушку за лодыжку, притянул ближе. – Пожалуйста, не начинай сначала, – не обращая ровным счетом никакого внимания на удивленно-гневный взгляд, он начал расстегивать пуговки влажной, холодной рубашки. Когда теплые пальцы коснулись кожи, Саша поняла, что и правда промокла до нитки.
