Саша снимала шарф, пальто, сапоги безумно долго. Давая себе время подумать, что делать дальше? Сказать спасибо, улыбнуться, попрощаться? Молча уйти? Предложить чаю? Что?
– Надо закрыть окна, холодно, – не дожидаясь ни одного из этих ее действий, Яр скинул куртку, без спросу прошел вглубь квартиры.
Тут, правда, было прохладно. Видимо, когда приезжал Артем, открыл окно, а потом забыл закрыть.
В какой из комнат скрылся Ярослав, Саша не знала, но оставшись одна, пошла прямо в кухню. Чай. Она просто предложит чай, и пусть он сам решает, хочет ли пить с той, в чьей жизни слишком много грязи.
Безумно долго она искала чашки, потом еще дольше – выбирала, какой именно чай стоит заварить, потом… Потом просто стояла, смотря в одну точку. Но Яр, кажется, не спешил. Или, может, просто уже ушел, а она пропустила мимо ушей звук закрывшейся двери. Тяжело вздохнув, девушка пошла в ближайшую комнату – чтобы убедиться в своей правоте.
Удивительно, но Самарский был тут – окна давно уже закрыты, воздух успел нагреться, а он стоит посреди комнаты, держа что-то в руках.
* * *
Они нашли машину Димы почти сразу – там было все, его телефон, ее телефон, сумка. Он оставил все возле аэропорта прежде, чем улететь в неизвестном направлении. Тогда, было совершенно не до того, чтоб мчаться следом, но Ярослав поклялся себе, что бывший друг за все ответит.
Эту карточку он нашел в сумке, рядом с электрошокером. Что это – долго объяснять не надо было. И осознание того, что теперь он может потерять уже двоих самых дорогих людей, тогда практически заставило отчаяться. Потом он успел уже об этом фото забыть, а теперь нашел его тут, в комнате, его, наверное, тоже привез Артем.
– Может чаю? – Саша вырвала Ярослава из раздумий тихим окликом. За последние несколько дней, она осунулась. Из-за того, что много плакала, глаза часто были красными, руки попеременно дрожали или она заламывала пальцы, не в состоянии толком это контролировать. Вот и сейчас девушка стояла в дверном проеме, пряча глаза, переминаясь с ноги на ногу. Волосы стянуты в косу, мешковатый свитер опускается практически до колен, а из-под него видны обычные потертые джинсы и босые ноги, не дающие ей стоять спокойно.
– Я хочу поговорить, Саша, – Яр подошел к столу, положил на него снимок, а потом снова повернулся к ней.
– О чем? – она металась между желанием скрыться снова на кухне и остаться тут. Ее беспокоил такой его серьезный взгляд, сердце участило ритм, когда она поняла, что именно Самарский держит в руках. Как-то так случилось, что о ребенке они так и не поговорили. Было немного не до того, а вдруг… Вдруг он только теперь скажет, что ребенок ему не нужен?
– О нас. Мне кажется, пора наконец-то поговорить о нас.
Вздохнув, Саша приняла решение – сделала шаг в комнату. Так будет лучше. Лучше решить все сейчас раз и навсегда. Он понял ее без слов. Проследил за тем, как она подходит к кровати, садится на самый краешек, тут же скомкав покрывало побелевшими пальцами. Она нервничала, он тоже. Только в отличие от нее, причина была немного другая.
– Как нам жить дальше, Саша? – Яр развернулся к ней, заглядывая в лицо. Сам он ответа на этот вопрос не знал, но услышать ее – боялся жутко.
– Я хочу уехать. Не знаю еще куда, но тут оставаться не могу. Буду учиться, устроюсь на работу, буду жить как все.
– А я?
– А ты займешься бизнесом, у тебя впереди напряженный год, ты должен построить микрорайон. Должен расширяться, развиваться, выходить на новые рынки, снова побеждать, – Саша грустно улыбнулась. Ведь все так и началось – с его желания побеждать. Сначала – ее отца, потом – ее саму.
– Думаешь, это так просто? – не сдержавшись, он сделал шаг в ее сторону. Руки девушки сжали ткань покрывала еще сильней.
– Да. Это просто. Ты сделал много для меня, я тебе за это благодарна, ты спас мне жизнь. Я никогда этого не забуду, но я не хочу, чтобы ты из жалости оставался рядом… Мне это не нужно.
Оставшееся расстояние, он преодолел еще в два шага, склонился к ее лицу, так, что возможности отвести взгляд, у Саши больше не было.
– Из жалости? Оставался рядом из жалости? – чего сейчас больше в его голосе – непонимания или отчаянья, Саша оценить не успела, по одной простой причине. Секунда, и случилось то, чего она не смогла представить бы даже в бреду. О чем никогда не мечтала и чего меньше всего ожидала.
Самарский Ярослав Анатольевич – жестокий с конкурентами и врагами, справедливый по отношению к подчиненным, безапелляционный во всем, касающемся его интересов. Самарский Ярослав Анатольевич – худший враг ее отца, беспринципный похититель, готовый на все, ради получения желаемого. Самарский Ярослав Анатольевич – самый умный, самый сильный, самый лучший в мире мужчина… упал к ее ногам.
– Из жалости Саша? – девушка почувствовала, как на колени опускаются его руки, сжимают до боли, а глаза, в которые ей впервые приходилось смотреть сверху, не дают возможности отвести взгляд, как бы ни хотелось. – Ты думаешь, из жалости?! Я люблю тебя, дурочка! Я люблю тебя Саша! Я люблю тебя больше жизни! Я люблю тебя больше, чем это возможно. Я люблю тебя настолько, что у меня не хватает сил больше чувствовать ничего! Ни к кому и ни к чему! Прости меня за то, что я был таким дураком. Прости, что начал эту игру тогда, прости, что не понял сразу, прости, что запер, держал силой, но я сделал бы так же! Если бы знал, во что все превратится, сделал бы так же! И уже не дал бы сбежать!
– Ярослав, – Саша попыталась его перебить, хотела ответить, но он не дал ей.
– Я эгоист, я хочу видеть тебя рядом с собой. Я хочу постоянно знать, что ты со мной, что ты моя. Я хочу видеть тебя первой, проснувшись, хочу засыпать, чувствуя тебя рядом. Я не мог тебя потерять! Я не мог позволить тебе умереть! Помнишь, ты когда-то говорила, что я должен заниматься своей жизнью, просила дать тебе время, чтобы разобраться во всем? Саша, ты – моя жизнь. Ты и только ты. С тобой я живу. В тебе я живу. Солнце, только с тобой и только в тебе.
– Ярослав, – на глаза навернулись слезы, еще недавно сжимавшие простынь руки, опустили на его голову, она не знала, что именно должна сказать, но он и на этот раз продолжил, будто не замечая.
– Тебе есть, за что ненавидеть меня. Я сам ненавижу себя за все, что тебе пришлось пережить. За все страдания, за каждую слезинку, за каждый твой гребаный приступ. Это я в них виноват. И я никогда себе этого не прощу, но умоляю, Саша, не убивай его, – горячий взгляд Ярослава опустился на скрытый свитером живот. – Я умоляю, малышка, дай ему шанс. Я помню, что ты тогда сказала. Я помню, что ты не сможешь родить от человека, от которого, есть хоть маленькая вероятность, можешь захотеть уйти, как твоя мать. Но я не он! Я тоже безумен. Тоже, как и он сгораю от любви к тебе, но я не он, Саша! И этот ребенок… Он не переживет того, что пришлось пережить тебе! Я уйду, если ты скажешь – я уйду навсегда. Ты не услышишь обо мне, никогда не увидишь, но прошу – не отказывайся от него.
