В коридорах, на наше счастье, было пусто, но этим список удач и ограничился.
Я лишь взглянула на ту, что сидела в кабинете под номером «3» с табличкой «Хирург-травматолог», как ясно поняла – богатенькому Ричу конец. Потому что так называемая врач не то что рану зашить – занозу вытащить не сумеет. Летом в медучреждениях полно студентов – кто на практике, кто подрабатывает… Но чтобы сюда посылали абитуриентов – такого я еще не видела! Чуду с веснушками было от силы восемнадцать, а может, и меньше. И то, что свалившийся на голову больной стал первым в ее жизни, было написано на милом круглом личике огненными буквами.
– А постарше никого нет? Медсестры или фельдшера? Или санитара хотя бы? – Я с надеждой посмотрела в сторону регистратуры, но там уже было пусто.
– Я одна, – пискнула юная дочь Эскулапа, заливаясь краской. – Все обедают.
– А когда вернутся?
Девочка замялась и отвела глаза.
– Минут через сорок. Или через час. А потом финал… А у нас телевизор не работает.
Все ясно! Медикам тоже не дает покоя поединок Оливера Кана с Рональдо. Я взглянула на часы – расположение стрелок предвещало катастрофу.
– Хотите – подождите! – пискнула девчушка, с надеждой глядя на нас.
В другое время я бы так и поступила, но сегодня… Ну уж нет! Никакие придурки в мире не заставят меня бросить к их ногам еще час! Или даже сорок минут. Я и так уже выбилась из графика дальше некуда. А Тип, между прочим, терпеть не может опозданий. Да и остальные потом будут ворчать, действовать на нервы. И ведь никто не поверит, что мне всего-навсего пришлось спасать в метро пассажира-мультимиллионера!
– Мы не хотим, – тут же сказала я. – Мы торопимся.
– Хорошо, – кивнула целительница, хотя ей было явно плохо. – Что тут у вас?
– Резаная рана внутренней стороны предплечья с повреждением поверхностных вен. Нужно наложить швы и сделать инъекцию против столбняка, – услужливо подсказала я.
Вы бы видели, во что превратилось милое создание! В глазах ужас, губы затряслись, щеки словно белилами вымазанные – ну просто «Крик -1, -2, -3» вместе взятые, и я в роли главного убийцы в маске.
– Швы? А как это? Мы еще не проходили! – залопотала она.
– Как это не проходили? – возмутилась я. – А чего ты тогда тут делаешь?
– Манюня заменить попросила, – голосок у цыпленка, изображающего врача, становился все тише и тише: как видно, она сама собиралась хлопнуться в обморок. – Манюня на пятый перешла, а я – на второй! У нас пока только трупы были, я на живых не умею.
К счастью, тут я могла кой-чего подсказать – сама раньше не шила, но у мамы в операционной пару раз видела, как это делается.
– Шить умеешь? – шепнула я, отведя ее в сторонку. – Иголку с ниткой в руках держала когда-нибудь?
Она быстро-быстро закивала, радостно улыбнулась и отрапортовала:
– Да, я и на машинке свободно! И оверлоком! Сама себе из «Бурды» ваяю.
– Каким оверлоком? У нас тут что, курсы кройки и шитья? Тебе иглодержателем работать надо и пинцетом!
Я объяснила ей, что надо делать, и даже показала, как вдевать шелк в иголку.
– Только руки помой как следует! А потом перчатки надень! И обезболить не забудь! – прошипела я напоследок.
Порезанному повезло: практикантка оказалась смышленая, схватывала все на лету. Кое-как мы с ней справились, на троечку. Рану она залатала почти как мамин зам главврача, и рука с иглодержателем в конце уже совсем не дрожала – стежки ложились ровненько, один к одному. И повязочка у нее вышла аккуратненькая.
А потом надежда отечественной медицины наполнила шприц, чтобы ввести противостолбнячную сыворотку, и вот тут-то чудеса закончились.
– Девчонки, не надо, – сказал наш храбрец и… упал в обморок.
Что ж, в этом даже были свои плюсы. Раньше мы с юным светилом медицины все шушукались, а теперь можно было говорить во весь голос. Я и заговорила, вернее, заорала, когда увидела, что эта тютя вот-вот уронит шприц и бухнется рядом:
– Дура! Делай укол, скорее! Пока он не очнулся!
– Уколы мы тоже не проходили, – залепетала моя подопечная, обливаясь потом. – Это же только на третьем!
Пришлось мне самой браться за «оружие», а уж внутримышечные и внутривенные я давно умею: мамуля научила еще в седьмом, мы с ней на пару на инъекциях подрабатывали.
– Смотри и запоминай! – прошипела я, выхватывая у нее шприц.
Укол получился классическим: пациент не пикнул, мамочка была бы довольна, а моя ученица – просто потрясена.
– А… можно я немножко потренируюсь? Ну, пока он не очнулся, – деловито поинтересовалась она.
Ишь, разошлась! Прежнюю трусиху было просто не узнать. Глаза блестят, щеки раскраснелись… Вот так и рождаются настоящие медики!
– Рано тебе пока! – отрезала я. – На трупах тренируйся! Или на подушках. Поучись вот лучше, как людей в сознание приводить.
Я присела на корточки и начала хлопать олигарха по щекам и с силой тереть ему уши. Через секунду парень уже вопил благим матом и отталкивал меня.
– Вот так-то! – Я торжествующе посмотрела на практикантку. – И никакого нашатыря не надо! Кстати, у тебя есть мобильник?
– Разрядился, – виновато развела руками моя ученица.
– А городской у вас тут где?
– Отключили. На цифровую систему переводят!
Очередная безуспешная попытка наладить связь повергла в панику, я сорвалась с места и ринулась к двери, но олигарх крепко схватил меня за руку и взмолился:
– Не бросай меня!
Я колебалась. На одной чаше весов были мои друзья, наши наиважнейшие планы и финал чемпионата мира по футболу, на другой – греческий профиль и жалобные сапфировые глаза ненавистного олигарха.
И почему-то вторая чаша перевесила.
– Ладно, так и быть. Говори, куда тебя отвезти! – решилась я. А, будь что будет! Семь бед – один ответ.
– Куда меня отвезти? – Он выглядел так, будто забыл собственное имя. – Ах да. Домой, конечно! Только сначала за подарком надо! Сервиз же разбился…
– За подарком так за подарком! Куда пойдем? Предлагаю в супермаркет! Тут за углом есть один! – Я вспомнила про магазин, где работали мои друзья.
16.30
Он
Подарок, который я должен был купить, был не просто подарок. И юбилей бабули, как я уже говорил, не просто юбилей. Главной фишкой собрания акционеров, плавно перетекающего в семейное торжество, был традиционный конкурс подарков, участвовать в котором обязан каждый член нашего клана. Так что я не мог, как любой другой любящий внучек, отделаться букетом или коробкой конфет. В нашем кругу, где каждый стремится превзойти остальных, этого бы не поняли. Особенно отец. Он и так считает меня тряпкой, размазней, хлюпиком и неудачником, а уж если я заявлюсь без подарка, вообще утопит в презрении и перестанет замечать.
