– Если нет, то у нас большие проблемы.
– Ее нельзя оставлять одну. Она – на нашей ответственности.
– Гил! Это несправедливо. Мне кажется, Рэни сама в состоянии позаботиться о себе. Перестаньте так паниковать.
– Я не паникую.
– Вам не удается выглядеть спокойным.
В недовольном молчании они перебежали дорогу и направились к пабу в деревенском стиле. Добравшись до входа, они уже точно знали, что Рэни там.
Голос певицы был несколько приглушен, однако ошибиться было нельзя. Звуки отдавались эхом в мощенном сланцевыми плитами коридорчике, ведущем в зал паба. Впрочем, поздравить Рэни с правильным выбором песни Мэтти не могла.
– Это что, «Тинэйджер-подонок»? – приостановившись, спросил Гил, когда Мэтти открывала дверь.
Внутри паба с низким потолком и пересекающимися над головой балками офигевшая публика, состоящая из местных забулдыг, пялилась на бойкую пенсионерку, резвившуюся на сцене. Поблескивающая на свету вязаная кофта на пуговицах сползла с одного плеча. В бокале для коктейлей что-то плескалось, пока старушка пыталась подражать «тяжелому» исполнению хита рок-группы «Витас».
Мэтти оторвалась от этого зрелища и обратилась к не менее офигевшему бармену:
– Она уже давно поет?
– Да, пожалуй, около часа… Начала с «Нью-Йорк, Нью-Йорк», потом спела «Кольцо огня», а теперь перешла на классический хард-рок девяностых. Не помню, чтобы когда-нибудь слышал песни «Фидера» и «Рифа»
[68] в пабном исполнении.
Голосовой гимнастике Рэни позавидовала бы Ширли Бэсси
[69]. Каждая фраза поражала своей энергичностью. Лично Мэтти хотелось бы знать, сколько из этого обязано жизненному опыту певицы, а сколько выпитому ей вину. Что бы за этим ни стояло, действовать надо было быстро.
– Когда она допоет эту песню, выключите, пожалуйста, аппаратуру, – обратилась она к бармену, который, кажется, был этому только рад. – Мы уведем ее со сцены.
– Мы? – прошипел Гил.
– Да, – твердо произнесла Мэтти.
Пусть он ворчит, сколько хочет, но только завтра. А сейчас ему следует помолчать и помочь ей увести отсюда Рэни.
– Еще одна! – воскликнула Рэни, слегка вздрогнув, когда Мэтти поднялась к ней на сцену. – Матильда! Давай споем дуэтом.
Мэтти подалась вперед и мягко высвободила микрофон из руки Рэни.
– Выступление было просто замечательным, но нам пора возвращаться.
– Я только начала…
– Разве вы не всегда так говорите? – произнес Гил, появляясь с другой стороны и беря старушку под руку. – Пусть остаются в предвкушении…
– Но я еще не исполнила мой лучший хит!
Рэни попыталась вырваться, но оступилась, подвернула каблук и едва не упала лицом вперед.
Мэтти и Гил приняли на себя тяжесть ее тела, а потом, взяв пожилую леди под руки, осторожно увели со сцены. Их сопровождали бурные аплодисменты. Рэни величественно приподняла в ответ руку и помахала слушателям.
Как только они очутились на улице и вдохнули прохладный ночной воздух, Рэни повисла между ними, хихикая и что-то бормоча себе под нос. Мэтти и Гил хранили молчание, пока переводили пожилую леди через дорогу, входили в гостиницу, поднимались по ступенькам лестницы наверх, подводили к ее номеру. Встав у двери, Мэтти вытащила из своего кармана карточку-ключ.
Увидев слезы, текущие из глаз старшей подруги, Мэтти взглянула на Гила:
– Теперь я справлюсь сама. Спасибо.
– Лучше мы оба проследим, – произнес мужчина.
Его глаза мрачно блеснули в сумрачном свете гостиничного коридора.
– Я справлюсь. – Мэтти приоткрыла дверь и обняла Рэни за плечи. – До завтра. Спокойной ночи.
– Баиньки, сынок! – воскликнула Рэни, с трудом помахав ему рукой. – Ах, Гильберт… милый красавчик Гильберт…
– Я Гил, – уходя, пробурчал мужчина.
Успокоившись после его ухода, Мэтти провела Рэни к постели и, опустившись на колени, сняла с нее туфли. Затем она стащила с худых рук поблескивающую на свету кофту. Рэни с угрюмым видом молчала, не мешая ей. В этот момент она была похожа на уставшего ребенка, которого против его воли укладывают спать.
Только улегшись в кровать, она вновь заговорила:
– Правда же было весело, детка? С бабушкой Рэни вечерами не соскучишься…
– Нельзя так, Рэни, – произнесла Мэтти, подумав, что сейчас ведет себя в точности как ее мама.
Матильда вспомнила, как ее и Джоанну, тогда еще маленьких, мама вычитывала за то, что они без спросу отошли от нее и потерялись на ярмарке. Сиюминутное облегчение матери быстро сменилось растущим раздражением, которое напугало девочек. Мэтти отогнала от себя неприятное воспоминание. Ссора никому не поможет.
– Я не собираюсь указывать вам, что делать. У меня и в мыслях такого нет, но вам следует заботиться о собственном здоровье. Пить, когда принимаешь так много таблеток, не самое здравое поведение.
Рэни пьяно фыркнула в пуховое одеяло, натянутое до самого подбородка.
– Ха-а… Вы обо мне волновались?
– Конечно, волновались. Мы подумали, что вы совершили ночной побег.
Озорство испарилось из глаз Рэни.
– Ты и весь остальной мир.
Мэтти выпрямилась, чтобы уйти, но Рэни схватила ее за руку. Неожиданность ее поступка, а также сила старческих пальцев удивили Мэтти. Молча взглянув на Рэни, она вдруг увидела не бывшую суперзвезду, какой та хотела казаться еще минуту назад, а обычную пожилую леди, испуганную и слабую.
Рэни Сильвер была напугана. Еще мгновение назад Мэтти даже подумать не могла о таком. Бледно-серые, широко раскрытые глаза Рэни искали утешения и поддержки.
– Что, если они откажутся? – прошептала старушка.
– Кто?
– Они. Ансамбль… все они… Я не думала, что будет так трудно. Я предвидела неприятный разговор, немного глупого хихиканья, но не сомневалась, что все вернется на круги своя, к тому, что когда-то было. С Томми должно было быть легче всего, а сегодня… – Голос ее дрогнул, словно Рэни боролась с собой и пыталась не расплакаться. – Что, если они просто рассмеются мне в глаза?
Мэтти присела на кровать. Ее сердце наполнила жалость. Она мягко накрыла ладонью худенькую руку старушки.
– Они не рассмеются, честно, не рассмеются, но разговор с ними будет не из легких. И к этому тебе следует подготовиться.
