С Мэтти было довольно.
– Ты вообще когда-нибудь говорила мне правду? Я заступилась за тебя, когда Гил обвинил тебя во лжи. Из-за этого я могу потерять того, кто мне небезразличен. Ты хоть понимаешь это? Нет, думаю, тебе все равно. Ты получила то, что хотела. Ты можешь с чистой совестью идти на свое блистательное прощание с публикой, которое мы все тебе организовали. И знаешь что? Я выполнила свою часть сделки. Поступай как хочешь. Я даже не желаю быть сейчас здесь.
– А как я уеду домой? Ты привезла меня сюда.
– Твоя семья – здесь. Им не составит труда подвезти тебя. С меня довольно, Рэни. Все кончено.
Мэтти развернулась, собираясь уйти, но Рэни устремилась вслед за ней.
– Я хотела сказать тебе, детка. Я думала рассказать при первой же встрече, но мне настолько понравилось с тобой общаться, что я… не знаю… потом уже время было упущено…
Мэтти остановилась.
– Это то, о чем ты хотела мне сказать раньше?
Рэни кивнула.
– Да, дорогая. Я ужасно себя чувствую, что не…
– Чувствуешь потому, что тебя изобличили.
– Нет! Может… Но я не обо всем тебе врала, Мэтти. – Внезапно пожилая леди в порыве отчаяния необычайно крепко схватила ее за руку. – Я не врала тебе насчет этого места, не врала насчет ребенка, о котором не знает даже моя семья, детка. Они думают, что Рико убедил меня уйти из «Серебряной пятерки» и начать сольную карьеру. Я всегда им это говорила. До этой недели я всем излагала одну и ту же версию. Они ничего не знают о Джейке Кендрике, не знают, что я едва не стала матерью за семь лет до того, как родила Делору. Я не лгала, говоря об этом, просто я решила открыть вам правду.
Не зная, чему верить, Мэтти окинула Рэни Сильвер долгим, тяжелым взглядом.
– Почему я? Почему ты согласилась, чтобы я к тебе постоянно ездила, если у тебя есть дети и внуки, которые могут тебя навещать?
– А потому, что ты мне понравилась, Мэтти Белл, очень понравилась. Мне приятно было, что ты хочешь слушать мои бесшабашные старые истории и этим помогаешь скоротать еще один день. Я люблю мою родню, а они любят меня, но со временем ты неизбежно становишься для всех эксцентричной старухой, которая на Рождество, сидя в углу, болтает о временах, когда никого из них еще на свете не было. Они, конечно, меня слушают, но не так, как ты. – Рэни часто заморгала, смахивая с ресниц слезу. – Извини, что не рассказала тебе… Хотя я особо и не лгала, когда говорила, что в последнее время меня никто не навещает. Сама понимаешь, что добираться из ОАЭ в Боувел каждое воскресенье очень накладно… Нет, мне надо было сказать правду, но я не смогла. Извини.
Поверить ей после всей этой полуправды, слухов и сомнительных побасенок было непросто. Мэтти высвободила руку и отошла на несколько шагов от Рэни, пребывая, впрочем, в полном смущении.
– С какой стати я должна тебе верить?
В меркнущем вечернем свете Рэни вновь превратилась в маленькую старушку, словно съежившись на глазах Мэтти.
– Э-э-э… не знаю… Думаю, тебе решать, дорогуша. На твоем месте я бы, пожалуй, не поверила, но клянусь, что говорю правду. Из-за тебя я снова почувствовала себя звездой. Я рассказывала свои истории, а ты запоем их слушала. Я не стыжусь, что временами приукрашала ради тебя правду. – Старушка невесело рассмеялась и подняла лицо вверх к темнеющему небу. – Никогда не думала, что буду просить кого-нибудь меня выслушать. Как же низко пали великие!
Мэтти пнула пластиковую бутылку, валяющуюся у нее под ногами. Следует ли ей поверить пожилой леди, или лучше разойтись, прежде чем начнется концерт?
– Ты до сих пор звезда. Распродажа всех билетов тому свидетельство.
– Хочешь знать, почему я передумала, согласилась на примирение и совместный концерт, как ты и запланировала?
– Порази меня.
Во всяком случае, от еще одной сомнительной истории хуже не станет.
– Дело в том, что недавно меня посетил мой финансовый консультант. Она посоветовала мне поскорее разобраться со всеми делами. Цитирую дословно: «В Вашем возрасте и с Вашим больным сердцем у Вас нет особых надежд, что впереди у Вас целое десятилетие на то, чтобы уладить все Ваши дела».
Забыв о своем раздражении, Мэтти уставилась на старушку.
– Это ужасно! Ты всех пережила. Ходячая реликвия, так, кажется, ты сама себя когда-то назвала.
– Ты и я знаем это, Матильда, а вот она подала свое оскорбление под таким соусом, словно я должна благодарить ее за заботу и внимание. Ну, я сразу же ее и уволила. Не хочу, чтобы эта бесстыжая кобыла заграбастала хотя бы еще один пенни из моих денег! Но то, что она сказала… я не могла забыть об этом даже на минуту. А еще я подумала о том, что окружающие именно так ко мне относятся. Они считают меня полной развалиной, которая рассыпается на глазах, доживая свои дни в доме престарелых. Но ты не обратила ни малейшего внимания на мой возраст, когда излагала свой безумный план. С помощью задуманного все можно было поправить. Ты в меня поверила. Ты решила, что я справлюсь, поэтому я сказала себе: «Я покажу этой чертовой Фелицитате Гордон-Смит, финансовому консультанту, на что я способна». Я согласилась – и посмотри, что из этого получилось, Мэтти Белл.
– Ладно. Только ответь на один вопрос.
– Хорошо.
– У тебя не припасено еще каких-нибудь сногсшибательных откровений в рукаве? Честно скажу, Рэни, больше я такого не выдержу.
– Однажды я забыла свои трусики в гримерке Фрэнки Лэйна
[123]… – Она улыбнулась, когда Мэтти взяла ее под руку. – Нет, ты, думаю, не захочешь узнать, чем там все закончилось. Никаких больше откровений. Так мы идем на концерт, черт побери, или не идем?
Мэтти улыбнулась в ответ.
– Я не позволю тебе снова сбежать, миссис Сильвер!
Глава 34
Китти Каллен
[124]«Мелочи много значат»
Клуб заполонили звуки танцевального оркестра. Мэтти наблюдала за членами «Серебряной пятерки», которые молча стояли за кулисами. Когда пятнышко света, появившееся на сцене, на пару секунд осветило их, Мэтти заметила, что старики держатся за руки. Томми вытащил смятый платок из кармана и провел им по лицу. Элис склонила голову на плечо Рэни. Джуна обнимала внучку Чака за талию, успокаивая бедняжку, которая вот-вот готова была запаниковать. «Серебряная пятерка» стояла в ожидании сигнала приглашения на сцену после многолетнего перерыва.
Казалось, что нетерпение публики просачивается за кулисы. Эта невидимая энергия подталкивала экс-звезд вновь занять подобающее им место. Мэтти никогда не выступала на сцене, но она помнила, как Джек описывал особую атмосферу, возникающую между публикой и теми, кто находится на сцене. Он называл это «разрывным течением»
[125]. Эта сила несет тебя вперед, вызывает сильнейшее головокружение, желание показать все, на что ты способен. В таких случаях одобрение публики завораживает тебя. Энергия зрительного зала одновременно придает силы и страшит тебя. Мэтти прекрасно понимала, как эта сила может завладеть каждым из членов ансамбля. Она заставила их стать теми, кем они были. Без сцены они не мыслили свою жизнь.
