Минут пять Бакс-роу была пустынна, пока не появилась немолодая полная женщина, которую шатало из стороны в сторону. Она была сильно пьяна. Шла зигзагами от середины узкой улочки к стенам зданий и обратно. Я мгновенно сосредоточилась на ее одежде. Распахнутое красно-коричневое длинное пальто свободного кроя, коричневое платье и тяжелые мужские ботинки – все очень старое и потрепанное. Только шляпка новая. Я мысленно схватилась за лицо, иными словами, мои эфирные пальцы коснулись эфирных щек и рта, когда я уверилась: передо мной первая каноническая** жертва Джека-потрошителя Мэри Энн Николс.
Клянусь, я не поняла, откуда он выскочил, где прятался до этой минуты. Мэри Николс не видела его и подавно. Она просто почувствовала, как сзади кто-то обхватил лицо, запрокинул ее голову – и жесточайшая боль разлилась по ее шее горячей кровью. Потрошитель полоснул огромным ножом, но жертва продолжала вырываться, стараясь закричать. Безуспешно – трахея перерезана, бронхи и легкие захлебываются алым соком жизни. Второе резкое движение ножом – и мертвое тело Мэри Николс повалилось на мостовую.
Вскинутые руки упали над головой ладонями вверх. Поза будто демонстрировала, что жертва сдается, признает поражение. Левая рука коснулась деревянных ворот конюшни, к запястью правой подкатилась новая, только вчера купленная, шляпка.
Мэри Николс не собиралась сегодня умирать, несмотря на отсутствие крыши над головой, тяжкий труд в работном доме*** за миску жидкого супа и ночлег на грязной продавленной койке, несмотря на необходимость продавать тело за выпивку или мелкую монету. Она опустилась на самое дно, но сдалась не до конца. Смерть в лице серийного убийцы оборвала ее путь на земле. Широко раскрытые от ужаса и невыносимой боли глаза Мэри Энн смотрели в холодное, ночное, затянутое тучами, августовское небо, быстро стекленея.
Дальше? Дальше все произошло настолько стремительно… Потрошитель – а это был убийца Марты Тэбрем, я даже не успела удивиться – задрал подолы платья, нижних юбок и сделал один длинный надрез на животе сверху вниз. Я в ужасе отступала к стенам домов. Маньяк расставил ноги убитой и склонился, уверенно и резко орудуя ножом. Я знала, что он делает небольшие надрезы внизу живота и на половых органах, но, к счастью, уже не могла этого видеть.
В голове крутились мысли и ассоциации одна ужасней другой. Когда отрубают голову живой рыбе, режут кальмара, отрывают лапки кузнечику, мухе, бабочке, они не кричат: не могут. Оттого эти убийства и пытки не кажутся нам такими зверскими. Вот если режут горло корове, козе, стреляют в собаку, нам дико, страшно, тошно, потому что они издают вопль, протестующий против смерти. Кричат, по-своему кляня убийцу или моля о пощаде. А если возопит гибнущий человек? Эта ассоциация и так и сяк крутилась в объятых ужасом мозгах, пока до меня не дошло. Если бы Мэри Николс кричала, я бы тронулась умом здесь и сейчас. Но она не сопротивлялась, не двигалась, не подавала признаков жизни. В полной тишине мне легче было пережить чудовищное зрелище. Неужели ор, крик, визг – можно называть как угодно – слышимый протест против смерти, убийства играет в нашем восприятии такую весомую роль?
Слева, недалеко от фонарного столба, послышались голоса, и Потрошитель, оставив истерзанное тело у всех на виду, скрылся в арке.
У меня почти нет времени – пора действовать. Мысленно надавав себе пощечин, я оказалась в физическом теле. О боже! Снова этот приступ паники, смешанный с истерикой. Ноги подогнулись, захотелось упасть на землю с визгом, но я каким-то чудом сдержалась.
Я в мгновение ока преодолела два дома, не замечая луж под ногами: адреналин гнал меня. Тьма загробного мира сгущалась над бездыханным телом. Я выхватила из кармана линзу, и на сей раз не приближаясь к жертве, вдавила кнопку и метнула кругляш к голове. Субстанция, полыхнувшая зеленым огнем, плавно перетекла в линзу, заполнив ее до отказа. Опустившись на одно колено, я подкинула к голове убитой второго «воришку». Слабый зеленый всполох – и связь с жертвой прервалась. Приборы вытянули все, что им под силу.
Какая же я дура! Не подумала, что приборы могут испачкаться в крови. «Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не так!» – мысленно взмолилась я. Трусливо подкралась к Мэри Николс, схватила не глядя первую линзу и, сжав в ладони, поняла: она сухая. Схватить вторую поспешила из-за звука шагов. И другая оказалась сухой. Я судорожно сунула кругляши в карман, стараясь не смотреть в глаза убитой, и торопливо нажала кнопку часов времени. Все, когда они включены, я невидима для окружающих.
Вдоль улицы, мимо конюшни, ко мне и трупу шел какой-то мужчина. Видимо, Чарльз Кросс, который первым обнаружит Мэри Николс.
Пока часы автоматически рассчитывали время, когда я прибуду в квартиру Государя, я успела увидеть, как Кросс остановился перед телом, хмыкнул, отошел на середину улицы, заметила, как расширились от страшного предположения его глаза, как обветренные губы растянулись в некоем подобии буквы «О», как рука мужчины поднялась к лицу…
Отправление.
Место: Великобритания, Лондон, Бакс-роу, напротив конюшен.
Дата: 31 августа 1888 года.
Время: 3:45.
Прибытие.
Место: Россия, Москва, Филевский бульвар, 24, корп.2, кв. 24.
Дата: 30 января 2015 года.
Время: 21:17.
Слишком яркий свет. Ничего не видно, глаза режет. Пришлось зажмуриться. Кто-то схватил за плечи. Пытаюсь вырваться, но хватка крепнет. Страх стремительно нарастает.
– Не трогайте! Отпустите меня немедленно! – кричу что есть сил.
Открываю глаза, вижу темный силуэт, склонившийся надо мной, ухитряюсь запустить руку в карман пиджака, выхватываю электрошокер… Как больно! Запястье треснет.
– Александрова, вы с ума сошли? – спокойно, с ноткой напряжения от физического усилия, интересуется хрипловатый голос на чистейшем русском. – Это же я, ваш преподаватель. Это Горан, черт вас возьми!
Я будто со стороны вижу, как из руки выпадает электрошокер. Мужские пальцы так крепко сдавили руку, что я не смогла удержать средство самообороны. Перевожу взгляд на лицо нападавшего. Ну конечно, это Государь. Слишком уж я паниковала, чтобы сделать элементарный вывод.
Оказалось, я лежу на диване в гостиной. Государь сидит рядом, не выпуская моих запястий. Бра светит прямо в глаза. Некромант, видя, как я щурюсь и морщусь от света, кажется, понимает причину моего неистового сопротивления, отпускает руки и поворачивает бра в сторону, чтобы я могла видеть.
– Вы в курсе, что от вас одни неприятности? – так буднично спросил он, будто потасовки и не было.
Я не осталась в долгу:
– Вы в курсе, что от вас другие неприятности?
Профессор скупо улыбнулся. Оценил игру слов.
***
Лицо в грязных потеках от дождевых капель, а еще волосы испачканы и одежда. Для меня первой остановкой после возвращения стала горячая ванна, для одежды – стиральная машина.
