Словом, сомневаться в шести миллионах нельзя. Здесь, как в зоне: шаг вправо, шаг влево считается побег, то есть оскорбление Холокоста. Рискну сказать, что любое нарушение пропорций Холокоста для жрецов всё равно, что для нас православных христиан изменения в сюжете «Троицы» Рублёва. «Троицу» нельзя уменьшить и поменять на «пару ангелов» или увеличить до «квартета». И то и другое будет кощунством. Так нельзя разрушать и шестиугольную святыню.
Но если кто-то из поклонников (слово-то дурацкое, может быть защитников, апологетов, апостолов?) Холокоста возьмётся утверждать (или докажет), что было стёрто с лица земли в наше страшное время 12 миллионов еврейских душ, ей Богу, я спорить не буду. Хочется вам 12 — верьте в 12. Кстати, число тоже сакральное.
Но то же самое я могу сказать скептикам, ревизионистам, отрицателям, противникам и т. д. Холокоста: ну, победили вы в споре об Освенциме, опустили количество жертв с четырёх до полутора миллионов. Что, вам евреи спасибо сказали? То-то и оно! Удовольствуйтесь скромным результатом — нет, вам всё мало! Вам хочется доказать, что и газовых камер не было, и что мыло из евреев не варили, и что приговор в Нюрнберге гитлеровской верхушке был вынесен в еврейский судный день не случайно… А по-женски практичная ревизионистка Ханна Арендт вообще не допускает мысли о том, чтобы фанатики прагматического порядка (орднунга) немцы могли возводить вавилонскую башню Холокоста в самых невыгодных для себя обстоятельствах:
«Нацисты делали что-то прямо-таки бесполезное, если не вредное для себя, когда в разгар войны, несмотря на нехватку стройматериалов и проката, воздвигали огромные и дорогостоящие фабрики уничтожения и организовывали транспортировку миллионов людей. Налицо противоречие между этим образом действий и требованиями войны, что придаёт всему этому предприятию сумасшедший и химерический характер». («Тоталитарная система. Париж 1972 г. стр. 182).
Конечно, ревизионистам я сочувствую больше, но лишь по одной причине… Они сегодня такие же гонимые, как евреи при нюрнбергских законах в третьем рейхе… А я всегда буду на стороне тех, кто готов к самопожертвованию, кто садится в тюрьму за свои убеждения, уходит в изгнание, а не на стороне тех, кто зарабатывает деньги на чужой беде, на незаживающей памяти.
Первое поколение «ревизионистов» — бывший узник Бухенвальда французский историк Поль Расинье, английский историк Ричард Харвуд, профессор английской литературы Остин Эпп и многие другие издавали свои работы в 50—60-е годы, когда угрозы репрессий за свободную мысль ещё не существовало. Но, осознав опасность такой интеллектуальной свободы, жрецы Холокоста добились того, что пересматривать историю Холокоста в 80—90-е годы стало небезопасно. Показательна судьба канадского историка Эрнста Зюнделя. Его судили несколько раз: сначала 15 месяцев тюрьмы, потом ещё 9. После отбывания этих сроков он покинул Канаду, его объявили в розыск в 1992 г. В 2003 году американцы выдали его в Канаду, канадцы переправили историка в Германию, где его судили сначала в 2005, а потом в 2006 году и «за разжигание межнациональной розни» приговорили к 5 годам тюрьмы. А заодно посадили и его защитницу С. Штольц на 3,5 года. После этого — пошло-поехало!
Швейцарца Юргена Графа в 1998 году посадили в тюрьму на 15 месяцев, его издатель Фёрстер получил год тюрьмы.
Немец Гермар Рудольф в 1995 году был посажен в тюрьму на 14 месяцев. После этого он бежал в Англию, потом в США, откуда его выдали в Германию. Судили в 2006 году. Приговор — 30 месяцев тюрьмы. Британец — историк Ирвинг был приговорён в Австрии к трём годам тюрьмы. («Полян раздражённо комментирует: «Могли дать и десять»).
Француз Робер Форисон получил 3 месяца тюрьмы и заплатил громадный штраф. Всех их судят не за поступки, а за обнародование своих исторических изысканий, за естественный для человека поиск свободной мысли. Ну что тут сказать? Жалко Францию, которая всегда в истории человечества славилась защитой своих суверенных прав на свободу мысли, на самостоятельную политику, особенно при де Голле. А в начале 90-х годов, приняв (первой в Европе) так называемый закон Гессо, предусматривающий судебные преследования за любое сомнение в масштабах Холокоста, за любое уточнение, за любое невыгодное для его жрецов изучение, за отношение к нему, как к рукотворному историческому событию, а не фундаменталистскому религиозному мифу, она, прекрасная Франция, «Марианна», склонилась перед произраильским и проамериканским лобби.
А поскольку Франция всегда была в Европе законодательницей мод, вслед за ней подобные законы были приняты в Австрии, Бельгии, Италии, Литве, Венгрии, Румынии, Люксембурге, Словакии, Чехии, Швейцарии, Польше… То есть в тех странах, откуда больше всего эшелонов с евреями было отправлено в Освенцим. (Комплекс вины?) Сроки за подобные интеллектуальные преступления кое-где предусмотрены до 10 лет. Слава Богу, нашей Думе хватило ума не пойти в хвосте законодательной элиты этих некогда коричневых государств Европы. Она отвергла попытку внести наказание в России за свободное обсуждение загадок Холокоста. Но устоит ли на этих трезвых позициях следующая Дума? Поляки пытаются, как всегда, пойти дальше всех. Журнал «Новая Польша», к сожалению, до сих пор бесплатно распространяющийся в России, устами своего главного редактора Ежи Помяновского (отнюдь не поляка) ратует за то, чтобы российское законодательство сурово наказывало не только тех россиян, кто копается в истории Холокоста, но и тех, кто сомневается и не верит, что польских офицеров в Катыни расстрелял советский НКВД. Так что им только дай палец — откусят руку. Норман Финкельштейн видит нагнетание юридической психопатии в следующей причине: «Как иначе оправдать в обществе, которое уже по уши сыто Холокостом, что создаются всё новые музеи, выходят всё новые книги, учебные планы, фильмы, программы, как не призраком отрицания Холокоста?» Всё возвращается на круги своя. Только репрессиями можно попытаться остановить врождённое свойство человека мыслить, его «свободу воли», его поиск истины или элементарной правды, только новой 58 статьёй мирового «холокостного масштаба» или абсурдной системой, разработанной «новой инквизицией».
Когда я спросил своего давнего знакомого, автора нашего журнала и гражданина Израиля, верит ли он этой цифре в 6 миллионов и есть ли в Израиле серьёзные историки, не согласные с подсчётами идеологов Холокоста, то мой гость помрачнел:
— У нас в демократическом Израиле сомневаться или излагать подобные сомнения — опасно. Засудят, затравят… так что приходится помалкивать…
Сажать сейчас за поиски исторической правды — это всё равно, что сажать по ленинскому указу о борьбе с антисемитизмом 1918 года или по 58 статье советского Уголовного кодекса 30-х годов, статье, по которой давали срок за намерение, за слова, за высказанное несогласие с официальным взглядом на события, за чувства, в конце концов. Евреи это, казалось бы, должны понимать, как никто.
Российская книга о Холокосте, составленная Поляном и Кохом, заканчивается такой фразой последнего, после его утверждения, что евреев сгинуло в Холокосте 5,9 миллиона:
«Можно ли оценить точнее? Боюсь, что на сегодняшний день нельзя. Хотя, может быть, я и не прав — ведь исследования продолжаются».
