В военном совете было 11 членов. Десять из них были стратегами (военачальниками), стратеги избирались по одному от каждой филы (военного административного округа). Все стратеги имели равные военные полномочия. (Из 10 стратегов 1 назначался командовать гоплитами (тяжелой пехотой), 1 – для снаряжения флота, 1 – для охраны страны, 2 – для охраны порта Пирей, остальные – для поочередного командования войсками в походах. – Ред.) Одиннадцатый член совета архонтов был назначен для того, чтобы командовать объединенной армией. Он носил звание полемарха, или военного правителя. В битве полемарх пользовался привилегией возглавить правое крыло. Он должен был принимать участие в принятии всех решений по военным вопросам. В тот год звание полемарха носил знатный афинянин по имени Каллимах. Он стоя прислушивался к горячей дискуссии, развернувшейся между десятью стратегами. Несмотря на жаркую словесную баталию, вряд ли кто-либо из ее участников представлял, насколько важен его голос для будущих поколений человечества и с каким интересом грядущие потомки будут изучать записи, описывающие эти дебаты. Перед взором участников совещания предстали войска вторжения могучей Персидской империи Ахеменидов, которая за последние пятьдесят лет раскинулась на огромных территориях, поработив все вставшие на ее пути государства (от Хорезма и Бактрии в Средней Азии и запада Северной Индии до Египта на юго-западе и Македонии на северо-западе. Поход Дария I в 512 г. до н. э. против европейских скифов (иранцы дошли до района нынешнего Тамбова!) закончился неудачей и отходом. – Ред.). Стратеги знали, что их полис (Афины) сосредоточил все свои усилия для того, чтобы собрать ту небольшую армию, что была доверена их командованию. Они видели перед собой неисчислимое воинство великого иранского царя, который решил выместить свой гнев на их государстве и на других независимых греческих полисах, осмелившихся оказать помощь восставшим в его стране грекам и даже сжечь столицу одной из его провинций-сатрапий (Сарды, греки сожгли их в 499 или 500 г. до н. э.). Его победоносное войско уже успело частично отомстить непокорным соседям. Несколько дней назад пала Эритрея на о. Эвбея, союзница афинян в смелом походе на Сарды девять (или десять) лет назад. Теперь афинские полководцы с высоты горы могли различить очертания острова Эгилия, где иранцы держали эритрейских пленных, которых предполагалось доставить в Переднюю Азию, где они на коленях должны были выслушать решение своей судьбы из уст самого царя Дария I. Афиняне знали и о том, что в лагере внизу находился изгнанный из Афин тиран Гиппий, мечтавший вернуться в город с помощью вражеских мечей и вновь наложить жестокое ярмо на оставшихся в живых жителей разграбленной страны, которых захватчики не посчитают достойной добычей для того, чтобы увести их с собой в рабство.
Численное превосходство противостоящего противника над их собственной армией было для некоторых членов совета ужасающе явным. (Численность иранского десанта оценивается от 20 тыс. (традиционная цифра) до менее 10 тыс., поэтому либо армии были равны (или даже греков было больше), либо численное преимущество иранцев было сравнительно небольшим. – Ред.) В нашем распоряжении достаточно данных для того, чтобы оценить численность армий обеих сторон. Каждый свободный гражданин Греции проходил подготовку к военной службе. В череде бесконечных стычек с соседними городами редкий юноша достигал зрелого возраста, не успев несколько раз быть призванным в армию. Но даже в период наивысшего расцвета Афин число свободных афинян, которые по возрасту подлежали военному призыву, не превышало 30 тыс., а в описываемую эпоху, скорее всего, это число приближалось к двум третям от названной цифры. Кроме того, беднейшая часть горожан не могла обеспечить себя необходимым оружием и снаряжением и, следовательно, не была подготовлена к действиям в качестве тяжелой пехоты (гоплитов). Некоторая часть наиболее подготовленного мужского населения была оставлена в качестве гарнизона для обороны самого города; некоторые отряды должны были нести службу в других районах Афинского государства. Таким образом, следует предположить, что численность регулярной армии, осуществлявшей марш из Афин к Марафонской долине, скорее всего, не превышала 10 тыс. полностью снаряженных воинов
[3].
За одним исключением, жители прочих греческих городов-государств отказали Афинам в помощи. Спарта обещала военную поддержку, однако высадка персидского войска произошла на шестой день после новолуния и совпала с проведением религиозного праздника. Поэтому спартанские войска не могли выступить на помощь Афинам до наступления полной луны. В момент самого тяжелого для себя испытания Афины получили помощь лишь из одного неожиданного для себя источника.
За несколько лет до этого небольшой город-государство в Беотии Платеи, испытывавший сильное давление со стороны своего сильного соседа города Фивы, запросил у Афин военную помощь, благодаря которой смог отстоять свою независимость. Теперь, когда по Греции прошла весть о том, что откуда-то из далеких краев пришла сила, грозившая уничтожить Афины, храбрые жители Платей, не раздумывая, направили всех своих воинов для того, чтобы защитить и разделить судьбу своих покровителей. Общая численность гоплитов в Платеях едва превышала одну тысячу человек. Это маленькое войско, совершив марш вдоль южного склона горы Киферон (235 м) через территорию Аттики, соединилось с армией афинян в районе Марафона почти перед самым началом битвы. Подкрепление было малочисленным, но его воинственный дух должен был удесятерить мужество афинян, а присутствие союзника должно было изгнать вон мрачные мысли солдат о том, что они оказались покинутыми друзьями в столь трудный час, которые не могли у них не возникнуть после задержки прибытия войск Спарты.
Этот благородный и храбрый жест слабого, но честного союзника никогда не был забыт в Афинах. Платеи получили статус дружественного полиса, их жители стали пользоваться многими привилегиями, за исключением права занимать некоторые государственные должности в Афинах. С тех времен во времена торжественных жертвоприношений афинские жрецы просили небеса быть благосклонными не только к Афинам, но и к Платеям
[4].
