Лесисто-холмистый участок пролегает между верховьями двух рек; отсюда они берут свое начало. Это место до сих пор сохранило свое название Teutoburger Wald (Тевтобургский лес), которое идет от времен Арминия. Характер местности, скорее всего, тоже не изменился. Ее восточная часть вокруг нынешней столицы княжества Липпе города Детмольд описана современным немецким ученым доктором Плате так: «Ровная земля, испещренная множеством глубоких узких лощин, которые на некоторых участках сами представляют собой небольшие равнины, окруженные крутыми холмами и скалами, и к которым ведут лишь узкие дефиле. Все лощины пересекают небольшие быстрые реки, которые пересыхают в засушливый сезон, но внезапно переполняются водой осенью и зимой. Обширные леса, в основном дубовые, покрывают вершины и склоны холмов. Здесь практически нет кустарников, и леса хорошо проходимы для людей и лошадей, если ливневые потоки не размоют почву или если в них не будут созданы искусственные завалы из стволов деревьев». Именно сюда двигалась армия Вара. Доктор Плате продолжает: «Некоторые местные названия указывают на то, что здесь когда-то состоялась грандиозная битва. Здесь можно найти «das Winnefeld» (поле победы), «die Knochenbahn» (дорога костей), «die Knochenleke» (ручей костей), «der Mordkessel» (котловина смерти) и т. д.
[57]
Вопреки обычным очень строгим правилам дисциплины, Вар позволил своей армии идти обремененной громоздким обозом из многочисленных повозок и толпой примкнувших к ней гражданских лиц, как если бы по территории дружественной страны совершался марш с целью смены района дислокации. Как только римляне миновали участок твердой земли и начали прокладывать себе путь через леса, болота и лощины, стало очевидно, что двигаться становится все сложнее даже без столкновения с противником. На многих участках размытая дождями земля стала непроходимой не только для кавалерии, но и для пехоты. Приходилось рубить деревья и мостить дорогу через болота.
В римской армии все воины были знакомы с инженерным делом. Но скученность и неразбериха в колоннах на марше мешали рабочим командам выполнять свои обязанности. Внезапно по рядам прошел крик, что арьергард атакован варварами. Вар принял решение продолжать пробиваться вперед. Но тяжелые завалы из деревьев по обе стороны дороги заставили его осознать, насколько серьезной была опасность. Он видел, как его лучшие солдаты падают мертвыми, не имея возможности дать отпор врагу, так как его собственные легковооруженные воины, набранные в основном из германских племен, сразу же дезертировали, а бросать в бой легионы на пересеченной местности было невозможно. Римляне пробились на относительно открытый участок, где решили остановиться на ночь. Верные чувству дисциплины и следуя своей обычной тактике, они под ударами быстро растущего числа врагов разбили лагерь с тем искусством и непревзойденным мастерством, следы которого продолжают поражать историков на территориях тех многих европейских стран, где когда-то, в давно ушедшие времена, приземлялся римский имперский орел.
На следующее утро римляне возобновили движение. Возможно, боем теперь руководили ветераны-полководцы, служившие под началом Вара. Они пытались нащупать противника и навязать ему бой. В случае, если им это удастся, они рассчитывали на превосходство в тактике и дисциплине, которые постоянно обеспечивали превосходство римских солдат. Но Арминий был слишком мудрым военачальником, чтобы позволить своим соплеменникам с их большими широкими мечами, практически не защищенными доспехами, вступать в бой с римскими легионерами, хорошо вооруженными, имевшими шлемы, панцири, поножи и щиты. Он знал римскую тактику начинать сражение с убийственного залпа тяжелых копий на расстоянии нескольких метров от противника, а затем ломать его сопротивление в рукопашных схватках короткими мечами, одинаково приспособленными для того, чтобы и резать, и колоть. При этом римляне сохраняли поразительное хладнокровие и четко выполняли все команды, подававшиеся в пылу самой жаркой схватки четко и неукоснительно, как на параде
[58].
Арминий наблюдал за тем, как римляне вышли из лагеря и построились в боевой порядок, но затем, не встретив противника, перестроились в колонны. Какое-то время солдатам Вара позволили двигаться спокойно. Во время движения колонн случались лишь небольшие стычки. Но римская армия постепенно уставала, совершая марш по пересеченной местности. Физическое утомление и чувство моральной подавленности усугубилось начавшимся проливным дождем. Как будто германские боги изливали свой гнев на несчастных легионеров! Через некоторое время колонны подошли к гряде покрытых лесом холмов, расположенных между Бад-Дрибургом и Билефельдом. Здесь Арминий приказал построить баррикады из поваленных деревьев, чтобы еще более затруднить движение врага. В ряды римских легионеров пришли отчаяние и безнадежность. Колонны утратили свою стройность, повозки были брошены, так как с ними невозможно было продолжать движение. Как только это случилось, многие легионеры начали покидать свое место в строю и толпиться возле повозок, пытаясь спасти хотя бы самое ценное из своего имущества. И тогда Арминий дал сигнал к общей атаке. Из мрака леса стали раздаваться свирепые крики германцев. Огромными толпами они нападали на римлян с флангов, осыпая смешавшихся легионеров, пытавшихся вырваться из заболоченной местности, тучами дротиков. Германцы использовали любую возможность для того, чтобы вклиниться в образовавшиеся бреши в колоннах и тем самым заставить каждый отдельный отряд римлян биться в отрыве от остальных сил. Арминий с отборным отрядом своих сторонников воодушевлял соотечественников личным примером. Его люди начали истреблять лошадей римской кавалерии. Кони, захлебываясь в трясине и в собственной крови, сбрасывали седоков и расстраивали ряды легионеров, сея вокруг неразбериху и панику. Вар наконец отдал приказ войскам повернуть в сторону ближайшего гарнизона, расположенного на реке Липпе
[59].
Но теперь отступать было так же невозможно, как и продолжать движение вперед, а повернув назад, римляне тем самым еще более воодушевили своих противников, и удары во фланг дезорганизованных легионов стали еще более мощными и частыми. Командующий римской кавалерией Нумоний Вала бросился со своими конниками прочь в тщетной попытке спасти себя, покинув своих товарищей. Не имея возможности сохранить строй и пробиться через лес и болота, всадники рассеялись в лесу и были перебиты поодиночке все до одного (коннице в основном удалось пробиться. – Ред.). Пехота продолжала держаться вместе и сопротивляться, но делала это, больше повинуясь чувству дисциплины и из личной храбрости, чем в надежде на успех и спасение. Сам Вар, получив тяжелое ранение в бою с германцами, совершил самоубийство, чтобы не попасть живым в руки тех, кого он своими притеснениями довел до восстания. Один из его военачальников погиб в бою, другой сдался противнику. Но милость к поверженному недругу никогда не была в обычаях римлян, и теперь тем из легионеров, кто сложил свое оружие в надежде на милосердие победителей, предстояло самим испить полную чашу страданий, которую и сам Рим часто преподносил многим храбрым, но неудачливым противникам. Разгоряченные боем германцы убивали врагов с невероятной жестокостью, а тех из них, что не были порублены в куски на месте, сохранили лишь для того, чтобы позже подвергнуть их еще более жестокой смерти.
