445 г. н. э., как считали лучшие историки тех времен, завершал двенадцатое столетие со дня основания Рима. Как гласили древние римские легенды, когда Ромул основал город, появились двенадцать грифов, символизирующие время, которое будет длиться владычество Рима. Двенадцать грифов обозначали двенадцать столетий. Такая трактовка появления птиц судьбы была известна просвещенным римлянам еще во времена расцвета империи, когда до истечения двенадцати столетий было далеко, и поэтому на нее мало обращали внимания. Но по мере того как назначенное время подходило ближе и ближе, а Рим становился все слабее, приходя в упадок под ударами завоевателей-варваров, о зловещем пророчестве упоминали все чаще. И во времена Аттилы население Рима жило в ужасном ожидании угасания Римской державы с последним взмахом крыла последней из птиц. Кроме того, среди многочисленных легенд, связанных с основанием города, рассказывалось и о смерти Рема от руки своего брата. Самое ужасное, что Рем был убит братом не в результате несчастного случая или внезапной ссоры. Он был принесен в жертву сверхъестественным силам. Пролив родную кровь, оставшийся в живых основатель города принес искупительную жертву, которая обеспечила двенадцать столетий его последующего величия
[71].
Можно представить себе тот ужас, который охватил спустя тысячу двести лет со дня основания Рима жителей империи со столицей в городе на Тибре, когда до них дошли слухи об основании братьями царской крови новой столицы на Дунае, к которой должна перейти власть над старой столицей. Основатель нового города Аттила, как и Ромул, в честь основания города принес в жертву собственного брата Бледу. Следовательно, вот-вот должен был начаться новый отсчет столетий правления гуннов, купленного у мрачных богов ценой ужасной и не менее ценной искупительной жертвы, чем та, что когда-то была принесена за римлян.
Следует помнить, что в то время в эти легенды и пророчества верили не только язычники, но и христиане. Различие было лишь в подробностях о том, каким именно путем и какие именно сверхъестественные силы донесли эти пророчества до людей. В учении Герберта, христианского священника тех времен, в предсказание вносится дополнение. В нем говорится, что «если к двенадцати столетиям, которые были обозначены двенадцатью грифами, добавить явившиеся Рему еще шесть птиц, обозначивших шесть периодов по пять лет, то время правления Рима должно было окончиться в 476 г., когда Римская империя действительно пала под ударами Одоакра».
После попытки убийства Аттилы, предпринятой якобы по наущению императора Восточной Римской империи Феодосия-младшего (Феодосия II, внука Феодосия I, р. около 401 – ум. 450, император в 408–450 гг. – Ред.), гуннские армии в 445 г. выступили против Восточного Рима (Константинополя), отложив на время войну против Рима. Возможно, более серьезной причиной этой задержки послужило начавшееся в то время восстание некоторых гуннских племен, проживавших к северу от Черного моря, против Аттилы, о чем упоминают византийские историки. Аттила подавил восстание. Он укрепил свою власть и наказал императора Восточной Римской империи, совершив опустошительный набег на его самые богатые провинции. Наконец, к 450 г. царь гуннов повел огромную армию на завоевание Западной Европы. Он предпринял неудачную попытку дипломатическим путем лишить Рим его союзника короля вестготов. После отказа Теодориха предать своего союзника Аттила принял решение сначала сокрушить вестготов, а затем превосходящими силами погасить последние искры в потухающем костре Западной Римской империи.
Формальным предлогом, придающим некоторый налет рыцарства его вторжению, послужило письмо римской принцессы, приглашавшей его в Рим. Сестра императора Валентиниана III Гонория направила Аттиле предложение своей руки. Предполагалось, что после брака они с Аттилой будут править империей совместно. Об этом стало известно императору, и Гонорию сразу же заключили в тюрьму. Теперь Аттила мог повсюду объявлять, что ведет войну за спасение своей невесты и идет на Рим, чтобы восстановить ее попранные права. Скорее всего, Гонорию к такому сватовству побудили лишь амбиции и злоба против брата, поскольку внешне Аттила унаследовал все отталкивающие черты своего народа. Об этом было широко известно при императорском дворе, так как внешность гуннского завоевателя подробно описал византийский посол.
В то время на власть над народом франков претендовали два вождя, находившиеся в давней вражде друг с другом. Один из них попросил о помощи у Рима, а другой сразу же обратился за защитой к царю гуннов. Так Аттила приобрел себе нового союзника, который мог обеспечить его армии свободный проход на территории за Рейном. Именно это обстоятельство побудило Аттилу предпринять поход из Паннонии в Галлию. Силы гуннов пополнились за счет воинов новых покоренных племен. У автора нет оснований заподозрить в сознательном преувеличении автора древней хроники, который оценивал численность армии гуннов в 700 тыс. воинов (видимо, все же поменьше. – Ред.). Переправившись через Рейн, очевидно чуть ниже по течению от нынешнего Кобленца, Аттила разгромил короля бургундов, осмелившегося преградить ему путь. Затем он разделил свои силы на две армии. Первая отправилась на северо-запад через Аррас и другие города в этой части Франции. Главные силы под командованием самого Аттилы прошли Мозель и разрушили Безансон и другие города бургундов. Один из поздних биографов Аттилы пишет: «Таким образом, после того как была завоевана восточная часть Франции, Аттила был готов обрушиться на территории вестготов выше Луары. Он двинулся на Орлеан, где намеревался форсировать эту реку. Теперь уже можно было легко проследить его замысел: правое крыло его армии на севере должно было обеспечить защиту союзных франков. Левое крыло на юге должно было не допустить нового объединения войск бургундов и создать угрозу перевалам в Альпах на путях из Италии. Сам же Аттила находился в центре и двигался в направлении главной цели – города Орлеан, за которым его армиям открывался быстрый путь в страну вестготов. Сам план очень походил на замысел союзников в 1814 г. Отличие состояло в том, что левый фланг их армий вошел во Францию через дефиле в районе гор Юра и двигался в направлении на Лион, а целью всей кампании был захват Парижа».
До 451 г. гунны не начинали осаду Орлеана, и за то время, пока они находились в Восточной Галлии, римскому полководцу Аэцию удалось сосредоточить всю свою энергию на подготовке такой мощной армии, какую он только смог собрать. Затем вместе с воинами вестготов ему предстояло встретиться с Аттилой лицом к лицу на поле боя. Аэций набирал под свои знамена, апеллируя к храбрости, чувству патриотизма, иногда страху. Кроме этих сил, которые по привычке носили гордое имя римских легионов, в его распоряжении были значительные войска союзников. Этих солдат в лагерь римского полководца привели корысть, религиозные чувства, наконец, общая ненависть к гуннам и страх перед ними. Король вестготов Теодорих также проявил себя выдающимся организатором. Орлеан так же стойко противостоял осаждающим, как это было и в последующие века. У переправ через Луару была организована оборона против вторжения гуннов. Наконец, после сложных маневров армии Аэция и Теодориха соединились южнее этой важной водной артерии.
