Однако некоторым лондонцам невообразимая грязь давала возможность заработать. Это были так называемые crossing-sweepers — подметальщики перекрестков. В ненастную погоду они ловко орудовали метлами, расчищая дорогу прохожим, которые шли по тротуару или пересекали улицу. Таким образом, дамы могли перемещаться в пространстве, почти не замарав кромку платья.
Подметание перекрестков было занятием хотя и не слишком приятным, но довольно простым — нужно лишь время от времени менять метлу. Как и многие другие занятия городской бедноты, включая продажу спичек или пение песен, это также был удобный предлог для попрошайничества. Вместе с тем, метельщики могли с чистой совестью заявить, что не просто клянчат у прохожих деньги, но занимаются общественно полезным делом! Поскольку они зачастую работали на одном и том же участке, иногда десятилетиями, жители окрестных домов подкармливали их, а порою давали еженедельное вспомоществование.
Подметанием перекрестков занимались как мужчины, так и женщины, как взрослые, так и дети. Среди взрослых попадались бывшие слуги, потерявшие место из-за болезни, немощные старики и калеки. Одним из таких калек был чернокожий моряк, потерявший обе ноги до колена во время пожара на судне. Он предпочитал работать зимой, потому что тогда его культи замерзали и передвигаться на них было проще. В остальное время он просил милостыню.
Гораздо чаще взрослых подметанием перекрестков занимались дети. Наиболее известным малолетним метельщиком является Джо из «Холодного дома», который не выучился даже элементарной грамоте и был вынужден бессмысленно скитаться от места к месту:
«Зовут — Джо. Так и зовут, а больше никак. Что все имеют имя и фамилию, он не знает. Никогда и не слыхивал. Не знает, что „Джо“ — уменьшительное от какого-то длинного имени. С него и короткого хватит. А чем оно плохо? Сказать по буквам, как оно пишется? Нет. Он по буквам сказать не может. Отца нет, матери нет, друзей нет. В школу не ходил. Местожительство? А что это такое? Вот метла она и есть метла, а врать нехорошо, это он знает. Не помнит, кто ему говорил насчет метлы и вранья, но так оно и есть» [23].
Мальчик — подметальщик перекрестков. Рисунок из журнала «Панч». 1853
Тем не менее, опрошенные Мэйхью мальчишки-метельщики кажутся гораздо сметливее Джо. Не рассчитывая заработать только подметанием, они развлекали прохожих акробатическими трюками. Почти все умели ходить колесом или стоять на голове. Когда на улице останавливался омнибус, к нему подбегал метельщик и начинал кувыркаться на потеху пассажирам. А поскольку в городской пробке омнибус мог простоять довольно долго, мальчишка успевал получить несколько пенсов.
Метельщики не чуждались и изящных искусств. Один паренек, капитан уличной шайки по прозвищу Гусак, рисовал узоры из грязи. Начал он с того, что изобразил между лужами якорь, что очень позабавило прохожих. На следующий день он написал в слякоти — «Боже, храни королеву». Не самая подходящая техника, чтобы славить монарха, но и это понравилось лондонцам — мальчишка отлично заработал. Однако эстетический порыв вышел бедняге боком. Прохожим так нравились орнаменты, которые он регулярно чертил на мостовой, что посмотреть на них собиралась толпа. Однажды полицейский, совершенно безразличный к прекрасному, счел это помехой дорожному движению и прогнал мальчишку с бойкого места.
Последние новости: газетчики и торговцы бумажным товаром
От разнообразия товаров, которые продавали на лондонских улицах, захватывает дух — цветы и фрукты, инструменты и посуда, часы и игрушки, собачьи ошейники и породистые собаки, похищенные у владельцев. Среди разношерстных торговцев Лондона продавцов печатных изданий можно выделить в отдельную категорию. Это были и газетчики, и торговцы бульварными балладами и жизнеописаниями великих висельников, и те, кто разносил по домам открытки, записные книжки, альманахи, канцелярские принадлежности, а также конверты. Иными словами, все, кто так или иначе имел дело с бумагой.
Иногда в этой братии попадались образованные и воспитанные люди, впавшие в крайнюю нужду. Генри Мэйхью имел обстоятельную беседу с женщиной, совсем недавно начавшей торговать конвертами. Она происходила из благополучной семьи, но после смерти отца, армейского офицера, была вынуждена сама зарабатывать на жизнь. Поначалу она давала уроки музыки, но после тяжкой болезни вынуждена была оставить это поприще. Долгое время она скиталась по больницам и исчерпала все свои сбережения. Знакомый посоветовал ей торговать конвертами «от двери к двери». Обнищавшая учительница призналась, что каждый раз дрожит, прежде чем постучать в дверь — вдруг на нее накричат. О том, чтобы продавать конверты своим бывшим ученикам, она и думать не могла — стыдно!
В большинстве своем торговцы бумагой были менее щепетильны и более деловиты. Надо ведь привлечь внимание публики, а порою и перекричать конкурентов, которые тоже норовят сбыть брошюрку про свеженькое смертоубийство. В ход шли любые средства, не только громкий голос, но и аляповатые плакаты. На них огромными буквами было написано, какие именно ужасы прохожие смогут прочесть в этой книжице или балладе. Заглавия были очень сочными, например, «Дьявольские опыты доктора *** над пациентами в состоянии месмеризма» или «Тайные делишки в Белом Доме, Сохо». Огромной популярностью пользовались так называемые broadsides — тексты, отпечатанные на одной стороне бумажного листа. То были лондонские «скандалы, интриги, расследования». Листовки живописали убийства, громкие судебные процессы, откровения преступников, особо впечатляющие пожары и прочее, и прочее. Жители удаленных деревушек, куда даже коробейники (Коробейники — торговцы-разносчики дешевого галантерейного товара. — Ред.) не захаживают, собирали пенни в складчину, чтобы купить отчет о недавних казнях.
В середине XIX века расхожим товаром были баллады, как старинные, так и совсем новые, сложенные наспех, чтобы увековечить очередное преступление. Лондонцы любили почитать, а то и промурлыкать песенку о матери, ослепившей родное дитя с помощью двух тараканов, или о хозяевах, моривших голодом служанку, или о девятилетием мальчишке, зарубившем крошку-сестру. Если баллады не отличались качеством, продавцы брали количеством. Песни печатали на широких листах и продавали… по ярду! Называлась это «торговля длинными песнями». Полосы бумаги прикреплялись к шесту и колыхались на ветру, пока торговец вышагивал по улочкам, вопя: «Новые песни! Чудные песни! Три ярда за пенни! Кому песни? Три ярда песен!» (Что ж, некоторую литературу можно только рулонами и продавать.)
Некоторые продавцы полагались исключительно на свои ноги и голосовые связки, другие же устанавливали книжные киоски на оживленных улицах. В таких киосках можно было купить как penny dreadfuls — дешевые детективы и ужастики, так и английскую классику. Книги были на любой вкус. Ближе к середине XIX века зародилась торговля путеводителями и каталогами различных музеев. Приторговывали ими возле Национальной галереи, Британского музея, Вестминстерского аббатства и прочих достопримечательностей. Музейных работников не радовал этот бизнес, поскольку музеи сами печатали брошюры и каталоги. К вящей досаде торговцев, у входов в галереи довольно скоро появились объявления о том, что официальные каталоги можно купить только в вестибюле.
