Кован Бридж. Рисунок из книги Дж. Э. Стюарта «Край Бронте». 1888
Ученицам преподавали правописание, арифметику, историю, грамматику, вышивание и домоводство. Обучение каждой девочки, включая проживание и стол, стоило родителям 14 фунтов в год (за рисование, музыку и иностранные языки приходилось доплачивать), однако эта сумма не покрывала все расходы, и оставшийся бюджет добирали у филантропов. Увы, бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и то же самое относится к сыру дешевому. Однако Патрик Бронте счел школу удовлетворительной и в июле 1824 года отправил туда старших дочерей, 11-летнюю Марию и 10-летнюю Элизабет. Осенью того же года к ним присоединились 8-летняя Шарлотта и 7-летняя Эмили.
Школу в Кован Бридж возглавлял богатый священник Уильям Карус Уилсон. Элизабет Гаскелл, биограф Шарлотты Бронте, подчеркивает его благие намерения, обвиняя во всех упущениях недобросовестный персонал. Как бы то ни было, человеколюбивому мистеру Уилсону следовало бы заботиться не только о духовном росте учениц, но и об их питании. Еда в школе была кошмарной: девочки давились подгоревшей овсянкой, прокисшим молоком, гнилым мясом и прогорклым жиром. Рисовые пудинги тоже подкачали, ведь для варки риса кухарка брала застоявшуюся воду из водосточной бочки. А по субботам учениц ожидало настоящее пиршество — пирог из картофеля и мясных ошметков. Привыкшие к простой, но здоровой пище, девочки выходили из-за стола голодными.
Сестры Бронте едва успели оправиться от кори, но в Кован Бридж их поджидали ледяные каменные полы в спальнях и промозглые классные комнаты. Каждое воскресенье ученицам приходилось идти 3 км до церкви в Тансталле, чтобы послушать проповедь своего благодетеля мистера Уилсона. Летом прогулка была приятной, зато в непогоду она становилась настоящим мучением, особенно для голодных и простуженных детей.
Маленькую Шарлотту на всю жизнь потрясло увиденное в школе Кован Бридж. После смерти матери Мария Бронте взяла на себя заботу о младших братьях и сестрах, но в школе добрую и трудолюбивую девочку невзлюбила одна из учительниц, прообраз мисс Скетчард. Придиркам и наказаниям не было конца. Однажды Мария так разболелась, что едва могла подняться с постели, и ученицы пообещали рассказать о ее болезни директрисе — быть может, Марии будет позволено провести день в спальне. Но девочка так боялась гнева учительницы, что начала одеваться, хотя и очень медленно. В этот момент в спальню влетела «мисс Скетчард», сдернула Марию с постели и со всей силы швырнула на пол, продолжая ругать ее за неряшливость и лень. С трудом поднявшись, Мария все же сумела одеться и спустилась в столовую, где ее тут же наказали за опоздание.
Весной 1825 года Мария ослабела настолько, что Патрику Бронте пришлось забрать ее домой, где 6 мая она скончалась от туберкулеза. А когда месяц спустя вслед за ней отправилась и Элизабет, убитый горем отец увез из Кован Бридж Шарлотту с Эмили. Но память о пережитом осталась с ними навсегда.
Тяжелые цепи Гименея
Наравне с детьми, женщины оставались самыми бесправными членами общества. Замужняя дама не имела права заключать контракт от своего лица, распоряжаться имуществом или представлять себя в суде. Подобное бесправие иногда приводило к всевозможным казусам. Например, в 1870 году воришка стянул кошелек у Миллисент Гаррет Фосетт, суфражистки
[6] и жены либерального члена парламента. Когда женщину пригласили в зал суда, она услышала, что вора обвиняют в «краже у Миллисент Фосетт кошелька с 18 фунтами 6 пенсами, являющегося собственностью Генри Фосетта». Как сказала пострадавшая: «Мне казалось, будто меня саму обвиняют в воровстве». Правовая грамотность была настолько низкой, что многие женщины узнавали об отсутствии прав, лишь когда дело доходило до судебных разбирательств. До тех же пор они считали, что уж в их-то жизни все благополучно и беда обойдет их стороной.
За правонарушения представительниц слабого пола порою наказывали строже, чем мужчин. Взять, например, такое преступление, как двоеженство (двоемужие). Бигамия была противозаконной, но встречалась совсем не так редко. Например, в 1845 году рабочего Томаса Холла привлекли в суд по этому обвинению. Его жена сбежала, а поскольку кто-то должен был присматривать за маленькими детьми, Холл женился повторно. Чтобы получить развод, требовалось разрешение парламента — дорогостоящая процедура, на которую у подсудимого не хватило бы денег. Принимая во внимание все смягчающие обстоятельства, суд приговорил его к одному дню заключения. Женщины, обвиненные в двоемужии, не могли отделаться таким легким приговором. В 1863 году перед судом предстала некая Джесси Купер. Первый муж покинул ее, пустив слухи о своей смерти, чтобы обмануть кредиторов. Поверив молве, Джесси снова вышла замуж. Когда ее первого мужа арестовали и обвинили в растрате, он в свою очередь донес на жену. Новый муж Джесси поклялся, что на момент заключения брака считал ее вдовой, поэтому расплачиваться пришлось ей одной. Женщину признали виновной и приговорили к нескольким месяцам тюремного заключения.
Как упоминалось выше, бесправие женщины проявлялось еще и в том, что она не могла распоряжаться собственными заработками. Казалось бы, все не так страшно — пускай кладет честно заработанные деньги в общий котел. Но реальность была куда мрачнее. Некая дама, проживавшая на севере Англии, открыла ателье, после того как ее муж потерпел крах в делах. Много лет супруги жили безбедно на доходы от этого заведения, но после смерти мужа предприимчивую портниху ожидал сюрприз: оказывается, покойник завещал всю ее собственность своим незаконнорожденным детям! Женщина осталась прозябать в нищете. В другом случае, женщина, брошенная мужем, открыла собственную прачечную, а заработанные деньги хранила в банке. Прослышав, что у жены дела пошли в гору, изменник отправился в банк и снял с ее счета все до последнего пенса. Он был в своем праве.
Супруг мог отправиться к нанимателю своей жены и потребовать, чтобы ее жалованье выплачивали непосредственно ему. Так поступил муж актрисы Джулии Гловер, который оставил ее вместе с маленькими детьми в 1840 году, но объявился позже, когда она уже блистала на сцене. Поначалу директор театра отказался выполнить его требование, и дело было передано в суд. Выразив сожаление, судья все же вынес решение в пользу мужа, потому что права последнего защищал закон.
Размолвка. Рисунок из журнала «Кэсселс». 1886
Настоящим кошмаром обернулась семейная жизнь Нелли Уитон. После нескольких лет работы гувернанткой она накопила денег и купила дом, приносивший ей годовой доход в размере 75 фунтов. В 1814 году она вышла замуж за Аарона Стока, владельца маленькой фабрики в Уигане. В 1815-м Нелли родила дочь, но в том же году написала в дневнике: «Мой муж это мой ужас, моя беда. Не сомневаюсь, что он станет и моей смертью». Три года спустя мистер Сток выгнал ее на улицу, когда она пожаловалась на невозможность распоряжаться своим доходом. За этой сценой последовало недолгое примирение, но вскоре мистер Сток добился ареста жены, якобы потому что она посмела поднять на него руку. Если бы не помощь друзей, уплативших залог, Нелли коротала бы дни в исправительном доме. В 1820 году женщина получила разрешение на раздельное проживание. Теперь муж обязан был выплачивать ей 50 фунтов в год — меньше, чем ее доход до брака. В свою очередь, Нелли обязывалась жить не ближе трех миль от Уигана и видеться со своей дочерью лишь три раза в год, потому что опека над ребенком опять-таки доставалась отцу.
