Майюм стоял, согнувшись пополам, и заливался смехом.
– Что же ты такое представил? – довольно простонал он, вытирая выступившие слёзы.
– Пломбир, – буркнул Игорь.
– Так зачем ты всю ягоду-то съел? – уже успокаиваясь, проговорил Майюм. – Считай, что ты килограмм своего пломбира только что в рот засунул.
Поняв свою ошибку, Игорь откусил маленький кусочек и представил себе яичницу с горячим бутербродом и чаем. Вкус и аромат тёплого завтрака мгновенно заполнили рот. Нарвав ещё пару ягод в дорогу, мальчишки бросились к золотым воротам.
– Ты так и не рассказал, какие новости принёс твой голубь? – обратился Игорь к Майюму, когда они миновали второй водный круг.
– Всего несколько рекомендаций. Не привлекать к себе внимания, – на ходу стал загибать пальцы атлант, – вести себя естественно, портрет фараона и оленёнка Бо обязательно дописать, после пирамиды идти ко мне домой и ждать дальнейших распоряжений. Ах да, поисками Олокуна мудрейшие займутся сами…
Когда они, наконец, добежали до городской площади, здоровенный атлант, стоявший около солнечных часов, уже отбивал восьмой удар. Под десятый удар гонга Игорь с Майюмом подлетели к центральному входу в пирамиду. Нетерпеливо поджидавший их десятник грозно постукивал плетью о ладонь.
– Быстрее, мазилы, опаздываете! – прорычал стражник.
Игорь, подперев бок одной рукой и театрально отведя вторую в сторону, высокопарно произнёс:
– Негоже художнику мчаться, как горной лани. Искусство суеты не терпит.
– Че-го? – проревел десятник, его брови удивлённо поползли вверх. Он схватил Игоря за шкирку и швырнул к входной двери. – Вот уж истинно народ зовёт их чудиками. Только и умеют, что холсты марать.
Розово-кремовая плита пирамиды бесшумно отъехала в сторону, запуская подростков внутрь.
– Ты с ума сошёл? – зашипел за спиной Майюм.
– Почему? – не понял Игорь.
– Да ни один здравомыслящий атлант не посмеет дерзить десятнику фараона!
– Я же чудик! Ты что, не слышал десятника? – оборачиваясь, подмигнул Игорь Майюму. – Я всего лишь выполняю указание мудрейших: веду себя согласно моему статусу.
Они подошли к мольберту. Вслед за ними появились фараон и Бо. Атило занял место на троне, а оленёнок вновь расположился у его ног. Взяв кисть, Игорь применил формулу, соединил её с нитью на запястье и продолжил писать портрет. Когда щетина заскользила по шершавой поверхности холста, мальчик перешёл на внутреннюю речь и обратился к кисти: «Расскажи, что вчера происходило на встрече фараона и его мудрейших сторонников».
Кисть, не отрываясь от портрета, начала подробный рассказ. Чем дольше слушал её Игорь, тем больше ужасался. Он боялся поднять глаза на фараона, чтобы не выдать себя.
У входа в пирамиду началась какая-то возня и послышался звонкий детский смех. По траве, прыгая то на одной, то на другой ножке, к ним спешила маленькая девочка. Её русые локоны задорно подпрыгивали вместе с ней. Малышке было года три-четыре – маленький курносый носик, пухлые щёчки и огромные светло-серые, прозрачные и невероятно чистые глаза. На ней была белая лёгкая туника. Она допрыгала до середины пирамиды и, остановившись на миг, важно приложила ладонь ко лбу и произнесла:
– Приветствую вас, братья атланты, – а потом по-детски весело замахала всем крохотной ручкой, – привет, привет!
Казалось, будто она была лучиком солнца и освещала всё вокруг. И даже на суровых лицах десятников заиграли улыбки. Девочка подбежала к оленёнку и звонко чмокнула его в нос. Игорь поймал себя на том, что тоже широко улыбается.
– Привет, малышка, – сказал Атило, пододвигаясь в сторону и освобождая ей место на троне.
Игорю показалась, что холодные глаза вождя стали чуть теплее. К центру пирамиды грациозно, словно кошка, двигалась молодая кариатида. Её плечи были расправлены и отведены назад, шея вытянута, голова высоко поднята. На женщине была белая туника в пол, такая же, как у малышки, но перехваченная золотым шнурком на тонкой талии. Роскошные светло-русые волосы были собраны в замысловатую башню, обвитую жемчужной нитью. Одна из крупных жемчужин спускалась на высокий лоб кариатиды. Остановившись, женщина грациозно приложила ладонь ко лбу и, обращаясь ко всем присутствующим, произнесла мягким, хорошо поставленным голосом:
– Приветствую вас, братья атланты.
«Да, – подумал про себя Игорь, – такой гордой осанке позавидовала бы и Её Великолепие Асо».
Кариатида же медленно повернула голову в сторону фараона:
– Приветствую тебя, фараон Атило.
Лицо её было спокойным. Сквозь густые длинные ресницы на фараона смотрели изумрудно-зелёные бездонные глаза.
Атило не поднялся и не отвёл взгляда, но на его смуглом лице выступил румянец. Все присутствующие, затаив дыхание, следили за их безмолвной дуэлью. Разве что маленькой девочке, уже соскользнувшей с трона на траву к Бо, было всё равно, кто кого переглядит. Не выдержав, фараон опустил взгляд на играющую с оленёнком у его ног малышку.
– Приветствую тебя, прекрасная Тайгета, – обратился Атило к кариатиде.
– Чем я заслужила честь быть званой на встречу с фараоном? – язвительно спросила она.
Сделав вид, что не услышал сарказма в её голосе, Атило продолжил:
– Я хочу пригласить тебя с дочерью на пир в пятую луну.
Фараон поднялся с трона, погладил по голове играющую с Бо девчушку и медленно двинулся в сторону Тайгеты.
– Негоже нам праздновать и веселиться, когда муж мой, верховный жрец Атлантиды, томится в твоих подземельях, – произнесла она и ещё выше подняла голову, став совсем неприступной и холодной.
Фараон остановился в метре от кариатиды, не смея к ней приблизиться.
– А если я пообещаю даровать свободу жрецу Ра-Та, вы с малышкой украсите пиршество своим присутствием? – вкрадчиво спросил Атило.
Они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза.
– Ты, Атило, – медленно подбирая слова, начала Тайгета, – великий фараон, славишься тем, что выполняешь данные тобой обещания. И если ты обещаешь отпустить моего мужа, жреца Ра-Та, то назови луну, в которую он будет свободен.
Фараон, не моргая, смотрел в глаза кариатиде.
– В шестой лунный день сего месяца жрец Ра-Та обретёт свободу, – сухо проговорил Атило, резко развернулся и прошествовал к своему трону.
Рука Игоря дрогнула, и на холсте появилась лишняя чёрная полоса.
«Аккуратнее!» – зазвенел голос кисти в голове мальчика. И нить рассерженно стала убирать ненужный штрих.
– Мы почтим своим присутствием пир в пятую луну, – сдержанно проговорила Тайгета и перевела взгляд на дочь. – Агата, мы уходим. Попрощайся с атлантами.
Кариатида плавно повернулась и направилась к выходу. Агата помчалась за матерью, весело махая всем ладошкой. Рука засмотревшегося Игоря вновь предательски дрогнула и запачкала краской только что законченный портрет.
