Место, куда Лена отвела Петю, было небольшим пустырем за хозяйственными постройками. На этот окруженный кустами бузины пятачок и впрямь редко кто заглядывал, можно было не бояться, что их заметят.
Паша, расстроенный неудачной репетицией и ссорой с лучшим другом, медленно брел к футбольному полю. Он подошел к воротам, оперся о штангу, тихо и печально вздохнул. Как ни неприятно ему было это сознавать, но Петя, упрекнув его утром в трусости, был прав. Вратарь он действительно был никудышный. И все потому, что вправду осторожничал, боялся бросаться за мячом и падать.
С танцплощадки доносились громкие звуки музыки и бодрый голос Быстрова – он призывал собравшихся радоваться жизни. Но у Паши не получалось – давно уже он не чувствовал себя таким несчастным.
– Эй, на воротах! Мячи принимаете? – звонкий девчоночий голос долетел до него сквозь темноту.
– Кто это? Ты, Марин?
– А давай я тебя потренирую! – предложила вдруг девочка. – Все равно на дискотеку идти не хочется, скучно, Петька исчез куда-то. Я, правда, не очень-то умею, но иногда с младшим братишкой играю!
– А что? Давай! – загорелся Паша. Он бросил на землю свою режиссерскую папку, встал в ворота. – Только ты не с одиннадцати метров бей, а ближе, с пяти, а то не попадешь.
Марина положила мяч в указанное Пашей место, разбежалась и ударила по нему ногой. Однако промахнулась, удар получился скользящим, мяч, подпрыгнув, медленно покатился к воротам.
– Зуев бы так бил, – вздохнул Паша, с легкостью отбив мяч ногой.
Может быть, эти слова подстегнули Марину – она ударила снова, на этот раз получилось точнее и сильнее. Паша бросился за мячом и не успел – тот каким-то образом проскочил мимо и оказался в сетке за его спиной.
– Блин! – выругался Паша. – Два блина! Три блина!
Несколько минут они продолжали в том же духе. Марина от души, со всей силы лупила по мячу. Пущенный с близкого расстояния, он почти всегда оказывался в воротах.
– Нет, – безнадежно покачал головой Паша. – Ничего не выйдет. У меня никогда не получится.
Он сел на землю, обхватил колени руками. Энергичная музыка и идиотски-бодрый голос Быстрова раздражали неимоверно, хотелось выключить эту программу или же заткнуть уши.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – Марина села рядом. – Ты почему-то никогда не падаешь. А в настоящем футболе вратари всегда так классно кидаются за мячом!
– Да, этого я не умею, – со вздохом признал Паша.
– Значит, надо научиться!
– А как? Как я могу этому научиться? Я ведь, когда там стою, только и думаю, как бы мне не упасть! Мне страшно падать, въезжаешь?
– А ты не должен об этом думать, – наставительно произнесла Марина. – Ты должен настроиться на что-нибудь другое, и тогда тебе удастся перебороть свой страх.
– А о чем же мне еще думать? – удивился Паша.
– Ну, например, представь себе, что мяч – это самое дорогое, что у тебя есть, а у тебя хотят его отнять. А ты должен схватить его и никому не отдавать. И больше ни о чем не думай. Выложись хоть раз, убеди себя, сыграй на полную катушку!
– Да? Самое дорогое, значит? Давай-ка попробуем!
Паша снова встал в ворота, Марина отошла от белеющего в сумерках мяча.
– Готов? – крикнула она.
Паша сосредоточенно кивнул. Он смотрел на белый шарик перед собой и что-то тихо шептал.
Марина разбежалась и что было силы стукнула по мячу. Никогда еще у нее не выходило такого мощного удара. Мяч, поднятый носком ее кроссовки, сорвался с места и полетел в левый верхний угол. Но даже еще раньше мяча, предугадывая его направление, с места сорвался Паша. Не отрывая глаз от появившейся в небе белой кометы, он прыгнул вверх, перехватил ее у самой штанги и, прижав ее к себе, рухнул на землю. Несколько секунд он лежал неподвижно, свернувшись клубком, и Марина начала волноваться.
– Паш, ты жив? – Она испуганно дотронулась до его плеча. – Ответь, ну скажи хоть что-нибудь!
– А? Что? – Паша наконец оторвал голову от земли, огляделся вокруг – словно бы вернулся из другого мира. Потом посмотрел на мяч, который все еще страстно сжимал руками, и расплылся в улыбке. – Слушай! Неужели сработало? У меня ведь получилось, да?
За этим броском последовали другие. Один раз поборов страх, Паша теперь уже не боялся кидаться под мяч. И композиции Быстрова уже не раздражали его, наоборот, под музыку получалось веселее. И когда через полчаса безостановочной тренировки измотанная Марина взмолилась о пощаде, Паша все еще горел желанием падать снова и снова.
– Остынь, давай потренируемся завтра! – упрашивала его Марина. – Сегодня ты меня совсем загонял, да и себя тоже!
– Нет, еще давай, – несговорчиво мотал головой Паша. – Мне мало.
Наконец и он окончательно выбился из сил и в изнеможении рухнул на поле. Марина упала рядом – они лежали на спине, слушали «Сплин» и смотрели в темнеющее, едва смазанное красками заката небо.
– Петька-то как обрадуется! Теперь наши ворота – на замке, – счастливо пробормотала Марина. Она пододвинулась к Паше поближе, положила голову ему на плечо.
Парень вздрогнул и не смог сдержать стона.
– Ой, Паш, извини! Больно, да? – Она хотела было отодвинуться, но Паша протянул руку и обнял ее, прижав к себе покрепче.
– Нет, ничего, – пробормотал он, осторожно касаясь щекой ее волос.
Они лежали молча до тех пор, пока краски заката не выцвели и на небе не зажглись звезды. Мерцающие светила отражались в их глазах, теплая ночь дышала покоем. Прошло целое тысячелетие, прежде чем далекий голос Быстрова на лагерной дискотеке объявил последний танец. Тогда они тихо поднялись и принялись отряхиваться.
– Я уже почти заснула! – потянувшись, улыбнулась Марина. – Здорово спать на улице?
– Здорово, – кивнул Паша, поднимая мяч.
Марина взглянула на него и ахнула – в свете фонарей отчетливо были видны синяки и ссадины на его лице.
– Боже мой, на кого ты похож! – засуетилась она. – Как будто тебя пятеро целый вечер избивали.
– Да ничего, – отмахнулся Паша. – Шрамы украшают мужчину!
– Тебе в медпункт надо, мужчина! – волновалась Марина. – Все это может плохо кончиться.
– В медпункт? Из-за пары царапин? Не смеши. Так пройдет.
– Хорошо, давай я сама все сделаю, у меня есть бактерицидные пластыри. Только сначала надо специальным мылом промыть, антибактериальным. Пойдем в корпус! Пойдем, пойдем, или я сейчас Андрею скажу!
Подчиняясь женскому напору, Паша покорно поплелся в корпус. Он жалобно шипел и пыхтел, когда его на глазах вернувшихся с дискотеки девчонок отмывали мылом, обклеивали пластырем и обмазывали йодом.
«Никогда не думала, что футбол такой жестокий вид спорта! Паша весь в царапинах и синяках, – написала Марина вечером в дневнике. – Мы тренировались почти до самого отбоя, просто как сумасшедшие.
