– Что может быть хуже вторжения в дом премьер-министра?
– В два часа ночи Рейчел Папо вломилась в квартиру отца Яниса Сольмана в Беэр-Шеве. Она привязала старика к стулу, прицепила ему на грудь что-то вроде взрывного устройства и сфотографировала на мобильный.
Меир сидел тихо. Похоже, он уже знал продолжение этой истории.
– Потом она поехала в Кетциот и, угрожая Сольману, что взорвет его папу, заставила его выдать ей… – Давид остановился и возвел глаза к потолку. – Выдать ей Акима Катца.
Шеф «Моссада» отдавал себе отчет во всех слабостях и недостатках Рейчел, но до этого момента он доверял ей. Многие полагали, что слишком доверял, – и вот теперь он выставил себя дураком. И поделом ему. Это из-за его беспечности они упустили самого главного заключенного страны. Больше всего на свете Меиру хотелось сейчас зажечь трубку, но он помнил о строжайшем запрете на курение во всем здании: в таких случаях срабатывала спринклерная система. Давид что-то читал в своем мобильнике. Пардо положил трубку на журнальный столик рядом с креслом.
– Сейчас она наверняка попытается перебраться на Кипр, чтобы организовать обмен.
Яссур оторвался от мобильника и испытующе посмотрел на шефа, словно пытался оценить степень достоверности сказанного. А потом выбрал на мобильнике номер и снова поднес трубку к уху.
– Усилить охрану в портах, – велел он невидимому собеседнику. – А также в аэропортах, особенно маленьких, частных. Нужно максимально снизить риски. Я бы рекомендовал послать кого-нибудь из сто первого прямо в Никосию.
Меир сжал кулаки, но ничего не ответил. Он не видел другого выхода – Рейчел была потеряна. Давид завершил разговор и сочувственно посмотрел на начальника.
– Понимаю, о чем ты сейчас думаешь, но Бен должен подписать красный ордер, и чем скорее, тем лучше. В этом наш единственный шанс остановить катастрофу.
Пардо перевел взгляд за окно. Сколько красных ордеров получила Рейчел за время работы в сто первом подразделении? На этот раз ордер выдадут кому-то другому, но в нем будет значиться ее имя. Кому из ее бывших коллег поручат это задание? Меир почувствовал во рту горький привкус и, схватив трубку, поднялся со стула.
– Я добуду ордер. И еще, Давид…
– Да?
– Позаботься, чтобы сто первое послало на это дело своих лучших людей.
Стокгольм, Швеция
Йенс Вальберг появился на работе как никогда рано. Обычно он приходил в редакцию после обеда и работал до полуночи, но только не в этот день. Тревожное предчувствие всю ночь щекотало ему желудок и не давало спать. Перед глазами, как живая, стояла медсестра Пия Хаглунд – женщина с мерцающими серыми глазами. «Экспрессен» вынесла известие о ее смерти на первую полосу: «Неизвестный вирус убил медсестру в Стокгольме. Доктора хватаются за головы».
Менее удачный заголовок трудно было придумать, но шеф отдела новостей Юнас Бьёреман был вне себя от ярости. Они все-таки умудрились упустить эту новость, несмотря на своевременное оповещение из больницы. Йенс оправдывался тем, что система по какой-то причине удалила уже написанную статью, – жалкая уловка. Юнасу не составило бы труда установить истину, но, по счастью, ему было не до того.
Однако не только смерть Пии беспокоила Вальберга. Продажа «Крионордика» внушала не меньшие опасения. За истекшую ночь соглашение как будто было достигнуто, и фактически лаборатория уже сменила хозяина. Им был некий «Кристал глоуб энтерпрайзис», международный фармацевтический конгломерат, о котором прежде никто не слышал. У него даже не было сайта. В «Гугле» эта компания упоминалась всего несколько раз: в связи с незначительным благотворительным проектом в Судане, какой-то азиатской патентной премией и объявлением конкурса на замещение некоторых вакантных должностей. В пресс-релизе от инвестиционного банка «Уилсон энд Стернер» сообщалось, что «Кристал глоуб» владеет фондом со штаб-квартирой в Сингапуре. Когда же Йенс попытался навести справки об этом фонде, выяснилось, что тот контролируется каким-то инвестиционным предприятием из столицы Уругвая Монтевидео. Ни у фонда, ни у инвестиционного предприятия не было страниц в Интернете, и в «Гугле» о них не нашлось ни единого упоминания.
По сообщениям лондонского банка, новые владельцы инвестировали средства в «Эн-гейт» – уникальную вакцину «Крионордика» против NcoLV. То есть получается, что вакцина почти готова? Новость насколько утешительная, настолько тревожная. Зачем понадобился выпуск вакцины против вируса со столь ограниченным распространением? Йенс поднял глаза на монитор. Логотип «Кристал глоуб» представлял собой три серебряные буквы CGE над такого же цвета мерцающей сферой, окутывающей земной шар подобно скорлупе.
Ашдод, Израиль
Грузовой теплоход «Лимассол» вышел из оживленной гавани города Ашдода – четырьмя милями южнее Тель-Авива. Сегодняшний дедвейт – совокупный вес грузов, топлива, воды и людей – составлял около восьми тысяч тонн, то есть почти на пятьсот тонн превышал допустимую норму. Как видно, безопасность команды не была главным приоритетом компании «Роузман шиппинг».
Впрочем, никого из владельцев на борту не было. Они подсчитывали прибыль где-нибудь в Южной Африке. Но Зафера Павлу очень беспокоила перегрузка. Он знал: случись внезапная инспекция или, того хуже, кораблекрушение – и вся ответственность ляжет на него. Между тем грузовая палуба опустилась почти до уровня поверхности моря. С другой стороны, судя по сводкам синоптиков, которые Зафер тщательно изучал накануне, погода ожидалась солнечной и безветренной – на всем промежутке пути между Ашдодом и Лимассолом. Это давало повод немного расслабиться, что было просто необходимо штурману после долгих часов нервного напряжения в Ашдодском порту, буквально кишевшему полицией и разного рода инспекторами. Очевидно, они что-то искали – он так и не понял причины всей суматохи. Хотя Ашдод был главным израильским портом и перевалочным пунктом для всей массы вооружения, направлявшегося в сектор Газа. Поэтому полицейские рейды и контроль безопасности давно стали здесь частью повседневной жизни.
Зафер достал мятую пачку «Карлия слим» и закурил. Он не слишком жаловал кипрские сигареты, но в оживленной израильской гавани не выкроил ни минутки на то, чтобы сбегать в магазин «Такс-фри»
[10]. Павлу оглядел яркие штабеля контейнеров. За двадцать три года работы в море он повидал всякого. Подростком Зафер попал матросом на турецкий танкер, и для него, грека-киприота, это были годы тяжелой борьбы за выживание. Не раз засыпал он со сломанными ребрами, кровоточащим носом или разбитыми губами. Но жизнь в море не похожа ни на что другое. У нее свой ритм, свои ценности и прежде всего свои законы. Со временем ко всему этому привыкаешь. И на суше Павлу всегда тосковал по морю.
С таким грузом «Лимассол» может двигаться со скоростью максимум шестнадцать узлов. Это значит, что путь от Израиля до Кипра займет не меньше четырнадцати часов. Капитана Зафер не видел с утра: тот, как видно, отлеживался пьяный в своей каюте. От него несло спиртным еще вчера. Алкоголизм капитана – еще один повод для беспокойства, в особенности в комбинации с перегрузкой.
