Из специальных терминов в этом экспертном заключении нужно, наверное, дополнительно разъяснить только одно или два слова:
Гипоопека — это такой тип воспитания, при котором взрослые контролируют только внешнее послушание: вовремя прийти домой, вымыть руки и так далее, — при полном равнодушии к личности ребенка, его успехам. По сути, это отсутствие какой-либо ценности ребенка для родителей. И эта эстафета черствости передается дальше по наследству — воспитанная в такой семье мать легко бросает ребенка, равнодушна к лишению родительских прав. Низкая эмпатия — это и есть неспособность к состраданию, отсутствие жалости даже к своим детям.
Гипоопека — это такой тип воспитания, при котором взрослые контролируют только внешнее послушание: вовремя прийти домой, вымыть руки и так далее, — при полном равнодушии к личности ребенка, его успехам.
После разоблачения практически все свидетели по уголовному делу, знакомые и соседи убийцы Ирины подтвердят полное совпадение заочной характеристики психолога с реальным характером. Это совпадение станет еще одним дополнительным доказательством вины пойманной «волчицы».
Однако могла ли эта уникальная по своей точности заочная экспертиза помочь следствию в деле ее поимки? Ведь чтобы сравнить характеристику с реальной персоной, нужно было сначала ее обнаружить. Кто это мог бы сделать? Снова тот самый участковый? Который не нашел применения у себя на участке другим, более удобным уликам — фоторобот, образцы почерка, известное имя и примерный возраст, не говоря уже об отпечатках пальцев.
Можно представить себе специально разработанную тактику розыска, чтобы найти убийцу по психологической характеристике. Можно было дать задание всем оперативникам и участковым — найти в городе мамашу в возрасте 25–40 со склонностью к пьянству, лишенную родительских прав. Но ведь она никому в городе не признавалась, что у нее была дочь от первого брака, вообще о ней не вспоминала. А если бы спросили, то соврала бы.
Можно было пойти другим путем — сделать запросы в суды и загсы Свердловской и соседних областей или вообще по всей стране в отношении родившихся в Свердловской области — кого по имени Ирина лишали родительских прав. Хотя это всего лишь предположение эксперта, а не точное знание. Предположим, даже нашли в этом списке Ирину Гайдамачук (фамилия первого, официального мужа). Но ведь в Красноуфимске ее знали только как Ирину Кузнецову — по фамилии второго мужа, гражданского. Если не считать женщину — судебного пристава, которая в случае такой ориентировки могла бы и помочь.
Однако все это умозрительные рассуждения, как могло быть, но не было. Так что все равно весь этот замкнутый круг упирался в несделанную работу участкового. Никакая самая профессиональная работа эксперта в части доказательств вины не заменит не менее профессиональной полевой работы полицейских и их помощников. И наоборот тоже. Так что и та и другая работы одинаково важны, должны системой поддерживаться и контролироваться.
Задача следствия и руководителей угрозыска должным образом ориентировать работу полицейских, в том числе продумывать тактику массового поиска. Но без должной мобилизации, организации и ответственности муниципального звена, полевой работы — система розыска работает как машина на холостом ходу, с выжатым сцеплением. Шума и затрат энергии много, а движения нет.
Задача следствия и руководителей угрозыска должным образом ориентировать работу полицейских, в том числе продумывать тактику массового поиска. Но без должной мобилизации, организации и ответственности муниципального звена, полевой работы — система розыска работает как машина на холостом ходу, с выжатым сцеплением. Шума и затрат энергии много, а движения нет.
Пока происходила мобилизация и реорганизация всей системы следствия, дело о серийных убийствах оставалось подвешенным до 2010 года. Трудно сказать, как быстро удалось бы раскрыть его по старым следам. Можно только уверенно сказать, что за почти десять лет работы СКП-СКР таких сложных дел по старым следам было раскрыто множество, сотни. И эту серию наверняка тоже раскрыли бы в общей очереди.
Однако сама преступница в мае 2010 года снова возжелала крови и этим ускорила развязку.
Последняя кровь
20 мая 2010 года в городе Красноуфимске Свердловской области в доме 29 на все той же улице Ухтомского было совершено разбойное нападение и убийство Поварнициной 1930 года рождения. Все было опять, как в прошлые шестнадцать раз — молоток в сумке, 16 ударов сзади по голове, похищенные 16 тысяч рублей.
Единственное, но главное отличие этого нападения было в том, что на этот раз Ирина Кузнецова (Гайдамачук) выбрала для нападения свою давнюю знакомую. Иначе бы для поиска жертвы пришлось спрашивать людей и обходить квартиры. А это она уже опасалась делать после того, как в поселке Ачит граждане заподозрили и вызвали милицию.
Неуловимость «волчицы» объяснялась во многом случайным стечением обстоятельств ее жизни. Сначала ее бывший муж отдал в залог кредитору ее паспорт, возобновлять который она не стала. Потом из Нягани уехала с новым гражданским мужем к нему на родину, где при отсутствии паспорта не стала регистрироваться. Нежелание даже вспоминать про первую дочь и платить алименты только усилило скрытность и готовность лгать всем о себе. Из-за проблем с воспитанием в семье предпочитала общаться именно с одинокими бабушками, и вряд ли это был осознанный выбор поначалу.
Осмотр места происшествия в квартире Поварнициной А. И.
Возможно, даже сыграли свою роль остатки позитивных чувств — старых знакомых преступница до поры не трогала. И вот только в мае 2010 года сделала эту ошибку — пришла со своим молотком к пенсионерке, которой десять лет назад помогала делать ремонт. После получения этой малейшей зацепки профессиональная машина следствия очень быстро выявила всех знакомых жертвы и среди них — Ирину Кузнецову. Первый же допрос привел к результату — преступница начала давать показания, хотя и не полные. После проверки на полиграфе причастности к каждому из 18 эпизодов нападений отпираться стало бесполезно.
Можно было признать этот конечный успех следствия следствием ошибки преступника. Однако по-другому и не бывает, как не бывает преступников, не совершающих ошибки. И в данном случае именно возобновленная непрерывная работа следствия и правоохранителей, разумная настороженность общества заставили убийцу отказаться от прежней тактики и совершить ошибку.
Другой вопрос, что вообще заставляло ее снова и снова идти на преступления? Особенно с учетом мизерных сумм награбленного. Сама обвиняемая на допросах весьма подробно рассказывала о фактических деталях преступлений, что могла вспомнить по прошествии времени, восьми лет после первого убийства. Однако в том, что касается мотивов убийств, почему вдруг она решила напасть на своих первых жертв, убийца упорно повторяла одно и то же — не знаю, не могу объяснить, что на меня нашло.
