Эти посещения, во время которых женщины освобождались от тягостного контроля мужчин, происходили обычно раз в неделю, зимой и летом. Они давали возможность встретиться с подругами или просто с незнакомками, обменяться новостями, присмотреться к потенциальным невесткам или соперницам собственных дочерей. Матери юношей были более уважаемы, чем матери девушек, и особенно любили посплетничать. Обычно женщины семейства ходили в баню вместе, захватив с собой все, что может понадобиться в течение дня, включая еду и напитки. Они также брали с собой свое вышивание и вязание. Порой служанка, сопровождавшая госпожу, скребла комнату для купания по три раза кряду, а хозяйка и ее окружение дожидались окончания ее работы. Посещение бани предусматривало трехкратное купание, затем принимались за еду, потом дремали или сплетничали за рукоделием в прохладительной комнате. Затем снова совершалось троекратное купание, потом увязывали белье и банные принадлежности в узлы и отправлялись домой. Во время купания от излишней растительности избавлялись посредством пасты для удаления волос, приготовленной на основе негашеной извести или перекиси. Пасту наносили миниатюрной лопаточкой, а волосы сбривали острым краем раковины мидии. Тело терли мешочком из грубого холста, надетым на руку, подошвы ног – терками. Волосы мыли желтком яйца, а белком обмазывали веки вокруг глаз для удаления морщин. Использовали вместе и порознь парфюмерию и питательные масла. Чего-либо похожего на ванну, где купальщица могла сидеть и мыться, не было – стоячей водой брезговали, но во всех стенах были установлены медные краны, из которых текла горячая вода в маленькие мраморные раковины. Оттуда водой плескали на тело небольшими медными чашами, которые приносили с собой. В бане носили башмаки на высокой деревянной платформе, иногда с перламутровыми вставками или прекрасным орнаментом из серебряных нитей, чтобы не поскользнуться на влажном мраморном полу. Считалось, что темные углы бань были особенно удобным убежищем для завистливых джиннов, в связи с этим принимались необходимые меры предосторожности.
Если женщины ходили в баню большими семейными группами, то мужчины, посещавшие ее чаще, приходили в одиночку или в компании одного-двух друзей. Посетитель входил в баню с бельем и банными принадлежностями, которые были уложены в платок, завязанный сверху узлом, и садился на диван покурить, дожидаясь вызова массажиста, который помогал мыться, делал массаж и растирания. Менее состоятельные посетители не пользовались услугами парикмахеров, массажистов и банщиков, служивших там, но покупали средства для бритья у розничных торговцев рядом с входом в бани и сами удаляли свою щетину. Имелись также уличные парикмахеры, теснившиеся у бань, которые стригли и подравнивали волосы и бороды, пока клиенты сидели на принесенных с собой маленьких складных стульчиках. В банях царила атмосфера расслабленности и спокойствия, хотя были и такие, особенно в городах, которые пользовались дурной славой. Некоторые из них были предназначены для неверных, в другие же их впускали по определенным дням и часам, назначенных смотрителями рынков. Лезвия, полотенца и другие банные принадлежности хранились отдельно от тех, что предназначались для мусульман.
Хождение в гости семьями представляло собой еще одну отдушину, особенно для женщин. Гостили долго, целый день. Мужья препятствовали этому очень редко. Женщины ходили в гости в сопровождении служанок. Если им приходилось идти пешком, считалось неприличным глазеть на них. Во время пребывания в гостях делились новостями и обменивались последними сплетнями, говорили о детях, обсуждали предстоящие браки, оценивали приданое, уничтожали немало сладостей, фруктов и напитков.
Выезд на пикник, как правило, вместе с детьми и часто с хозяином дома также занимал весь день. Иногда в Стамбуле поездка совершалась по воде, для чего нанимали один каик или несколько, доставлявшие участников пикника в излюбленные места отдыха на берегу Босфора или бухты Золотой Рог. Часто выезжали на лошадях и мулах, а женщины – сидя в большом крытом кузове, который везла пара волов. К рогам этих животных крепились две деревянные арки с подвешенными на них красными войлочными кисточками. Как бы ни было жарко, кузов плотно загораживали, чтобы укрыть женщин от взглядов посторонних. В месте пикника женщины и малые дети, как и дома, размещались в стороне от мужчин, например по другую сторону от фонтана, слуги и девушки распаковывали узлы с продовольствием. Но сколько бы ни брали с собой пищи, всегда прикупали и у розничных торговцев, собиравшихся вокруг, разные деликатесы: рисовое желе, политое розовой водой и разделенное на подносе на квадратные порции медной лопаточкой, фруктовый суп с кусочками льда, плавающими на поверхности, рахат-лукум или шербет, который наливали через горлышко кувшина, забитое снегом. Играли странствующие музыканты, звонкими голосами переговаривались женщины, а мужчины снисходили до того, что играли на людях с детьми, ибо ничто так не располагало турка к раскрепощению и наслаждению жизнью, как созерцание природы.
Многих богатых женщин, пожелавших купить какой-либо особый товар, навещали на дому лавочники и торговцы. Посредники, посещавшие богатые дома по поручению ювелиров, торговцев шелком и мехами, оказывались весьма полезными, поскольку хорошо знали потребности семей. В редких случаях покупки совершали сами женщины, выходившие в сопровождении своих служанок и евнухов. Поскольку это бывало чрезвычайно редко, женщины не отказывали себе в удовольствии перерыть магазин вверх дном ради каких-нибудь шлепанцев или любой другой мелочи.
Но куда бы женщина ни выходила, одна или в сопровождении мужчин, к закату она всегда была дома. Нельзя было и вообразить, что она останется на улице с наступлением темноты.
Женщинам из бедных семей оставалось меньше времени скучать, поскольку они были заняты домашней работой: шили одежду для всех членов семьи, готовили пищу, занимались с детьми, а в сельской местности выполняли также полевые работы.
Семейные вечеринки, особенно когда приходили гости, проводились в торжественной обстановке. Женщин, как всегда, принимали отдельно, на женской половине. Там хозяйка, другие женщины семьи и гостьи сидели на диване и матрасах, слуги размещались ниже порога, делившего приемную, а старшие служанки – у стены рядом с дверью. Вечеринка проходила за разговором, чтением или вышиванием. Когда старшая служанка приносила сладости, шербет, свежие и сушеные фрукты, все женщины принимались за еду, однако служанки сидели немного поодаль и старались есть поскромнее. Вечеринки на мужской половине проходили за серьезным разговором, слуги стояли молча вдоль стен, скрестив руки на груди.
Отношение членов семьи к слугам и рабам было вполне гуманным, но эти отношения подчинялись общепринятым правилам, особенно в официальной обстановке и в присутствии посторонних. Статус слуг был различным. К высшей категории принадлежали беслеме. Это девочки-воспитанницы – а детей на воспитание брали из соображений благотворительности, что было нередко. Воспитанником был ребенок из бедной семьи, взятый на воспитание в более удачливую, а то и богатую семью. Хотя теоретически с девочкой следовало обращаться как с приемной дочерью и подыскивать ей мужа, фактически она становилась уважаемой, но неоплачиваемой служанкой, примерно как калфа – прислуга, сидевшая за порогом. Другим слугам в доме – поварам, конюхам и швейцарам – разрешалось прекращать службу, когда пожелают, хотя обычно они сохраняли преданность семье. С другой стороны, рабов можно было купить, продать, нанимать, давать взаймы или дарить. Вдобавок к своим четырем законным женам мужчина мог, например, иметь столько рабынь-наложниц, сколько хотел, хотя его права не распространялись на рабынь жены. Если наложница зачала ребенка от хозяина, ее нельзя было продать или выгнать, и если он не давал ей немедленно свободу, то она жила в доме хозяина до самой его смерти. Ребенок, если хозяин признал его своим, – а так он обычно и поступал, – сразу становился свободным. Хозяину не разрешалось жениться на какой-нибудь из своих рабынь, хотя он мог сочетать браком своих рабов или рабынь с другими рабами или вольными людьми. Нередко сообразительному и преданному рабу, освоившему хозяйские дела, отдавали в жены хозяйскую дочь и принимали его как полноценного зятя. Все служанки и рабыни были включены в гарем и находились под присмотром матери хозяина, которая пресекала все дрязги и интриги, которые неизбежно возникали. Слуги-мужчины жили на мужской половине дома и обычно спали в той одежде, которую носили и днем, на матрасах, расстеленных в малых комнатах вокруг дворика. В плохую погоду укрывались плащами или одеялами. Только самые богатые семьи позволяли себе иметь евнухов, которые свободно входили на обе половины дома.
