Бедуины считались одной из самых воинственных народностей. Кроме выращивания верблюдов и земледельческих занятий, они пасли огромные смешанные отары овец и коз и поставляли на местные рынки шерсть, баранину, сыр и верблюжий волос, а также тростник, щелочь, продукты сельского хозяйства, но преобладало в их занятиях участие в междоусобных войнах. Соперничество за пастбища или водные источники, обида из-за действительных или надуманных личных оскорблений – любой повод мог ввергнуть целые племена в кровопролитную войну, в которой не было места малейшим проявлениям религиозной терпимости или гуманности, так же как учету экономических или политических последствий. Распри между семьями, группировками и племенами приобретали исключительное значение и преобладали над личными предпочтениями или моральными принципами. Турецкие власти оказывались неспособными водворить порядок среди бедуинских племен и защитить в достаточной степени их жертв. Случалось, им удавалось убедить племена охранять за плату торговые пути вместо грабежа. Ведь только бедуин мог справиться с бедуином. Для охраны ряда путей, ведущих к Мекке, на определенных племенных вождей возлагалась ответственность за безопасность паломников, проходивших через территорию, которая контролировалась этими племенами. За это их поощряли правительственными должностями или освобождением от налогов. Однако в целом бедуины так же враждовали с турецкими властями, как и между собой.
Не только бедуины доставляли властям беспокойство. Постоянным источником их тревоги были друзы Палестины, Сирии и Ливана, так же как туркмены Северной Сирии и курды Восточной Турции. Многие из этих племен, то ли из-за недоступности мест их проживания, то ли в силу привычек, а иногда из-за необузданного характера, считали себя абсолютно свободными. Они считали, что должны сохранять преданность только своим вождям. Постановления центральных турецких властей либо до них не доходили, либо игнорировались. Османы оставались достаточно мудрыми и достаточно сдержанными, чтобы убедить этих непокорных людей платить налоги. Правовые нормы и наказания в отношении них почти не действовали, большинство соплеменников жили по собственным простым правилам. В соответствии с ними убийство каралось смертью, то есть за убийство свободного человека отнимали жизнь у другого свободного человека, за убийство раба отнимали жизнь у другого раба, за убийство женщины отнимали жизнь у другой женщины. Иногда убийца платил деньги наследникам за кровь погибшего, которые распределялись между членами семьи согласно законам наследования. Ответственность за внесение выкупа за кровь лежала на всем племени или семье, на этой основе осуществлялась также компенсация за нанесенные увечья и раны. Так, за отсечение руки платили половину суммы, причитавшейся за убийство, за отсечение пальца одну десятую этой суммы. За похищение ценной вещи отрубали правую руку, за повторную кражу – левую ногу, за третью кражу – левую руку, за четвертую – правую ногу. За похищение скоропортящихся продуктов никаких наказаний не предусматривалось. Для доказательства факта прелюбодеяния требовалось четыре очевидца; если вина женщины была доказана, ее до смерти побивали камнями. За непреднамеренное убийство требовалось освобождение раба-мусульманина и выплата компенсации семье покойного. Если убийца не располагал возможностью освободить мусульманина, то должен был поститься в течение двух месяцев. Признавалось право человека убивать в целях самозащиты или защиты своего имущества.
В целом центральная власть не злоупотребляла принуждением, правление осуществлялось относительно справедливо, но, поскольку центр находился далеко, а некоторые губернаторы этих провинций оказывались слабыми или коррумпированными, создание эффективной системы управления империей было почти безнадежной задачей. Невозможно было наладить удовлетворительные отношения с племенами: они противились любым попыткам утверждения власти центра, если они не сопровождались применением грубости и насилия, если же соплеменники замечали в политике центральных властей недостаток либерализма или великодушия, то без колебаний устраивали мятежи. Хотя по закону владеть стрелковым оружием разрешалось лишь военнослужащим регулярной армии и феодальных ополчений, племена находили многочисленные источники получения такого оружия контрабандным путем. Кроме того вооружения, которое продавали непосредственно солдаты султанской армии за наличные деньги, процветала торговля оружием, которую вели феодалы и государственные чиновники. Они сговаривались о продаже зерна иностранцам в обмен на поставки оружия, которое перепродавали на внутреннем рынке, назначая двойную или тройную цену за каждый мушкет. При этом закон нарушался дважды, поскольку, помимо ограничений на владение оружием, существовал запрет на продажу зерна за рубеж.
Сталкиваясь с такой воинственностью племен, разумные турецкие правители, если им не удавалось натравить одно племя на другое, занимали нейтральную позицию в отношении междоусобиц и завоевывали авторитет посредством строительства или ремонта каналов, караван-сараев и культовых сооружений. На главных магистралях, особенно вдоль дорог, ведущих к священным городам Мекке, Иерусалиму и Хеврону, они строили укрепленные караван-сараи, которые не только давали надежные убежища паломникам и торговцам, но также представляли собой военные опорные пункты, хотя и ограниченной мощи. Иногда вблизи караван-сараев, а порой на пересечении дорог в малонаселенных районах страны они основывали поселения, которые состояли из семей перемещенных туда из соседних деревень. Поселения включали от 40 до 200 земельных участков в зависимости от условий безопасности. Этим жителям вменялось в обязанность патрулирование окружающей местности, а некоторые из новых деревень становились ядрами малых городов, в которых постепенно строились здания государственных учреждений и создавались постоянные рынки. Административное управление в таких отдаленных районах не отличалось эффективностью.
Не все племена были мятежными: татары, мусульмане, пришедшие с юга России, происходили от монголов. Они кочевали вместе со своими стадами и, подобно юрюкам Анатолии, выполняли определенные обязательства перед центральными властями. Это были спокойные, обязательные, рассудительные люди, бережливые и предприимчивые, хотя очень неопрятные в одежде и еде: они употребляли в пищу большое количество прогорклого бараньего жира. Летом они кочевали главным образом в Северной Персии и Восточной Турции и, помимо ухода за овцами, содержали большое число пчелиных ульев в виде деревянных колод. Их стойбища, часто располагавшиеся среди древних развалин или вокруг заброшенных гробниц, охраняли свирепые псы. На зиму эти племена строили из тростника и глины небольшие простые двухкомнатные хижины. В хозяйстве использовали искусно выделанные изделия из дерева. Излюбленным развлечением было слушать легенды о народных героях и исторических событиях – они были потомками золотоордынцев, а предком их был сам Чингисхан. Их женщины и мужчины прекрасно владели искусством верховой езды, а одним из обычаев их брачной церемонии был отъезд на лошади невесты, покрытой алой вуалью, из родительского дома в сопровождении подруг. Жених тоже верхом в сопровождении своих друзей выезжал встречать невесту, и с того момента, как кавалькады замечали друг друга, сближались в полной тишине, до тех пор пока жених, посчитавший, что приблизился на достаточное расстояние, бросал без предупреждения невесте яблоко или апельсин. В ту же минуту начиналась погоня: жених разворачивался на лошади кругом и мчался домой, его преследовала невеста со своим окружением. Если преследователи настигали жениха до того, как он достигнет своего шатра, то незадачливый всадник был вынужден распроститься со своим конем, седлом и одеждой, за которую он платил выкуп серебряными монетами. Когда невеста подъезжала к шатру жениха, сопровождавшие девушки окружали ее и делали вид, что просят ее не спешиваться. Между тем члены семьи жениха скакали на лошадях вокруг девушек, сопровождавших невесту, призывая ее сойти на землю и одарить их свадебными подарками. В конце концов свадьба завершалась пиршеством и танцами.
