— Ненавижу твоих баб.
— Лучше бы ты сказала, что меня любишь.
Я понемногу успокоилась, и мысли вернулись к нашему расследованию.
— Мы узнали, что королева-мать бывшая подружка Бритого. И что нам это дает?
— Помнишь, ты просила меня покопаться в старых делах? По делу об убийстве родителей Воропаева старик проходил свидетелем. Сейчас, когда нам кое-что известно, многое видится совершенно иначе. В ночь убийства старикан находился на даче вместе со своей супругой. Но это никто всерьез не проверял, потому что с самого начала его по неведомой причине не брали в расчет как возможного подозреваемого. Никитин очень убедительно рассказывал о крепкой дружбе с убитым. Примерно то же самое произошло, когда пропал второй его друг. Тот самый химик. Однажды он, как обычно, ушел на работу, и больше его никто не видел. До работы в то утро он так и не добрался. Таких случаев пруд пруди, мужика объявили в розыск, а потом дело закрыли. У него остались жена, которая вскоре умерла, и дочь. Тогда ей было лет шестнадцать, следовательно, сейчас около двадцати восьми. Девушку звали Виолой.
— Ты думаешь… — пробормотала я.
— У нас есть адрес. Давай проверим.
…Виола Михайловна Кузнецова жила в трехэтажном доме довоенной постройки в самом центре города. Подъехать к нему можно было только со стороны торгового центра, там мы и оставили машину. На двери единственного подъезда домофон. Арсений нажал на первую кнопку, и вскоре сиплый мужской голос поинтересовался:
— Кто?
— Откройте, пожалуйста. Это почтальон, — сказала я, и дверь нам открыли.
Мы поднялись по деревянной лестнице. В подъезде пахло кошками. Один из представителей кошачьих лежал на подоконнике, лениво приподнял голову, когда мы проходили мимо. Дверь двенадцатой квартиры, выкрашенная зеленой краской, скорее всего, была ровесницей дома. Обшарпанная, с отметинами от замков, которых за это время сменилось немало. Мы позвонили и несколько минут терпеливо ждали. Из-за двери не доносилось ни звука. На лестничную клетку выходили двери четырех квартир, Арсений окинул их быстрым взглядом. Две были добротные, новые. Та, что напротив, выглядела куда скромнее — обита красным дерматином, который во многих местах успел потрескаться. К ней Арсений и направился.
В ответ на наш звонок раздался заливистый лай, вслед за этим дверь распахнулась, и мы увидели пожилую женщину в домашнем платье. Возле ее ног вертелась собачонка неизвестной породы.
— Ступай, Жужа! — прикрикнула на нее женщина и спросила: — Вам кого?
— Следователь по особо важным делам Кондратьев, — бодрым голосом произнес Арсений и сунул женщине под нос удостоверение, о наличии которого забыл меня предупредить.
— Это моя коллега, — кивнул он на меня. — Мы разыскиваем Кузнецову Виолу Михайловну.
— Виолу? — нахмурилась женщина. — Так она уже полгода здесь не появляется. Проходите, — решительно предложила она, и мы оказались в ее квартире. Собачонку закрыли в кухне, а нам было предложено пройти в гостиную. Старенькая мебель, распахнутая настежь дверь на балкон. — Что случилось? — спросила женщина, устраиваясь в кресле, застеленном клетчатым одеялом. — Почему ее ищут?
— Она проходит свидетелем по одному делу, — глазом не моргнув, ответил Арсений. — Мы несколько раз вызывали ее повесткой, но она не явилась. Прописана она здесь…
— Да, прописана, — кивнула женщина. — Но с зимы не живет. До Нового года еще заглядывала время от времени, но уже несколько месяцев я ее не видела. Платежки из почтового ящика забирает какой-то мужчина. Я спросила у него, где Виола, а он буркнул в ответ, чтоб я своими делами занималась.
— Может, она живет у приятеля?
— Не знаю, — пожала женщина плечами. — Девушка она со странностями, мне мало что известно о ее жизни в последние годы.
— Простите, как вас зовут? — улыбнулся Арсений.
— Марья Степановна, — ответила она, не удержалась и улыбнулась в ответ.
— Марья Степановна, пожалуйста, расскажите нам все, что вы знаете о Виоле.
— Да что рассказывать? Жила здесь с родителями. Приличные люди. Мать — медицинская сестра, отец в каком-то НИИ работал. Виола и в детстве была со странностями, ни с кем из детей не дружила. Только с соседом нашим с первого этажа, Аркашей… но это уже потом, когда родители умерли.
— Но ведь об ее отце ничего толком не известно, — мягко заметил Арсений.
— Это верно. По мне, так уж лучше бы похоронили, чем вот так. Ушел и не вернулся. Мать тогда едва умом не тронулась, все его искала. Сама по городу его фотокарточки расклеивала, к гадалкам ходила… А потом слегла с горя. Сгорела за два месяца. Виолу к себе бабка хотела забрать, она в райцентре жила, но затем решила, что надо девочке дать возможность здесь школу окончить, и сама сюда перебралась. Виоле исполнилось девятнадцать, когда ее не стало. Бедный ребенок. Она и раньше была неприветливой, а тут совсем замкнулась. Я по-соседски не раз помочь хотела, какое там… Спасибо, ничего не надо, и смотрит волком. Она в техникум поступила, но потом его бросила. В магазине работала продавщицей. Жила очень тихо, никаких гостей, друзей-приятелей. Из подруг я тоже никого не видела.
— Вы сказали, она дружила с соседом с первого этажа, — напомнила я.
— С Аркашей? Да. Он тоже сирота. Мать машина сбила, когда он еще в школе учился. Отец женился на другой. Вторая жена родила ему двойню, и парень оказался не нужен. А без присмотра сами знаете как. Парень он непутевый. Если честно, я его всегда терпеть не могла. Видела однажды, как он собаку мучил, давно еще, когда в школе учился. Откуда в детях такая жестокость? Я его тогда как следует бельевой веревкой отходила, так он, стервец, мне дверь поджег. Да еще припер ее палкой, чтоб я не выскочила.
— Вы уверены, что это был он?
— Конечно, стала бы я человека оговаривать. Сам и сознался, когда за него взялись. Отец пришел, просил простить, не калечить жизнь парню. Я согласилась, а после не раз жалела.
— Почему?
— В округе без конца пропадали то кошки, то собаки. Соседи жаловались. Я помалкивала, не пойман, как говорится, не вор, но считаю, Аркаша это. Школу он бросил, работать не хотел. Отец надеялся, что его в армию заберут, сам в военкомат ходил. Аркаша об этом узнал, отцу скандал устроил, весь дом слышал, как они ругались. А потом он уехал, говорят, у бабки прятался, чтоб в армию не забрали. Бабка у него где-то в Карелии. Год назад вернулся, и я стала опять их вместе с Виолой видеть. В магазине она уже не работала, куда устроилась, не знаю, но возвращалась очень поздно, уже после двенадцати ночи. Иногда вместе с Аркашкой. А с зимы оба здесь носа не показывают. Может, уехали куда? У отца спросила, он говорит — не знаю, лишь бы, говорит, здесь не появлялся. Но я не думаю, что они уехали, — нахмурилась женщина. — Не то квартиру бы продали. Или сдали. Деньги-то не лишние.
— А как фамилия этого Аркаши? — спросил Арсений.
