Книга Брусиловский прорыв, страница 28. Автор книги Максим Оськин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Брусиловский прорыв»

Cтраница 28

Страну захлестнул пьянящий вал вновь забрезжившей после поражений 1915 года победы, подкрепляемый восторженными письмами с фронта. Военные цензоры сообщали в эти победные дни, что войска уверены в победе и рвутся вперед, что «настроение армии неописуемое… такого настроения никто не ожидал», что «окончательная полная победа солдатам кажется не только неминуемой, но и близкой» [71]. Блестящие победы имели следствием подъем духа, уверенность в конечной победе, надежду на самое скорое окончание войны. Начальник 4-й стрелковой дивизии, шедшей на острие удара 8-й армии, ген. А. И. Деникин 26 и 31 мая писал К. В. Чиж: «…22-го начался страшный бой, 23-го разбили наголову австрийцев, 24-го преследовали, 25-го опять большой бой, овладели важной стратегической линией и сегодня отдых… Благодаря доблести стрелков мне удалось взять 9500 пленных, 26 орудий и т. д… все больше и больше развертывается картина колоссального разгрома австрийской армии. Больше нет места пессимизму. Подъем необычайный. Никогда не бывалое превосходство материальных сил, перевес числа, а про дух я и не говорю…» [72]

Действительно, артиллерийский огонь сметал все живое в неприятельской обороне, пехотинцам фактически оставалось лишь брать в плен тех немногочисленных австрийцев, что успевали укрыться в заваливаемых орудийными разрывами землей убежищах. Враг бежал… вот именно, что бежал. Такого солдаты не видели с начала войны, с августа – сентября 1914 года.

Впервые, после целого года череды поражений и постоянного отступления, войска знали, что снарядов вдоволь, что патроны и винтовки всегда будут, что первые эшелоны атаки впервые идут в бой в стальных касках, что каждый солдат снабжен противогазом. И что, наконец, вся страна с ними, что страна целых четырнадцать месяцев ждала от них победы, и вот она – ПОБЕДА! Оставалось лишь правильно использовать победу не только как некое материальное явление, но и как фактор несоизмеримо большего порядка – духовного. И это последнее лежало уже в сфере деятельности командования.

К 30 мая противник израсходовал все свои резервы, и требовалось лишь определенное усилие, чтобы опрокинуть австрийцев и довершить их разгром. Но к этому времени резервы армий Юго-Западного фронта также были близки к исчерпанию. Конница как таковая в качестве средства развития прорыва вообще отсутствовала. Вдобавок сам главкоюз ген. А. А. Брусилов не разобрался в обстановке и остановил войска для производства перегруппировки на фланги и подтягивания тылов. Г. С. Иссерсон в работе «Эволюция оперативного искусства» указывал: «В глубине построения боевого порядка наступления нужно иметь наготове такой оперативный эшелон, который был бы способен немедленно же после тактического прорыва обороны врываться в ее глубину и тактические достижения превращать в крупный решающий оперативный результат, доводя его до полного уничтожения и сокрушения противостоящего сопротивления в оперативном масштабе. Если такого эшелона развития прорыва не будет, то и одновременное сковывание всей тактической глубины, и тактические успехи прорыва обороны могут привести не больше как к мешкообразному расширению фронта прорыва, являющемуся более благоприятным для обороняющегося, чем для наступающего» [73]. Но все это будет осознано потом.

Действительно, армии Юго-Западного фронта, согласно оперативно-стратегическому планированию Ставки Верховного Главнокомандования на кампанию 1916 года, должны были лишь сковать противостоящие силы неприятеля, дабы не допустить перебросок войск на направление главного удара, который должен был наноситься армиями Западного фронта. Поэтому дополнительных резервов, потребных для развития большого прорыва, на Юго-Западный фронт не поступило: стратегические резервы Ставки были отданы главкозапу ген. А. Е. Эверту. В качестве фронтовых резервов у генерала Брусилова оказались всего лишь две пехотные дивизии, а распорядиться кавалерией штаб фронта, как показано выше, не сумел.

Между тем «ударная армия, получающая узкий исходный фронт, должна вплоть до сокрушения оперативной обороны противника сохранить тот же фронт наступления, что обеспечит ей глубокое оперативное эшелонирование, а значит, и возможность развивать операцию в глубину». Чтобы обеспечить необходимый фронт, лучше ввести в прорыв две-три ударные армии [74]. Где было их взять, эти две-три ударные армии, или даже хотя бы три корпуса, если все резервы Ставки Верховного Главнокомандования были отданы генералу Эверту на Западный фронт? Проведение крупной стратегической наступательной операции под силу только фронтовым объединениям, оснащенным необходимым количеством сил и средств для подавления обороны противника, последующего прорыва его оборонительных рубежей и развития успеха как минимум на оперативную глубину.

Именно такой подход был предусмотрен для войск Западного фронта, долженствовавшего наносить главный удар на Восточном фронте в кампании 1916 года. В резерве главкозапа ген. А. Е. Эверта находилось три армейских корпуса, кавалерийский корпус, а также переброшенная в тыл Западного фронта Гвардия, насчитывавшая в своем составе к этому времени два пехотных и один кавалерийский корпуса. Следовательно, нельзя сказать, что русский генералитет не понимал значения развития прорыва резервами. Просто та масса резервов, что требовалась бы для ввода в бой после крушения неприятельской обороны на достаточно существенном участке фронта, стояла у ген. А. Е. Эверта – как раз почти две армии развития прорыва: пять пехотных и два кавалерийских корпуса.

Согласно планированию русской Ставки, взаимодействие фронтов предусматривалось севернее Полесья, то есть усилиями армий Северного и Западного фронтов. Фронтовая операция же Юго-Западного фронта, являясь, по своей сути, вспомогательной, развертывалась на нескольких операционных направлениях (четыре, по одному для каждой армии фронта), тем не менее имела главный удар на стыке с Западным фронтом, в 8-й армии. Понятно, что при той тактике, что была принята главкоюзом ген. А. А. Брусиловым (четыре удара, без резервов для развития успеха), Юго-Западный фронт не мог рассчитывать на немедленный выход в оперативные тылы неприятеля. Требовалась поддержка. Причем – не простым вливанием одного-двух корпусов в развитие прорыва (хотя и это, конечно, было бы просто превосходно), но лучше – армейской группировкой.

И ведь такая группировка была – 3-я армия Западного фронта, участие которой в главном ударе не предусматривалось (3-я армия должна была обеспечивать южный фланг наступления ударных армий Западного фронта). И в данный момент 3-я армия ген. Л. В. Леша, стоявшая на стыке Юго-Западного и Западного фронтов, просто-напросто зря простаивала, не принимая участия во фронтовых операциях. Поэтому после первого потрясающего успеха брусиловских армий в тактической зоне обороны австрийцев становилось жизненно необходимо взаимодействие 8-й армии Юго-Западного фронта с 3-й армией Западного фронта. Особенно это стало очевидным после неудачи прорыва к Ковелю кавалерийской группы ген. Я. Г. Гилленшмидта. Но ни Ставка, ни штаб Западного фронта не пошли на немедленную организацию такого взаимодействия, что позволило противнику сцементировать развалившуюся оборону германскими дивизиями на наиболее опасном направлении – ковельском, – напрямую выводившем в тылы немецкой группировке, стоявшей против русского Западного фронта.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация