Главнокомандующий Юго-Западным фронтом руководит операцией по овладению Ковелем и направлением дальнейших действий из этого района до той минуты, пока обстановка позволит вступить в командование соответствующей армией начальникам Западного фронта…»
Перенос удара
Итак, согласно весеннему оперативному планированию, армии Западного фронта должны были наносить главный удар из района Молодечно на Ошмяны и далее – на Вильно. При этом армии Северного фронта проводили вспомогательный удар на Свенцяны. Производство прорыва возлагалось на 4-ю армию ген. А. Ф. Рагозы. Для непосредственной поддержки 4-й армии предназначалась 2-я армия ген. В. В. Смирнова. Общая численность сосредоточенной под Молодечно группировки достигла громадной цифры в почти полмиллиона (480 000) штыков и сабель. Однако теперь, с переносом главного удара на барановичское направление, предстояло предпринять значительную перегруппировку, особенно в части артиллерии, боеприпасов и фронтовых резервов.
Таким образом, получив первую отсрочку на два дня, ген. А. Е. Эверт тут же заявил, что вместо виленского направления будет наступать на Барановичи, но для этого необходимы еще полмесяца подготовки. Всего же за две недели командование Западного фронта сумело выпросить аж целых четыре отсрочки! Это:
– 19 мая, когда стало ясно, что наступать придется несколько ранее намеченных сроков вследствие просьб союзников, генерал Эверт просил Ставку отложить главный удар на 1 июня;
– 22 мая, когда армии Юго-Западного фронта бросились вперед, генерал Эверт просит отложить удар на Западном фронте до 4 июня;
– 1 июня, накануне предстоящего удара – до 6 июня;
– 2 июня, когда стало ясно, что наступать все-таки придется, последовала просьба о переносе удара на барановичское направление, причем крайним сроком производства наступления называлось 20 июня.
Конечно, тот факт, что главкозап был вынужден подчиниться и приступить к перегруппировке сил и средств под Барановичи, откуда и намечалось производство главного удара, чтобы соединиться с армиями генерала Брусилова у Брест-Литовска, уже было неплохо. Если, конечно, ген. А. Е. Эверт был действительно решительным образом настроен на удар… Но немцы также понимали выгоду данной местности: железнодорожная магистраль Брест – Барановичи являлась стратегической, поэтому, готовясь к оборонительным боям, этот участок противник укреплял особенно тщательно
[132].
Представляется, что Ставка должна была все-таки заставить командование Западного фронта наступать на Вильно. Во-первых, согласно планированию, в этот же район наносили удар и главные силы Северного фронта. Во-вторых, своевременное и худо-бедно, но уже как-то заблаговременно подготовляемое наступление должно было дать больший успех, нежели перенос его на новое направление, где ни войска, ни местность не были заранее подготовлены для атаки. Ведь всю весну 1916 года на виленском направлении вплоть до района Молодечно русские части вели минную борьбу за обладание выгодными участками местности или ключевыми высотами. Обе стороны – и русская, и германская – старались занять такое положение, которое позволяло бы простреливать неприятельские ходы сообщения или траншеи. В случае успеха деятельности русских саперов в минных галереях противник вынуждался относить свои окопы назад, в более неблагоприятную местность. Понятно, что минная борьба подразумевала непрестанные контратаки между окопами противников, зачастую доходившие до штыковых ударов
[133].
К сожалению, под влиянием не желавшего вообще наступать ген. А. Е. Эверта Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев, помимо каких-то соображений сугубо личного и придворного характера, рассудил, что будет более выгодным наступать там, где обозначился большой успех. То есть наступать следовало на Ковель, чтобы охватить его и с севера, и с юга. Возможно, что генерал Алексеев уже понял, что заставить главкозапа наступать будет чрезвычайно сложно вообще, а потому полагалось, что, быть может, удар армий Западного фронта на Барановичи отвлечет на себя часть германских резервов, что, в свою очередь, облегчит положение 8-й армии Юго-Западного фронта, рвущейся к Ковелю. А дальше уже, в случае глубокого прорыва неприятельского фронта, австро-германцы будут принуждены откатываться на запад, что сдвинет с места армии Западного и Северного фронтов.
Теперь штаб Западного фронта получил директиву, согласно которой главный удар должен был быть нанесен из района Барановичи на участке Новогрудок – Слоним с целью выхода на рубеж Лида – Гродно. Одновременно часть войск должна была оказать поддержку главному удару, овладев Пинским районом с тем, чтобы развить дальнейшее наступление на Кобрин – Пружаны
[134].
Так или иначе, но ранее завуалированные на бумаге недостатки первоапрельского оперативно-стратегического планирования (передача главного удара на Западный фронт, взаимодействие Северного и Западного фронтов друг с другом, а не Западного и Юго-Западного, кадровые назначения главнокомандующих фронтами и т. д.) всплыли только теперь, когда началось наступление. Главное же, армии Юго-Западного фронта продолжали драться в одиночку с противником, который ежедневно получал все новые и новые подкрепления и продолжал укреплять Ковельский район, куда отчаянно наступала ударная 8-я армия: переброска одной пехотной дивизии из-под Барановичей под Ковель занимала четверо суток.
Командующий 4-й русской армией ген. А. Ф. Рагоза
Отказ генерала Брусилова от переноса усилий на львовское направление позволил Ставке Верховного Главнокомандования и дальше настаивать на наступлении войск Западного фронта. Тем не менее это было правильно: войска А. Е. Эверта и А. Н. Куропаткина должны были наступать хотя бы уже потому, что их начальники в целом поддержали решение о наступлении Восточного фронта в кампании 1916 года. Решение же генерала Эверта о переносе не только времени, но уже и места удара означает, что главкозап не проводил серьезной подготовки наступления на определенной местности, ограничившись лишь подготовкой самих войск. И здесь также виновата Ставка, штаб которой в силу своего положения обязан всегда держать контроль за исполнением своих планов для проведения их в жизнь подчиненными инстанциями.
Тем не менее главнокомандование Западного фронта вплоть до провала операции под Барановичами, с одной стороны, считало свой удар главным, но, оттягивая сроки перехода в наступление, как это ни странно, всячески стремилось поощрить движение войск генерала Брусилова на Ковель. Так, 3 июня ген. А. Е. Эверт сообщал ген. М. В. Алексееву, что пока на Западном фронте будет проходить переброска войск на барановичское и ковельское направления, на что потребуется не менее трех-четырех недель, необходимо, чтобы Юго-Западный фронт «теперь же развивал удар на Ковель», а затем и дальше на крепость Брест-Литовск. Нетрудно заметить, что такое направление для Юго-Западного фронта означало захождение армий ген. А. А. Брусилова в тыл германской группировке, стоящей напротив Западного фронта. То есть ген. А. Е. Эверту, буде армии Юго-Западного фронта достигнут победы под Ковелем, останется лишь немного надавить и пожать лавры победы, ибо очевидно, что в случае падения Ковеля и прорыва 8-й армии Юго-Западного фронта к Брест-Литовску противник будет вынужден к отступлению на запад, бросая позиции перед Западным фронтом. Но тогда спрашивается, почему же главные силы и средства перебрасываются генералу Эверту?
