За пять дней до наступления под Барановичами, 15-го числа, Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев в докладе на имя императора Николая II указывал: «К сожалению, обеспечение тяжелой артиллерии снарядами до сих пор не стоит на должной высоте. На Северном фронте имеются лишь незначительные, самые необходимые запасы. На Западном фронте боевых припасов для тяжелых орудий хватит для ведения интенсивного боя с прорывом тщательно укрепленной полосы неприятельского расположения лишь на несколько дней, после чего может наступить полное отсутствие тяжелых выстрелов, заполнить которое невозможно сравнительно ничтожной ежемесячной подачей от Главного Артиллерийского Управления. Наконец, на Юго-Западном фронте израсходовано за текущие бои все, что там было…»
Таким образом, армии Западного фронта должны были штурмовать окопы врага не только без надлежащего числа тяжелых батареей, но даже и без надлежащего количества снарядов для имевшихся в войсках орудий. После последней, мощной артиллерийской подготовки, длившейся целый день, ночью русские заняли исходные позиции. Наступление проводилось на трех участках севернее и южнее железнодорожной станции Барановичи, так как атаковать городок и станцию в лоб ввиду совершенно открытой местности было невозможно. Русские корпуса сосредоточивались на Столовичском, Скробовском и Даревском участках.
На рассвете 20-го числа, после короткого огневого налета, части 9-го армейского корпуса ген. А. М. Драгомирова одним ударом заняли первую линию обороны противника (Скробовский участок севернее Барановичей). На ряде участков русские войска вклинились и в главную, вторую линию неприятельских окопов. Части 25-го армейского корпуса также ворвались на участки, занимаемые 12-м австрийским корпусом ген. И.-Г. фон Хенриквеца.
Именно на этом участке русские добились наибольшего успеха: ясно, что австрийцы дрались хуже, нежели немцы, а потому этот фактор следовало бы учесть заранее и сразу же наметить главный удар на участке наступления 25-го армейского корпуса. Как говорилось выше, высшие штабы не стали слушать предложений генерала Данилова, командовавшего 25-м корпусом. Но и сам комкор-25 ген. Ю. Н. Данилов из восьми своих полков наступал только двумя, из прочих же четыре находились на пассивном участке, а еще два – в резерве. Поэтому враг только подался назад, в ожидании подкреплений и артиллерийской поддержки из глубины расположения.
Именно здесь, на участке, обороняемом австрийскими частями, было самое слабое место обороны австро-германцев под Барановичами. Одна из бригад 46-й пехотной дивизии не только сумела прорвать оборону немцев и взять несколько батарей, но даже захватила и ряд тыловых учреждений австро-германских подразделений, оборонявших данный участок. Но даже и сам Ю. Н. Данилов, верно понявший это, оставил половину корпуса позади, в корпусном резерве, так что же тогда говорить о командарме-4 генерале Рагозе, уже разок успешно провалившем наступление в этом году, на озере Нарочь? В итоге 46-я дивизия не была подкреплена и, отбив ряд контратак противника, была вынуждена отойти в исходное положение. Но зато германское командование совершенно верно расценило ситуацию: в течение 21 – 22-го чисел немцы подтянули на помощь австрийскому 12-му корпусу германские 84-ю пехотную, 5-ю и 119-ю резервные, 18-ю ландверную дивизии.
Один из участников войны говорит, что немцы получили исчерпывающую информацию от перебежчиков. Н. Капустин пишет: «…в период Барановичской операции (4-я армия) была выдвинута в первую линию польская стрелковая дивизия, до того времени стоявшая в тылу и состав которой нельзя было признать надежным. Действительно, в первую же ночь на сторону неприятеля перебежало чуть ли не несколько десятков человек, которые, как и нужно было ожидать, дали успешные сведения о готовящемся с нашей стороны наступлении»
[146]. Это была бригада польских стрелков генерала Славочиньского. Бригада в количестве четырех тысяч штыков входила в состав Гренадерского корпуса. В конце мая бригада участвовала в бесплодных попытках войск 3-й армии пробиться на Ковель, а затем, уже вместе с 25-м армейским корпусом ген. Ю. Н. Данилова должна была атаковать позиции германцев под Барановичами. В период пребывания на фронте польскую бригаду отличало массовое дезертирство, после чего главкозап ген. А. Е. Эверт приказал вывести бригаду в резерв, а также «…провести строжайшее расследование и ввести в бригаде круговую ответственность»
[147].
Из атаковавших в лоб частей, у Скробова, войска 9-го армейского корпуса ген. А. М. Драгомирова, который одновременно принял командование группой из трех корпусов, с громадными потерями частично заняли вторую позицию противника, причем войска вводились в бой пакетами и без связи. Образование таких групп было официально запрещено на первоапрельском совещании в Ставке, но, очевидно, запрещения Верховного Главнокомандующего были не для генерала Эверта.
С учетом резервов 4-я армия разрослась до девяти корпусов. То есть была повторена та же ошибка, что и в Нарочской операции: бесцельное нагромождение войск в ударной армии, что предельно затрудняло управление ими, вынуждая создавать бесполезные, а потому вредные, промежуточные командные инстанции. В итоге усложнение структур управления только вредило общему делу.
Наверное, лучше было бы образовать две ударные армии по четыре корпуса каждая, включая сюда и резервные корпуса. Кажется, что при упоминании известного афоризма Наполеона о том, что один человек может управлять не более, чем пятью подчиненными единицами одновременно, русские штабы не учитывали резервных корпусов, находившихся в подчинении начальников, но не подсчитанных наряду с войсками первой линии атаки. А кто здесь обладал наполеоновским гением, чтобы руководить хотя бы этими самыми пятью войсковыми единицами?
Объединение группы корпусов под общим руководством одного из комкоров также было далеко не самым лучшим решением. Во-первых, этим все равно не обеспечивалось взаимодействие атаковавших дивизий различных корпусов, а во-вторых, местничество, столь характерное для русской армии начала XX столетия, ярко выражалось как раз в таких эпизодах, когда один начальник должен был подчиняться другому, равному с ним в чине и должности.
В итоге, например, 9-я пехотная дивизия ген. И. С. Лошунова (10-й армейский корпус), прорвав неприятельские позиции, не получила своевременных подкреплений. Во-первых, из четырех корпусов, дравшихся на острие главного удара, по сути, атаковал лишь 9-й армейский корпус, в то время как 25-й армейский и Гренадерский корпуса «обеспечивали» атаку, а 35-й армейский корпус должен был «развить достигнутый успех». Хорошо, когда есть что «развивать»! Несогласованность действий, обусловленная отсутствием старшего начальника непосредственно на фронте атаки, привела к тому, что 35-й корпус не смог вовремя выйти на ударные позиции, 25-й армейский корпус увлекся развитием собственного удара, а Гренадерский корпус вообще застрял на месте.
