Соответственно, и новую атаку ждало то же самое, что и первый удар русских. 25 июня из-за тумана атака была перенесена на несколько дней. Правда, 3-й Сибирский корпус еще попытался атаковать, но неудача порыва и отваги частей одного-единственного корпуса была предрешена.
Фронтовая конюшня
В Ставке еще на что-то рассчитывали и потому по-прежнему подбрасывали на Западный фронт резервы, хотя на Юго-Западном фронте они были куда как нужнее. Директива ген. М. В. Алексеева от 26 июня 1916 года говорила: «…Принять решительные меры к быстрому пополнению и восстановлению боеспособности некоторых частей 4-й армии. Содержанию частей в возможно сильном численном составе вообще придать важное для данного периода значение». И только убедившись в том, что генерал Эверт не намерен возобновлять атаки, генерал Алексеев стал передавать войска генералу Брусилову. В свою очередь, Верховный Главнокомандующий император Николай II 27 июня записал в своем дневнике: «День простоял серый. В общем, известия пришли хорошие; только под Барановичами не клеится, все наши действия происходят неумело, разрозненно, и поэтому молодецкие войска несут тяжелые потери»
[155].
Не сумев организовать прорыв, русские генералы не сумели и надлежащим образом использовать резервы. Резервные корпуса просто-напросто вводились в первую линию, сменяя обескровленные войска, и вновь продолжали бросаться в лобовые атаки. Сознавая свое бессилие, главкозап ген. А. Е. Эверт сделал все от него зависящее, чтобы остановить атаки, вылившиеся в бойню. А потом наступление Западного фронта было и вовсе отменено под предлогом недостатка снарядов. Как справедливо заметил современник, «Эверт под Барановичами счел операцию неудачной, а между тем у Войрша не оставалось ни одного штыка в резерве… мысль о поражении в первую очередь находит себе место в сознании высшего командования»
[156].
Потери сторон в Барановичской операции
[157]:
*По другим данным, противник потерял всего около 13 000 чел.
Что же стало осязаемым итогом операции, помимо восьмидесяти тысяч потерянных людей? Начальник штаба Юго-Западного фронта ген. В. Н. Клембовский лаконично сказал об этом: «Итак, за девять дней три артиллерийские подготовки, три перегруппировки, три штурма, четыре отсрочки штурмов, захват и удержание за собой небольшого участка неприятельской позиции у деревни Скробово (в пятидесяти верстах к северу от Барановичей. – Авт.), высоты севернее деревни Ораховщина (в пяти верстах прямо на восток от Барановичей. – Авт.), и восточной части деревни Лабузы (в сорока верстах к юго-востоку от Барановичей. – Авт.) – вот в какой форме вылилось наступление Западного фронта»
[158]. Сравнение с ударом Юго-Западного фронта 22–30 мая не выдерживает ни малейшей критики.
На следующий день Ставка передала главный удар Юго-Западному фронту. Сами же современники – участники войны, не знавшие о тех сложных взаимоотношениях, что существовали между Верховным Главнокомандующим, его Начальником Штаба и фронтовыми главнокомандованиями, полагали, что продолжения наступления не последовало именно потому, что своего усиления требовал Юго-Западный фронт, уже добившийся крупных успехов. Так, будущий белогвардейский атаман А. Г. Шкуро вспоминал: «Ранней весной 3-й Кавказский корпус отправился походным порядком на север, в район Барановичей – Молодечно, где собирался большой кулак из двенадцати корпусов, долженствовавший совершить прорыв германского фронта. Удар этот не состоялся вследствие совершившегося в это время знаменитого Брусиловского прорыва южного австро-германского фронта. Собранные под Молодечно корпуса были постепенно переброшены на развитие достигнутых Брусиловым успехов»
[159].
Впрочем, войска Западного фронта своими последующими частными атаками сумели удержать на своих участках противостоявших им немцев, позволив только самые минимальные переброски к Ковелю. Поэтому большая доля германских частей, дравшихся против Брусилова, была подвезена из Франции, где союзники, уже имевшие двухмиллионную английскую сухопутную армию и мощнейшую тяжелую артиллерию, в очередной раз не проявили должной жертвенности для помощи Восточному фронту. Хотя, например, уже в начале июля генерал Линзинген получил германские 86-ю и 121-ю пехотные дивизии. В отличие от русских, сковывавших врага, союзники позволяли неприятелю довольно свободно перебрасывать войска с Запада на Восток не только в 1915, но и в 1916 годах.
Итоги операции
Барановичская операция закончилась очередным провалом русской стратегии. При этом немцы удержали свои позиции, а русские вновь понесли громадные и во многом бесполезные потери – более восьмидесяти тысяч человек против тринадцати тысяч. Выдающуюся роль в оборонительных боях сыграла система обороны германцев, а также германская артиллерия, умело взаимодействовавшая с пехотой при помощи специально выделяемых офицеров – корректировщиков. Как говорит германский источник, «артиллерии принадлежит заслуга огромной поддержки при отбитии русских атак и неудачи их. Вновь сформированный 4-й ландверный артиллерийский полк целый день сосредоточенным огнем наносил тяжелые потери атакующей пехоте. Отдельные офицеры на передовых наблюдательных пунктах с полуразрушенных фортов [ «Король Фридрих», «Северное», «Болотный холм» и др.] передавали донесения о нужной поддержке пехоты в тыл и направляли огонь отдельных батарей в требуемом направлении. В результате такого дружного взаимодействия пехоты и артиллерии, сосредоточенный огонь которой обрушивался всегда там, где в нем была наибольшая нужда, восемь с половиной дивизий Войрша сумели удержать занятый ими участок фронта против храбрых атак двадцати – двадцати семи русских дивизий»
[160].
Русские источники, представленные все в той же «Сводке», подтверждают правоту немцев. Комкор-35 ген. П. А. Парчевский показал: «Почему-то предполагалось, что, закончив подготовку по разрушению оборонительных сооружений противника и проходов в проволочных его заграждениях, наша артиллерия, перенеся огонь на артиллерию противника, вовлечет ее в дуэль с собою, и поэтому наша пехота будет мало терпеть от артиллерийского огня. Но эти расчеты не оправдались: немецкая артиллерия, к которой заблаговременно не пристрелялись и не выискали ее, все-таки продолжала вести свой ураганный огонь по пехоте, создавая точную огневую завесу, преодолеть которую удавалось только незначительной части атакующих». Честно скажем: предполагать «артиллерийскую дуэль» на третьем году войны было просто глупо.
