Водитель оказался болтливым и назойливым собеседником. У Юрия даже появилось навязчивое желание выбросить его по дороге из машины и доехать до места назначения самостоятельно. Правда, он быстро отогнал от себя эти неправильные мысли, которые в нынешних обстоятельствах могли стоить ему жизни.
– Ты еще молодой, – назидательно говорил водитель, попыхивая сигаретой без фильтра, дымом от которой уже заволокло весь салон. – У тебя вся жизнь впереди. Молодость, знаешь ли, великое дело. Горы можно свернуть.
Во избежание ненужных проблем Якушев представился Евгением, преподавателем истории. И, как оказалось, зря, потому что этот болтливый мужик больше всего любил порассуждать на темы политики и истории, предпочитая всему прочему разговоры о том, как «космические корабли бороздят просторы Большого театра». Беседа была тягучей и вялой, больше похожей на монолог.
Якушев угрюмо отделывался односложными ответами, списав свою неразговорчивость на сильную головную боль.
– Это все погода, – со знанием дела подтвердил водитель, наконец-то вырулив на МКАД, от которой до дачного поселка «Залесье» было еще около шестидесяти пяти километров.
– Угу.
– Ты, как приедешь, сразу выпей водки. Налей рюмочку и опрокинь. Она тебе сосуды расширит, и все пройдет.
– Да, выпью, – поспешил согласиться Якушев, не желая увязнуть в очередном историческом экскурсе на тему водки.
– Ты только водку правильную бери, не нарвись на паленую. А то потом потянет блевать. И еще обязательно огурчиком закуси. С матерью к консенсусу ты вряд ли придешь. Они, брат, водку никак не переносят. В этом смысле баба мужику не товарищ.
После тридцати километров дороги Якушева стало подташнивать от этой болтовни, и он пожалел о том, что не притворился глухонемым. Языком знаков он владел превосходно. Правда, неизвестно, остановило ли бы это обстоятельство словоохотливого водителя.
Последний раз Якушев был в «Залесье» добрых пару лет назад, когда, собравшись с боевыми товарищами, в дружной компании отмечал тридцатник хозяина дачи. Юрий никогда не жаловался на память и легко запоминал мелочи, будь то номер телефона, автомобиля или банковского счета. По долгу службы пользоваться бумагой для запоминания сведений не приходилось: это не приветствовалось командованием, да и противоречило элементарным соображениям личной безопасности. Те же, кто нарушал это простое и эффективное правило, уповая на пресловутый и набивший оскомину русский «авось», до демобилизации, как правило, не доживали. Что уж тут было говорить о каком-то садовом домике, если в сознании Якушева без проблем укладывались комбинации из шестнадцати цифр.
«Ниссан» осторожно притормозил перед съездом с шоссе и свернул на проселочную дорогу, изрытую колдобинами. Власти давно обещали провести газ в дома и положить асфальт, но, по всей видимости, выделенные бюджетные средства затерялись где-то на счетах у банкротов-подрядчиков, благополучно перекочевав в карманы наиболее «предприимчивых» чиновников. Те же, как водится в таких случаях, приобретали на эти деньги недвижимость в Москве или выводили их в офшоры.
– Вот упыри, – выругался водитель, закуривая очередную сигарету. – Всю подвеску себе раздолбаю!
Якушев обрадовался подсказанной самой жизнью возможности избавиться от надоедливого собеседника.
– Так чего вам машину гробить? Давайте я уже сам дойду. Мне тут недалеко.
– Да кто ж в такую темень пешком ходит? Ты что, парень! – присвистнул водитель и посмотрел на Якушева как на недалекого парнишку, который только недавно окончил среднюю школу и еще не успел познать пакостей жизни. – Я вот помню, как мне по башке вмазали…
И он охотно пустился в эмоциональный пересказ давней истории, которую он хотел рассказать именно Якушеву.
Тем не менее, не доехав до ворот дачного поселка, Якушев все-таки заставил водителя остановиться. Для этого ему пришлось сымитировать серьезное недомогание, которое грозило обернуться заблеванным снизу доверху велюровым салоном новенького автомобиля. Данная угроза оказалась весьма действенной.
– Выскакивай тогда из машины!
Якушев быстро сунул смятую купюру водителю и, все еще не веря своему счастью, проворно вылез из автомобиля, а затем, разумеется, организовал для водителя показательное выступление, чтобы тот ничего не заподозрил.
Юрий метнулся к кустам, картинно изображая муки человека, которого укачало в машине. Там он согнулся чуть ли не пополам и вставил в рот два пальца.
Впрочем, водителю такая картина не доставила никакого эстетического удовольствия, поэтому он поспешил развернуться и дать по газам.
Убедившись в том, что машина скрылась за поворотом, Якушев с облегчением вздохнул и зашагал по направлению к воротам, выкрашенным свежей голубой краской.
Ворота были не заперты и приветливо скрипнули, когда Якушев потянул их на себя.
Воздух был влажным, и поэтому казалось еще холоднее, чем было на самом деле. Якушев зябко повел плечами и по привычке сунул руку в карман брюк, позабыв о том, что не взял с собой курева.
Было темно и безлюдно. Вдоль главной улицы кое-где горели тусклые фонари. Под ногами шуршала мокрая щебенка. Якушев уверенно шел вперед. Окружавшая его обстановка была ему хорошо знакома, словно он приезжал на дачу еще только вчера.
Пройдя три поворота, он повернул на четвертом и пошел в горку. В каких-то домах, несмотря на позднее время, еще горел свет. Наверняка дачники смотрели новости по «ящику».
Ключи лежали на старом месте, что только добавило Юрию уверенности в правильности принятого им решения. Он еще раз посмотрел по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. В устоявшейся темени трудно было, впрочем, что-то разглядеть.
«Хрен попадешь даже с двух метров», – удовлетворенно подумал Якушев и сунул ключ в замочную скважину.
Ключ податливо повернулся, и дверь открылась. На веранде Юрий осторожно вкрутил в патрон лампочку, которая была заботливо оттуда выкручена и лежала на подоконнике. Закрыв за собой дверь, он расправил шторы так, чтобы в окнах не оставалось и щели, куда бы проникал свет, и плюхнулся на жесткий диван.
Теперь он чувствовал себя в безопасности. Понятное дело, что безопасности относительной, но все-таки он довольно резко поменял место своей дислокации и в то время, пока его вез сюда водитель, успел убедиться в том, что за ним не ведется никакой слежки.
Веранда была просторной и обставленной всеми необходимыми в нехитром холостяцком хозяйстве предметами. На диване можно было переночевать, правда рискуя ночью замерзнуть или напороться на какую-нибудь жалобно стонавшую пружину.
На самодельном, добротно сколоченном столе была постелена местами прожженная клеенка. Там же располагались и две электроплитки. В углу веранды стояли два оцинкованных ведра для воды. Рядом стоял еще один стол с большой миской, в которой хозяин обычно мыл посуду. Над этим столом висел шкафчик с тарелками и прочей кухонной утварью.
