«Одно дело идти на оправданный риск, – подумал Сазонов, – а другое – пускаться в авантюру. Якушев бы однозначно не одобрил такого безответственного поведения с моей стороны. Все-таки я в ответе за детей и поэтому не могу делать всякие глупости. От моих действий зависит их жизнь».
Сазонов решил, что разберется с бандитами поодиночке. Они наверняка не будут ходить по школе скопом, а разделятся, чтобы быстрее прочесать помещение. Нужно было спрятаться где-нибудь поблизости, чтобы быть в курсе планов врага. С этой целью Сазонов залез в темную каморку завхоза с граблями, ведрами и прочей хозяйственной дребеденью. Вряд ли сюда кто-то сунется.
Сазонов понял, что это было правильным решением уже через пару минут, когда услышал, как с грохотом падают входные двери.
– Ты прочешешь гардеробные и первый этаж, Лаша, – отдавал команды хриплый голос одного из бандитов. – Ты, Гога, дуешь наверх. Весь второй этаж на тебе. Я проверю третий, а Нодари посмотрит сортиры на всех этажах и, если что, почистит их ершиком.
Раздался грубоватый рогот, после чего бандиты согласно полученному приказу взялись за работу. Сазонов только поморщился, услышав умоляющие вопли вахтера, затем эти вопли так же резко оборвались, как и начались, но выстрелов слышно не было, и Алексей догадался, что работали ножом. Попутно он решил отомстить и за деда, которого зарезали как барана.
«Некоторых предупреждай не предупреждай, все равно бесполезно», – расстроенно подумал Сазонов, которому стало жалко старика.
Секунды тянулись медленно и мучительно. Сазонов томился, сжимая в руке топорик, который он обнаружил среди инвентаря, терпеливо ожидая, когда же этот идиот наконец-то догадается заглянуть в темную каморку, где воняло каким-то дерьмом: то ли удобрениями, то ли испортившимися продуктами.
Когда Сазонов услышал приближающиеся шаги, а затем кто-то уверенно потянул на себя дверную ручку, словно собирался зайти в собственную квартиру, он напрягся так, что казалось, сердце вот-вот выскочит из груди. И когда дверной проем залило дневным светом и на пороге показался чей-то силуэт, Алексей что есть силы рубанул врага топором.
Раздалось сдавленное бульканье, словно кто-то полоскал больное горло, и Алексей, не мешкая, втянул в каморку бандита, который уже валился на него, как кукла, продолжая издавать клокочущие звуки. Во все стороны текла и брызгала кровь.
«Мудак, – неприязненно подумал Сазонов, брезгливо оттирая руки об одежду. – За что боролся, на то и напоролся. Нечего было старика трогать».
Хлюпая ногами в луже крови, Сазонов на всякий случай взмахнул топориком еще раз, и клекот прекратился.
Улов был богатый. Сазонов обзавелся хорошо отточенным ножом, вполне пригодным для метания. Помимо ножа он нашел пистолет с глушителем и две обоймы патронов, ну и, разумеется, старый добрый автомат Калашникова. Этого боезапаса вполне хватало, чтобы уничтожить целую орду врагов.
Сазонов предпочитал работать бесшумно и аккуратно, помня о том, что тише едешь, дальше будешь. Нет, конечно, можно выскочить со стволом наперевес и побежать спасать Якушева. Но гораздо правильнее для начала провести зачистку внутри школы и уничтожить оставшихся боевиков, которые, судя по всему, были уверены в своей безнаказанности и непобедимости.
Как вариант можно было оставаться внизу и ждать, пока бандюги спустятся вниз и начнут искать своего кореша, который уже испустил дух, но можно было также взять инициативу в свои руки и пройтись по этажам.
Сазонов предпочел второй вариант, понимая, что время работает отнюдь не на него. А так он разберется с этими молодчиками и разживется арсеналом. Ничего не поделаешь, детей тоже придется научить пользоваться автоматами.
Сазонов крадущимся шагом поднимался по лестнице на второй этаж, напряженно вслушиваясь в тишину, и услышал, как что-то брякнулось на пол и за этим последовала ругань.
Выглянув из-за угла, он увидел боевика, который на расстоянии трех шагов нагнулся, чтобы поднять зажигалку.
Сазонов кинулся на него как пантера, вогнал нож в подставленную спину по самую рукоятку и рукой закрыл своей жертве рот, почувствовав, как та содрогается в предсмертных конвульсиях. Теплая кровь потекла по его пальцам. Он вытащил из окровавленной плоти нож и, чтобы не было лишнего шума, медленно помог опуститься на пол остывающему телу. Протерев лезвие, Сазонов вернулся на лестничный пролет и с пистолетом в руке двинулся дальше.
Теперь, когда ублюдков осталось всего двое, Сазонов почувствовал себя более уверенно и ощутил, как его волной накрывает то состояние, в котором он был способен драться, не щадя себя.
Следующего бандита он поймал в дверном проеме одного из кабинетов, вогнав в его горбоносый профиль ровно одну пулю – прямо в висок. Тот глухо шмякнулся на пол, и Сазонов, как полагается в таких случаях, почистил чужие карманы, пополнив свой боезапас.
Еще он убедился в том, что раций у бандитов не было, что значительно облегчало его положение. Оставался всего один-единственный бандит, которого Сазонов решил дожидаться внизу, сидя в затхлой каморке. В конце концов, деваться тому некуда и все равно придется каким-то образом выходить из школы, чтобы сообщить своим о понесенных потерях.
Глава 10
С недавних пор Бобриков чувствовал себя тревожно на открытых пространствах и, как ни странно, в общественных туалетах. Там всегда было мало людей, и Бобрикову постоянно казалось, что за ним следят и только ждут подходящего момента, чтобы отправить его на тот свет. Олег старался бывать в многолюдных местах и, насколько это было возможно, менял свои маршруты, чтобы затруднить слежку. А в том, что за ним следили, он был уверен практически на все сто процентов.
Очередная встреча с агентом ФСБ была назначена в одном из дешевых кафе, которыми кишит окраина любого города мира. В этом кабаке под названием «Бостон» царил дух минимализма, правда не чувственного, а скорее безнадежного.
В небольшом помещении, где простой люд с удовлетворением пил пиво или водку после тяжелого рабочего дня, горел приглушенный свет и табачный дым шел коромыслом. Вытяжка и кондиционеры здесь не работали, и поэтому стоило посидеть в «Бостоне» хотя бы пять минут, и можно было насквозь пропитаться тошнотворным запахом дешевого табака и низкокачественной еды далеко не первой свежести.
Нередко посетители выясняли здесь отношения, начиная с традиционного вопроса: «Ты меня уважаешь?»
Бобрикова тошнило от всего этого, но тем не менее он считал, что так будет надежнее, учитывая тот немаловажный факт, что волею судьбы ему приходилось сидеть на двух стульях: делать карьеру в банке и шпионить на ФСБ.
С каждым днем такая жизнь доставляла ему все больше и больше душевных терзаний. Он чувствовал себя полнейшим ничтожеством и в то же время не находил в себе сил, чтобы порвать крепнущую паутину.
Бобриков пребывал в западне, и он отчетливо понимал, что стоит ему неловко дернуться, допустить какую-нибудь ошибку – и вся его карьера полетит в тартарары или, что еще хуже, его прибьют в какой-нибудь подворотне, и никто ничего не узнает.
