– Пойдем, – Вахтанг взял отца под локоть и повел в дом.
Отец снова тревожно посмотрел на старшего сына, который явно что-то недоговаривал и вел себя странно. Он ведь знал Вахтанга всегда бодрым и энергичным.
– Куда ты меня ведешь?
– Не задавай вопросов, папа, тогда не услышишь печальных ответов, – глухо отозвался Вахтанг и вставил в зубы очередную сигарету, швырнув пустую пачку под ноги.
Отец, неуверенно шагая, спустился вслед за Вахтангом в подвал.
Вахтанг затянулся сигаретой, не отходя от отца ни на шаг.
Кахабер Гогнадзе остолбенел в прямом смысле слова, глядя в сторону длинного деревянного стола, на котором возвышался гроб.
– Малхаз! – вскрикнул он и, не выдержав, зарыдал, опускаясь на пол.
Вахтанг отвел взгляд в сторону и выпустил клубы дыма через ноздри. Все эти дни его неслабо плющило, и ему уже казалось, что он сходит с ума.
Шаркая ногами, Кахабер Гогнадзе подошел к гробу ближе, рухнул на колени на грязную плитку, уткнулся лбом в холодную руку Малхаза и застыл, как каменное изваяние.
В подвале повисло гнетущее молчание. Здесь было накурено, как в бильярдной. Горела тусклая лампочка.
Отец, как в замедленной съемке, поднял голову и повернул ее к безмолвному Вахтангу.
– Почему? – в этом кратком вопросе были и ярость, и упрек, и боль, и горе.
– Его убили. И я знаю, кто это сделал, – твердо сказал Вахтанг.
– Кто посмел? – отрывисто спросил Кахабер Гогнадзе, чувствуя решимость уничтожить любого врага.
– Люди Чалова. Его чистильщик. Он укокошил много моих людей.
– Где этот ублюдок?
– Мои люди вели его по Тбилиси, но не смогли взять. Он очень опасен.
– Это не оправдание! – заорал Кахабер Гогнадзе и поднялся с колен, пошатнувшись как пьяный. – Где он? Мне он нужен живым!
– Последний раз его видели возле российского посольства. Скорее всего, он сейчас в Москве.
– И вы не смогли убрать всего одного человека? – отец перешел на шепот, и оттого его вопрос прозвучал особенно зловеще.
Вахтанг виновато потупил взгляд. Ему было стыдно, что он расстроил отца.
– Нет.
– Значит, ты должен это сделать, – жестко заявил Кахабер Гогнадзе, подходя к сыну чуть ли не вплотную. – У нас нет времени на раскачку. Тебе известно, где он сейчас находится?
– По паспорту у него московская прописка. Фамилия – Якушев. Но я не уверен, что это его паспорт. Скорее всего, Чалов сделал ему левые документы.
– Чалов, – Кахабер Гогнадзе заскрежетал зубами и изменился в лице. – Он заварил все это дерьмо. Я разберусь и с ним.
– Надо похоронить Малхаза, и тогда отомстим нашим врагам за его смерть и предательство, – тихо сказал Вахтанг.
– Я хочу знать, как он погиб? – слабым голосом спросил отец, глядя сыну прямо в глаза. – Вахтанг, я хочу все знать. Он дрался как мужчина?
Больше всего Вахтанг не хотел распространяться об обстоятельствах смерти брата. Все эти дни его глодало чувство вины. Это же он, Вахтанг, оставил его рядом с таким опасным противником, как Якушев. Это был только его недосмотр, и Вахтанг считал себя косвенным виновником смерти брата, что доставляло ему невыносимые душевные муки.
– Матери пока ничего не нужно знать, – Вахтанг попытался увести разговор в сторону от опасного поворота.
– Это все понятно. Но я хочу услышать ответ на свой вопрос. Или у тебя нечистая совесть и лживый язык, Вахтанг?
– Все, что у меня есть, – это душевная боль. – Взгляд Вахтанга стал отрешенным, как у человека, который погрузился в размышления о своем житье-бытье.
Рассказав все как было, Вахтанг замолчал, не смея поднять глаза на родителя. Он съежился, как маленький мальчик, боящийся наказания. Но вместо наказания отец обнял его.
– Тебе не в чем себя винить, Вахтанг. Ты не мог предположить, что все произойдет именно так.
– Я мог бы там остаться! – сокрушался Вахтанг. – Я бы рассек его надвое! Выцедил бы из него всю кровь, капля за каплей!
– Я в этом не сомневаюсь, – печально сказал отец.
В тот же день Малхаза похоронили на кладбище рядом с известными гражданами Грузии, заслужившими общественное признание. На похоронах присутствовали отец, Вахтанг да охрана, которая со скорбным видом терпеливо ожидала окончания погребения.
Вахтанг, смахнув скупую мужскую слезу, выпустил автоматную очередь в небо. С деревьев испуганно вспорхнули птицы.
– Пойдем, отец, – Вахтанг осторожно тронул за плечо Гогнадзе-старшего, который погрузился в свои мысли.
По дороге в аэропорт они вспоминали Малхаза, каким он был, о чем мечтал и чего бы добился в этой жизни, если бы не нелепая смерть.
– Уже сегодня мы будем в Москве, – уверенно сказал Кахабер Гогнадзе сыну. – Собирай всю нашу московскую диаспору. Операцию нужно тщательно подготовить. Никаких следов и свидетелей. Чалов должен думать, что мы смирились с утратой Малхаза и продолжаем вести себя, как овцы на пастбище. Каждый шаг нужно досконально рассчитывать. Никаких лишних действий. Малейшая ошибка может перечеркнуть все наши усилия. Риск очень велик, но у нас нет выбора. Мы должны отомстить за Малхаза и показать всем нашим врагам, что семейство Гогнадзе заслуживает уважения.
– Какой ты мудрый, отец, – задумчиво ответил Вахтанг, глядя в окно на пробегавшие мимо билборды с рекламой.
Отец пропустил его слова мимо ушей, продолжив:
– Обстановку в Тбилиси будет контролировать Лаша. Я уверен, что он справится.
– Что делать с теми пацанами, которые до сих пор торчат в моем доме?
– Пусть их отпустят. Они нам больше не нужны.
С собой в Москву Вахтанг брал самых верных людей, которые должны были обеспечивать их безопасность и выполнять наиболее сложные поручения. В том, что работы там будем много, он нисколько не сомневался. Один так называемый Якушев чего стоит. Первым делом надо было навести о нем справки. Выяснить, кто он на самом деле и откуда. Через него можно будет выйти и на Чалова.
– И да, совсем забыл, – на лбу Кахабера Гогнадзе пролегла глубокая складка. – Скоро прибудет очередная партия оружия. Все забираем себе, а людей Чалова списываем в расход. Сотрудничество окончено.
В Москву полетели разными рейсами, условившись собраться около гостиницы «Националь». У всех были поддельные паспорта. Чтобы поблизости не ошивалась всякая шушера, заказали целый этаж, превратив элитные номера в оперативный штаб.
Вахтанг Гогнадзе по прибытии в Москву живо взялся за дело, обзванивая старых друзей их семейства, которые, несмотря на то что давно и успешно обосновались в Москве, до сих пор отдавали их семье дань уважения.
Вечером около грузинского ресторанчика «Тифлис» наблюдалось небывалое столпотворение. Узенький проезд был запружен элитными иномарками, словно здесь намечался светский раут или какая-нибудь презентация.
