— Понятно, — усмехнулся Счастливчик, —
политика или бизнес?
— Какая тебе разница? — жестко спросил
полковник. — Твоя задача открыть сейф и закрыть его. И больше ничего.
— Понятно. Я буду один?
— Нет.
— Тем более все понятно. Мне нужно открыть сейф, затем,
очевидно, подпустить напарника, который будет со мной, к этому сейфу, а потом
закрыть сейф.
Тарасов взглянул на него, усмехнулся:
— Ты достаточно сообразителен для обычного уголовника.
— Это недостаток? — улыбнулся Счастливчик.
— Не знаю. Наверно, для тебя это большое достоинство.
Только не нужно больше умничать. Тебе нужно открыть сейф и снова его закрыть. И
не оставить при этом никаких следов.
— Ясно.
— В сейфе не будет денег. Поэтому на них ты можешь не
рассчитывать, — улыбнулся Тарасов.
— Это тоже понятно. А зачем тогда я должен открывать
этот сейф? Или вы считаете, что я вам должен за свое освобождение? Так сказать,
услуга за услугу.
Полковник чуть удивленно взглянул на него. Потом покачал
головой:
— Я не настолько наивен, Счастливчик, чтобы верить в
благодарность вора. Я освободил тебя, чтобы ты мне помог. Ты как отмычка,
которая нужна мне для операции.
— Грубо, — убежденно сказал Счастливчик, — и
некрасиво. Я могу после нашего сегодняшнего разговора решить, что мне не стоит
с вами встречаться. Вам не кажется, что такая опасность существует?
— Нет, — засмеялся Тарасов, — не кажется.
Счастливчик чуть помрачнел, как будто догадываясь, что
именно скажет ему полковник. А тот, нагло усмехаясь, достал из кармана
фотографию, показал ее своему собеседнику.
— Смотри внимательно. Узнаешь?
С фотографии на Счастливчика смотрело знакомое лицо. Он
тяжело опустил голову.
— Это ведь твоя баба, Счастливчик, — продолжал
Тарасов, явно наслаждаясь ситуацией. — Та самая, с которой ты встречался
до твоего ареста. Деньги и ценности тогда у тебя не нашли. Но я думаю, она
знает, где сейчас находятся эти цацки. Нет, мы ее даже пальцем не тронем. Ты
ведь очень осторожный вор. Не побежал сразу к ней, даже не позвонил, выжидая,
когда это будет удобно сделать.
Счастливчик слушал, чувствуя, как немеет рука, держащая
фотографию. А полковник продолжал:
— Мне твои цацки не нужны, можешь оставить их себе. И
свою бабу забрать.
Но только с одним условием. Сначала выполнишь работу, а
потом можешь катиться на все четыре стороны.
Счастливчик сидел с темным лицом. Он молчал долго. Минуту.
Целую минуту.
Потом наконец сказал:
— Хорошо. Но я должен увидеться с Катей.
— Когда хочешь. Хоть сегодня. Или завтра. Только
отвезут тебя туда наши люди. И без глупостей, Счастливчик. Ты ведь у нас
догадливый. И уже понял, что с тобой не в бирюльки играют. Раз мы тебя оттуда
вытащили, значит, дело действительно очень важное.
— Зачем вы это делаете, полковник? — вдруг спросил
Счастливчик. — Вы же наверняка изучали мое личное дело. Я ведь вам не
дешевка. И меня нельзя так обижать.
— Это ты расскажешь своей девочке, — улыбнулся
Тарасов. — И не нужно мне угрожать. Я вполне могу найти другого
медвежатника. И другую девочку.
Счастливчик почувствовал, как у него мелко дрожит левая
щека. Он приложил палец к щеке, потом медленно повернулся к полковнику.
— Хорошо. Когда нужно брать ваш сейф?
— Через три недели.
— Что?
— Через три недели, — уверенно повторил
Тарасов, — не раньше и не позже.
— Понятно, — задумчиво сказал Счастливчик и,
подумав, спросил:
— Когда я могу увидеть Катю?
— Завтра в это же время тебя здесь будет ждать машина.
— Лучше не здесь, — покачал головой
Счастливчик, — пусть она стоит на соседней улице. Там есть переулок, рядом
с театром.
— Знаю. Хорошо. Только учти, если ты задумал что-нибудь
выкинуть, выброси это из головы. Тебе девочку все равно не вытащить без моего
разрешения.
— Не бойся. Можешь завязать мне глаза, когда мы поедем
на встречу. — Он перешел на «ты», словно давая понять своему собеседнику,
что они уже компаньоны.
— Зачем? — вдруг улыбнулся полковник. — Не
нужно. Тебе ее оттуда все равно не достать. Она сидит в тюрьме.
— Где? — Его голос предательски дрогнул.
— Ты не ослышался. За хранение наркотиков ее посадили
на тридцать суток.
Пока все не выяснится. Она сидит в тюрьме. И мы можем
устроить тебе встречу с ней. Надеюсь, ты понимаешь, что вытащить ее оттуда
раньше срока без моей помощи ты не сможешь?
Он взглянул на полковника. Молча протянул ему фотографию.
Потом тихо спросил:
— Зачем вы ее посадили?
— У нее дома нашли наркотики. Был обыск. Ты ведь сам
знаешь, что мы работаем и по агентурным данным. Кстати, благодаря тебе одного
нашего стукача в колонии придушили. Это ведь твоя работа была, — убежденно
сказал Тарасов, — поэтому я сразу подумал, что ты очень опасный человек. С
тобой шутить нельзя. И твоя баба сидит в тюрьме. Она выйдет оттуда на следующий
день после операции.
Теперь ты все понял?
— Вы хотите держать меня на поводке, — сквозь зубы
процедил Счастливчик.
— Нет, — возразил Тарасов, — мы предлагаем
тебе альтернативу. Или работать с нами, или сбежать без денег и без любимой
женщины. Расклад ясен?
— Все понятно, — кивнул Счастливчик, — я
только одного не знаю до сих пор…
— Чего?
— Откуда берутся такие стервецы, как ты, полковник. До
свидания. До завтра. И смотри, чтобы твоя машина приехала вовремя. Иначе я сам
за тобой приеду.
И, не дожидаясь ответа ошеломленного Тарасова, он вышел из
автомобиля, сильно хлопнув дверцей.
Глава 6
Мы решили, что особенно откладывать не стоит. Ведь почему я
все время молчал? Этот Решко, которого я вычислил, сразу после смерти
Александра Никитича, примерно недели через две, ушел в отпуск. И вышел как раз
за несколько дней до нашего разговора с Сережей Хониновым, когда он мне так
врезал. Я ему потом все объяснил, но он даже извиняться не стал. Наверно,
считал, что правильно сделал, врезав мне по морде. Собственно, я тоже так
считал и поэтому не стал больше говорить на эту тему.
Мотин решил нас замордовать в самом прямом смысле этого
слова. Он написал такое представление Панкратову, что нас всех нужно было
просто тут же четвертовать. Он только не написал, что это мы убили всех ребят и
вообще придумали эту сволочную операцию. Нам потом Горохов говорил, что даже
Панкратову не понравилась эта писулька. Генерал был мужик понимающий, много лет
работал в органах и видел, как Мотин пытается на нас наехать. И вообще он, как
и все другие офицеры, не любил сотрудников управления безопасности. А кто еще
любит внутренних гестаповцев, специально организованных для слежки за вами.
