Эта изнурительная гонка для его преследователей закончилась
в половине десятого, когда, остановив автомобиль у большого супермаркета, он
вошел в магазин и вышел из него через черный ход, оставив своих преследователей
в дураках. Через несколько минут об этом узнали и Крот, и подполковник Гвоздев.
Первый разразился невероятным матом, перемежая его угрозами
в адрес своих боевиков. Второй лишь мрачно стиснул зубы. Оба уже понимали, что
Счастливчик просто-напросто издевался над их людьми.
В десять часов утра Счастливчик подошел к машине полковника
Тарасова, стоявшей в условленном месте. Открыл дверцу и без приглашения сел в
автомобиль.
— Я не думал, что меня повезешь лично ты,
полковник, — насмешливо заметил Счастливчик.
— А я не доверяю даже своим людям, — усмехнулся
полковник. — Подними-ка руки, я должен посмотреть, нет ли у тебя оружия.
Может, ты решил разыграть из себя Рэмбо. Так вот, предупреждаю еще раз. Если
кто-нибудь даже просто так, случайно, позвонит в дверь, моим людям приказано
стрелять на поражение. Ты меня понял? Сразу стрелять в твою бабу. Ты не сумеешь
ее вытащить. Ни ее, ни свои бабки. И не нужно посылать туда своих боевиков. Они
тоже ничего не смогут сделать.
— Не пугай, — посоветовал Счастливчик, пока
полковник его тщательно обыскивал, — лучше поехали. И скажи мне наконец,
какой именно сейф я буду брать?
Полковник закончил обыск и усмехнулся.
— Нет, — сказал он, — еще рано. Я тебя знаю.
Ты у нас можешь что угодно выкинуть. Про сейф я скажу тебе только в самый
последний момент. Ты меня понял, Счастливчик, только в самый последний, когда
мы поедем на дело.
— Я же должен подготовиться, — пробормотал
вор, — а если там нестандартная система сигнализации? Или появится охрана?
Что тогда я буду делать?
— Это уже мои проблемы, — зло сказал
Тарасов, — твоя задача открыть сейф.
И снова его закрыть. И не нужно меня злить, Счастливчик. У
нас впереди еще длинный день и длинная ночь.
После этого в салоне наступило молчание. Они ехали довольно
долго, минут сорок, пока наконец полковник не свернул во двор обычного
пятиэтажного дома.
— Она здесь, — сказал он, показывая на дом.
Он внимательно следил за лицом Счастливчика, но оно
оставалось бесстрастным. Они вышли из машины. Когда они вошли в подъезд,
полковник вдруг достал пистолет и приставил ствол ко лбу Счастливчика, больно
вдавливая его дуло.
— Если ты попытаешься сегодня меня обмануть, —
прохрипел полковник, — я тебя по стене размажу. Убью и тебя, и ее.
Счастливчик поднял руку и осторожно отвел дуло. Потом
холодно сказал:
— У тебя сдают нервы, полковник. Бром пить надо перед
сном. Пошли быстрее, и кончай махать своей игрушкой, как ребенок.
Тарасов убрал пистолет и повелительно кивнул ему:
— Иди первым. Они на четвертом этаже.
— Это я уже понял, — серьезно сказал
Счастливчик, — обратил внимание на оконные решетки. Настоящая тюрьма.
— Умный ты, Счастливчик, — недобро сощурился
полковник, — просто настоящий профессор.
Они поднялись на четвертый этаж и оказались перед стальной
дверью.
Полковник позвонил в дверь. Три коротких звонка, потом один
длинный. И один короткий. Было слышно, как сначала открылась одна дверь в
квартире, потом вторая, стальная. Когда обе двери открылись, оказалось, что они
обе стальные. В проходе стоял лысоватый мужчина с пистолетом под мышкой. В
коридоре показался еще один, с автоматом в руках.
— Все в порядке, — мягко произнес Тарасов, входя в
квартиру. За ним вошел Счастливчик, и дверь сразу же закрылась.
Квартира была небольшая, стандартная трехкомнатная. Оба
охранника смотрели, как они проходят по коридору, входя в третью комнату. Там
на диване сидела Катя, испуганно смотревшая прямо перед собой. Напротив нее
сидел молодой человек, читавший газету. Рядом с ним на столике лежал пистолет.
Увидев вошедших, он поднялся с кресла, убирая пистолет в кобуру, укрепленную
под мышкой.
— Можешь выйти, — разрешил полковник.
Молодой человек вышел из комнаты, оставив газету на столике.
Полковник сел в его кресло и поднял ту же газету, словно давая понять, что не
будет мешать их разговору. Счастливчик шагнул к Кате.
— Тебя освободили, — он не спросил. Он просто
констатировал факт.
Она, улыбаясь, кивнула, все еще не решаясь подняться с
дивана в присутствии постороннего и подойти к Счастливчику. Она ничего не
понимала: ни почему ее арестовали, подбросив непонятный наркотик, ни тем более
почему ее отпустили, так и не спросив ничего про найденный в ее доме товар.
Теперь она сидела на диване и со смешанным чувством надежды и страха смотрела,
как Счастливчик подходит к ней.
— Здравствуй, — сказал он самым обычным тоном,
словно ничего и не произошло.
Она поднялась с дивана, глядя на него непонимающими глазами.
Сидевший в комнате незнакомец пугал ее сильнее, чем соседки по камере. Ей
казалось, что она уже видела этого человека, который приходил вместе с другими
к ней на квартиру, когда там совершенно неожиданно нашли наркотики.
— Меня освободили, — сказала она, с трудом
сдерживая слезы.
— Я же тебе говорил, — кивнул Счастливчик.
Она все-таки не выдержала и с плачем кинулась к нему. Она
плакала тихо, беззвучно, научившись подобному плачу в тюремной камере, где
громкое выражение своего горя вызывало только насмешки и упреки сокамерниц.
Счастливчик сурово взглянул на полковника. Но тот поднял на
него равнодушные, ничего не выражающие глаза и снова уткнулся в газету. Его не
трогало горе молодой женщины. Ему было абсолютно все равно, как именно чувствовала
себя Сорокина в тюрьме. С таким же равнодушным видом он мог принять решение и о
ликвидации стоявшей перед ним пары. Полковник слишком огрубел на своей работе,
привыкнув за много лет к боли, крови, слезам.
Но Счастливчик глядел на него таким презрительным взглядом,
что если бы полковник хотя бы на мгновение поднял глаза, он бы наверняка все
понял. Но он продолжал читать газету или делал вид, что читает ее, и его не
интересовали укоризненные взгляды вора, которые тот бросал на него.
— Они сказали, что меня отпускают условно, —
всхлипывала Катя.
— Все в порядке, — он бережно гладил ее
волосы, — все уже хорошо. Можешь не беспокоиться. Все нормально.
Он говорил эти слова громко, не без тайного желания, чтобы
их услышал и полковник, сидевший в комнате.
— Потерпи еще один день, — попросил
Счастливчик, — завтра все будет кончено.
— Да, — кивнула она сквозь слезы, — завтра.
— Не волнуйся, — он еще раз посмотрел на
полковника, — завтра все будет хорошо, — громко повторил он.
